Об этом ТАСС сообщила представитель артиста в России."Это действительно, к сожалению, так случилось", - сказала она. В ТАСС также поступило официальное сообщение исполнительного вице-президента 21C Media Group Шона Майкла Гросса, который был официальным представителем артиста в Лондоне. "С глубоким прискорбием сообщаем, что 22 ноября в 3:20 в Лондоне не стало Дмитрия Александровича Хворостовского, всеми любимого оперного баритона, замечательного мужа, отца, сына и друга. Он скончался после двух с половиной лет борьбы с тяжелой болезнью - раком мозга. Дмитрию Александровичу было всего 55 лет. Свои последние дни он провел в окружении близких - в хосписе, неподалеку от своего дома в Лондоне", - говорится в сообщении.
В конце 2016 года Дмитрий Хворостовский перестал выступать на оперной сцене из-за осложнений, вызванных болезнью. Однако он не прекращал концертную деятельность. В июне 2017 года он принял участие в австрийском фестивале "Grafenegg" - это был концерт "Дмитрий и его друзья". В сентябре нынешнего года за особый вклад в развитие культуры оперный певец был представлен к высшей государственной награде Российской Федерации - ордену "За заслуги перед Отечеством" IV степени... ஜ۩۞۩ஜ═════ஜ═════ஜ۩۞۩ஜ═════ஜ═════ஜ۩۞۩ஜ
Присоединяйтесь к ОК, чтобы подписаться на группу и комментировать публикации.
Комментарии 40
Над Темзой, в Лондоне, туман,
А здесь снега, снега России,
Где ты, сибирский мальчуган,
Услышал родину впервые.
Она явилась шумом волн,
Кандальным звоном Красноярска,
И песен хмель, как самогон,
Тебя шатал священным басом.
Ты в песни эти прорастал.
Они росли в тебе тревожно,
Как будто грозовой Байкал
Или как нежный подорожник.
И вот поёшь, как громобой.
Пусть зависть зло там зубоскалит,
Но не забудут голос твой
В миланской опере Ла Скала.
Димитрий, пой! И так ты пой,
Чтобы воскресли в этих песнях
И дед твой павший под Москвой
И миллион солдат безвестных.
И пусть над Лондоном рассвет
Рассеет мокрые туманы,
Над Трафальгарской площадью свет
Не заменит тебе Саяны.
Ты русским был, остался им,
Посланец родины великой,
И, как Шаляпин, кажешь Им
Их место русскою “Дубиной”......ЕщёВечная память ДМИТРИЮ ХВОРОСТОВСКОМУ, самородку из глубин России... Эти строки написаны в 2006 году при жизни великого русского оперного певца, 11 лет назад. И вот они приобрели совсем иной смысл. Земля пухом...
Над Темзой, в Лондоне, туман,
А здесь снега, снега России,
Где ты, сибирский мальчуган,
Услышал родину впервые.
Она явилась шумом волн,
Кандальным звоном Красноярска,
И песен хмель, как самогон,
Тебя шатал священным басом.
Ты в песни эти прорастал.
Они росли в тебе тревожно,
Как будто грозовой Байкал
Или как нежный подорожник.
И вот поёшь, как громобой.
Пусть зависть зло там зубоскалит,
Но не забудут голос твой
В миланской опере Ла Скала.
Димитрий, пой! И так ты пой,
Чтобы воскресли в этих песнях
И дед твой павший под Москвой
И миллион солдат безвестных.
И пусть над Лондоном рассвет
Рассеет мокрые туманы,
Над Трафальгарской площадью свет
Не заменит тебе Саяны.
Ты русским был, остался им,
Посланец родины великой,
И, как Шаляпин, кажешь Им
Их место русскою “Дубиной”... Владимир Чибриков
"Чувство страха в таких обстоятельствах полностью атрофируется. Приходит понимание того, что никто тебе не поможет. Лишь только ты сам себе. И тут главное - не дать слабины. Здесь только воля и терпение - твои верные союзники".
"Если чего я и хочу, так это чтобы люди знали и помнили мой голос, а не зачитывались баснями и сплетнями вокруг моего имени".
"Пока могу, я должен быть классическим певцом, а не популярным. Все популярное мной уже записано. Ничего нового я не делаю. А выходить на сцену, чтобы просто открывать рот под собственную фонограмму, я не хочу".
- О лучших годах и настоящем искусстве:
"Наверное, свои самые лучшие два года - с 1999-го по 2001-й, с моей тогда еще будущей супругой Флоранс - мы провели, когда у нас ничего не было, даже своего угла. У нас было только несколько чемоданов. С одними мы путешествовали, в других лежали все наши вещи. И хранилось все наше нехитрое добро в лондонском офисе моего м...Ещё- О страхе и памяти:
"Чувство страха в таких обстоятельствах полностью атрофируется. Приходит понимание того, что никто тебе не поможет. Лишь только ты сам себе. И тут главное - не дать слабины. Здесь только воля и терпение - твои верные союзники".
"Если чего я и хочу, так это чтобы люди знали и помнили мой голос, а не зачитывались баснями и сплетнями вокруг моего имени".
"Пока могу, я должен быть классическим певцом, а не популярным. Все популярное мной уже записано. Ничего нового я не делаю. А выходить на сцену, чтобы просто открывать рот под собственную фонограмму, я не хочу".
- О лучших годах и настоящем искусстве:
"Наверное, свои самые лучшие два года - с 1999-го по 2001-й, с моей тогда еще будущей супругой Флоранс - мы провели, когда у нас ничего не было, даже своего угла. У нас было только несколько чемоданов. С одними мы путешествовали, в других лежали все наши вещи. И хранилось все наше нехитрое добро в лондонском офисе моего менеджера Марка Хилдрю. А мы с восторгом мотались по миру. Думаю, тогда мы сделали полтора круга вокруг света… Это было наше самое счастливое время! Хотя и тогда всякого рода проблемы возникали. Но я всегда вел и веду исключительно честную игру с жизнью".
"Настоящее искусство - это такое, которое было в блокадном Ленинграде, где люди ходили на филармонические концерты - через боль, голод, потери близких. Они видели в музыке избавление от страданий, как в религии. В девяностые годы, когда была разруха, люди тоже приходили на концерты классической музыки как на религиозное действо".
"Я слышал, как играют западные оркестры: прекрасный и качественный звук, комфортно, но нет конфликта, страданий, глубины. Не от того, что их не чувствует дирижер или музыканты. Мне кажется, у них нет этого в генах. Это страны непуганых людей: они столетиями живут, не зная, что такое война, разруха и что такое любить человека".
- О слушателе и Боге:
"Слушатель отстает от создателя как минимум на век. То, что написано выдающимися композиторами современности, еще ждет своего часа".
"Господь Бог не может знать и думать о каждом из нас. Мы сами себе предоставлены. Я уверен, загробной жизни нет и не может быть. Нам дается только одна жизнь, которую мы должны прожить без черновиков, с первой попытки, пытаясь оставить след и быть счастливыми. Потому что потом у тебя не будет никакого шанса".
- О целях и достижениях:
"Если человек знает себе цену, он спокоен. А я всегда был спокойным, никогда не суетился. Знал, что у меня есть перспектива, не сомневался в том, что рано или поздно смогу всего достичь. Мои цели ставились и развивались постепенно, я не хотел завоевать весь мир в свои 20 лет".
"В свои 50 я очень многое уже успел. Даже если вдруг возьму и умру сейчас - сделано достаточно, чтобы оставить след и добрую память о себе. Так что я абсолютно ничего не боюсь"...