*****
Закончится ещё одна весна,
В которой мы с тобой не повстречались.
Скрывая грусть, и будто не печалясь,
Встречали в ней другие имена.
Ты пишешь письма только от руки,
Ни в Мессенджер, ни Телеграм, ни Вайбер,
И жизнь моя поставлена на таймер,
Пока письмо идёт недели три.
Открытка, фотография, слова
О том, что мы надолго затерялись,
И просьба не менять мой старый адрес,
Иначе нить порвётся навсегда.
И эта нить невидима, тонка
Как вымысел, в котором мы нуждались.
Закончится ещё одна весна,
В которой мы с тобой не повстречались...
___________
/Ваня Якимов/
Долго шли зноем и морозами,
Всё снесли и остались вольными,
Жрали снег с кашею берёзовой
И росли вровень с колокольнями.
Если плач – не жалели соли мы,
Если пир – сахарного пряника.
Звонари чёрными мозолями
Рвали нерв медного динамика.
Но с каждым днём времена меняются.
Купола растеряли золото.
Звонари по миру слоняются.
Купола сбитые расколоты.
Что же теперь ходим круг да около
На своём поле, как подпольщики?
Если нам не отлили колокол,
Значит, здесь время колокольчиков.
Ты звени, сердце, под рубашкою
Второпях – врассыпную вороны.
Эй! Выводи коренных с пристяжкою
И рванём на четыре стороны.
Но сколько лет лошади не кованы,
Ни одно колесо не смазано.
Плётки нет. Сёдла разворованы.
И дав
ВЕДЬМА
Женщиной Глафира Семёновна была таинственной: не сплетничала, говорила только по существу, носила обувь на высоком каблуке и красила губы алой помадой. За это бабки у подъезда прозвали её ведьмой.
Оно и понятно – Глафира была их ровесницей.
Каждое утро, громко цокая каблуками, она выходила во двор, дефилировала мимо сидевших на длинной скамейке «глаз и ушей» многоквартирного дома и удалялась в неизвестном направлении.
«На работу!» – подумаете вы и ошибётесь. Работы у Глафиры не было, и не потому, что она давно вышла на пенсию по возрасту, – просто в деньгах совершенно не нуждалась. Нет, ей не помогали взрослые дети – у неё не было детей. Ещё у Глафиры не было мужа, бывшего мужа, люб