Стихия

Я сошью себе черные штаны из бархата голоса моего. Желтую кофту из трёх аршин заката. По Невскому мира, по лощеным полосам его, профланирую шагом Дон-Жуана и фата. Пусть земля кричит, в покое обабившись: «Ты зеленые весны идешь насиловать!» Я брошу солнцу, нагло осклабившись: «На глади асфальта мне хорошо грассировать!» Не потому ли, что небо голубо́, а земля мне любовница в этой праздничной чистке, я дарю вам стихи, веселые, как би-ба-бо, и острые и нужные, как зубочистки! Женщины, любящие мое мясо, и эта девушка, смотрящая на меня, как на брата, закидайте улыбками меня, поэта, — я цветами нашью их мне на кофту фата! Владимир Маяковский

Братья-камни! Сестры-травы! Как найти для вас слова? Человеческой отравы я вкусила — и мертва. Принесла я вам, покорным, бремя темного греха, я склонюсь пред камнем черным, перед веточкою мха. Вы и всё, что в мире живо, Что мертво для наших глаз,— вы создали терпеливо мир возможностей для нас. И в своем молчанье — правы! Святость жертвы вам дана. Братья-камни! Сестры-травы! Мать-земля у нас одна. Черубина де Габриак

собери про меня всё что можно найти собери все тетради блокноты где птицы мои снегири краснопёрая стая креплёных сибирских кровей свет и розовый снег и тебя не отыщешь правей собирай по слогам всю мою несусветную чушь может я хоронюсь может родину спрятать хочу в тополиной пурге зазеркалье слезящихся фраз спрыгнуть с красной строки мы с тобою пытались не раз спотыкаясь прыг-скок вдалеке от подмётных кадил и давали нам срок только срок раньше нас выходил и опять по пятам щипачи наших снов стукачи тут кричи не кричи а попробуй дружок – соскочи как бездомных котят нас пытались любить утопить собирай со стола всё что можно допеть и допить разноцветные фантики тоже как гильзы от пуль безутешный февраль талый март ненаглядный июль собирай мою верность живущим не так невзатяг всех моих рыбаков моряков остряков работяг дураков и блаженных поэтов бандитов менял но забудь про меня позабудь про меня про меня Лада Пузыревская

Упоенье — яд отравы, Не живи среди людей, Не меняй своей забавы На красу бесцветных дней. Всe пройдeт, и жизни холод Сердце чуткое сожмeт, Всё, чем жил, когда был молод, Глупой шуткой назовёт. Берегись дыханья розы, Не тревожь еe кусты. Что любовь? Пустые грeзы, Бред несбыточной мечты. Сергей Есенин

Иосиф Бродский Ты знаешь, с наступленьем темноты пытаюсь я прикидывать на глаз, отсчитывая горе от версты, пространство, разделяющее нас. И цифры как-то сходятся в слова, откуда приближаются к тебе смятенье, исходящее от А, надежда, исходящая от Б. Два путника, зажав по фонарю, одновременно движутся во тьме, разлуку умножая на зарю, расчитывая встретиться в уме.

В самую полночь дверь отворится. И прилетит вдруг ко мне Странный волшебник, Синяя птица В образе детства, на лёгком коне. Он прилетает с рифмой скользящей, Ну-ка попробуй, поймай. И, ускользая, голос манящий, Слышу, зовёт меня вдаль. В даль одиночества, в даль расставаний, В слёзы, прощанье и радость потерь. Всадник, летящий с рифмой скользящей, Ты в наговоры не верь. А попроси у меня на прощанье В час недомолвок, в час звёздной зари Маленький дар – за крылатую рифму – Сердце моё забери. Ника Турбина

Этому впрямь могло быть тысячи разных причин — она звонила ему так же часто, как прежде. После него она знала добрый десяток мужчин. — Не любовь, так хотя бы ревность, — думал он с надеждой. Думал с надеждой, поскольку это был верный знак: женщина — либо собственница, либо ушёл и забыто. Эта была такая, отслеживала каждый шаг, брала на карандаш, и даже довольно открыто учила жить, примеряла к себе на предмет жилетки, ничего такого, но просто иногда поболтать... Их встречи были почти случайны и очень редки, и сколько всё это длилось, он бы не мог сказать. Он бы не мог, у него под лопаткою так же ныло от её голоса, словно нет музыки слаще. Он по ночам изводил коньяк, бумагу, чернила, он считал себя самым никчемным, самым пропащим. А потом она уехала далеко, на другой континент, то ли вышла замуж, то ли что-то такое. Он сперва горевал, конечно, но в какой-то момент стал совершенно счастлив и абсолютно спокоен. Он влюбился, женился, стал отцом и всякое прочее, он готов был поклясться, что забудет, что хватит силы... Но до сих пор иногда просыпается посреди ночи и думает: «Господи, только бы не позвонила!..» Елена Касьян

Бьет шаман колотушкою в лунный бубен, рассыпаются звуки снежинками в небе. Лес заснежен, тих он и беспробуден, а за лесом реки лежат и степи. Я стою перед лесом, подняв ладони, принимая снег и еловый запах. Бьет шаман в тишине по озерам сонным, дикий лис крадется на рыжих лапах. У костра шаман, и он бьет в свой бубен, запрокинув голову, дико пляшет. Я иду, мне не страшно, что дальше будет, я набрал в карман блестящих кругляшек – золотистых отсветов этой ночи, я потом просыплю их на дорогу, чтоб гоняли тень от деревьев тощих, чтоб светили вовремя и ко сроку. Нас, детей из Андерсоновских сказок, из хтонической жути русских народных, — не запрешь среди взрослых глупых указов, мы найдем свой выход чутьем животным. Я беру колотушку, я бью по небу. Там, где падает звук, прорастает семя. Привожу в порядок свою планету, становлюсь ее солнце, вода и время. Лемерт (Анна Долгарева)

Афанасий Фет Целый мир от красоты, От велика и до мала, И напрасно ищешь ты Отыскать её начало. Что такое день иль век Перед тем, что бесконечно? Хоть не вечен человек, То, что вечно, — человечно.

Разучилась влюбляться. Отчаиваться. Печалиться. Непонятно, куда деваться от этих бед. Надо жить, говорят, да что-то не получается. Оттого, должно быть, и думаю о тебе. Мы с тобой когда-то умели летать над городом. По-шагаловски, чуть растерянно, вдаль и в синь. Жить взахлеб. Всему удивляться. С известным гонором за такое браться, что Господи упаси. Бредить узкими переулками флорентийскими, в переулках московских неделям теряя счет. А к весне учились старательно зубы стискивать, для того чтобы слез потом не стирать со щек. Вот и снова последним снегом все припорошено, и куда уверенней держишься за стеной, где приходят во сне смешные осколки прошлого. Бубенец серебряный. Ангел берестяной. Ты представить не можешь, сколько всего смешалось там, как застыло все, словно за ночь воск на свечах. Но весны не нужно. Не нужно весны, пожалуйста. Понимаешь, во всяком случае – не сейчас. Мария Фаликман