Как оказаться в ЦСКА, закончить карьеру в 22 года и стать счастливым человеком
Алексей Трипутень – игрок газзаевского ЦСКА и человек сложной судьбы – дает большое интервью Юрию Дудю.
Футболист Алексей Трипутень приобрел федеральную известность в августе 2002 года. Валерий Газзаев сменил на посту главного тренера сборной России Олега Романцева и, очевидно, уже тогда испытывая слабость к масштабным проектам, первым делом обнародовал список из 59 (!) кандидатов на попадание в сборную. Помимо тех, кто давно за нее играл, в списке были самые неожиданные фамилии – от Микадзе и Дубинского до Тлисова и Пиюка. В число 59 кандидатов попал и 20-летний полузащитник Трипутень, к тому моменту отыгравший во взрослом футболе всего полтора десятка матчей.
Довольно скоро Трипутень пропал с радаров и находился в подполье вплоть до 2006 года. Тогда про него вышел большой материал в журнале PROспорт, а сам Трипутень стал нашим коллегой, устроившись в спортивную редакцию «Маяка». В позарошлом году Трипутень оставил журналистику и снова пропал.
Юрий Дудь нашел его на Балканах и обстоятельно поговорил.
«Список 59»: что с ними стало 10 лет спустя?
Алексей Трипутень и трое его детей
– Где вы сейчас находитесь?
– Недалеко от Будвы. Уже полтора года, как я живу в Черногории. Воспитываю детей, провожу много времени с женой – наконец-то, стал видеть их чаще, чем своих коллег по работе. Ну и работаю. Открыл туристическую фирму, которая, помимо организации стандартного отдыха, проводит сборы для самых разных команд. Черногория очень маленькая, но очень спортивная: тут полно залов, бассейнов, баскетбол на неплохом уровне, а гандбол – на отличном. Сюда приезжают и молодежные команды, и профессиональные – волейбольное «Динамо», женский футбольный клуб «Россиянка» были в Будве уже несколько раз.
Кроме этого, на меня вышли местные агенты, мы стали работать с местными футболистами – трудоустраиваем. Пока и агентский, и туристический бизнес на начальной стадии, но буду рад, если получится.
– С чего вдруг вы решили уехать из России?
– Я давно посматривал за границу, но не мог сформулировать, чего именно я хочу: уехать надолго или просто продлить свой двухнедельный отдых. Мы долго думали и для начала решили выбрать место. Приехали в Черногорию – нам очень понравилось. За свою жизнь я во многих местах побывал, но в эту страну влюбился с первого взгляда. Страна маленькая, но все есть. В море можешь купаться восемь месяцев в году. Зимой в горах снега по колено, всего полчаса езды и можешь кататься, сколько захочешь.
В Москве у детей были проблемы со здоровьем: плохая экология, не самые лучшие продукты, аллергия и все остальное, что из этого вытекает. Мы стали думать, где им лучше проводить первые годы жизни. Плюс в Москве половину дня съедали пробки, детей я практически не видел. С утра я уезжал на работу, жена – тоже. По ходу дня мы созванивались, решали, кто забирает их из сада. В итоге кто-то обязательно задерживался, забирали ребенка последним из группы, ссорились…
Продали в Москве участок, машину и купили здесь квартиру. Мои родители поначалу были против, но я их убедил: это не на всю жизнь. Это на какое-то количество лет.
– Черногорцы считаются самой ленивой нацией Европы. «Зачем нам стул рядом с кроватью? – говорят они сами про себя. – Чтобы отдохнуть после сна».
– Это так. Но тут надо пожить, чтобы это понять. Это не их вина, тут просто по-другому не получается. Солнце, море, отсутствие больших заводов и предприятий – только мелкий бизнес, семейные кафе и магазины. Хотя многих такая жизнь утомляет – каждый второй хочет попробовать свои силы в другой стране. Скажем, когда местные узнают, что я из России, сразу подбивают клинья: а как можно уехать? Москва для них это такое Эльдорадо, где можно ничего не делать, пить кофе, а сверху на тебя будут капать деньги.
– Сколько нужно денег, чтобы чувствовать себя хорошо в Черногории?
– Здесь нормальные цены на продукты. Да, бензин дорогой, зато расстояния небольшие. Если ты не снимаешь квартиру и не платишь налоги за фирму, в месяц нужно 1000-1500 евро на семью из 4-5 человек. Думаю, это меньше того, что мы тратили в Москве.
* * *
– Хорошо помните день, когда с футболом вам пришлось закончить?
– Конечно – это день моей травмы. 23 февраля 2004 года, столкновение, неудачное приземление. Я получал достаточно травм еще в юношеском футболе: и ногу ломал, и голеностоп. Но после того приземления я понял, что такой травмы еще не было: нога была вывернута, боль жуткая. Сразу стало ясно: с коленом что-то серьезное.
Я тогда был игроком ЦСКА, а Дмитрий Кузнецов принимал белгородский «Салют» и пригласил меня поддерживать форму. Мы поехали в соседний город Курск на контрольный матч. Вроде товарищеская игра, но дерби – страсти накалялись прилично, и в одном из столкновений я получил эту травму.
Там еще наложило отпечаток мое эмоциональное состояние: на Рождество у меня сломался крестик, причем таким образом, что у Христа были сломаны именно колени. Для меня это было большим потрясением – я до сих пор помню, как у меня перехватило дыхание, когда я это увидел. Так что эту травму я, можно сказать, ждал. Когда приземлился там, в Курске, в голове щелкнуло: наверное, это все, дело близится к концу.
– Вам же потом целую вечность ставили диагноз, верно?
– Его не могли поставить около полугода. Колено было надутое, нужно было что-то делать – или операция, или лечить консервативно. Я делал кучу снимков, меня смотрело 4 или 5 врачей, причем все – с именем, заведующие хирургическими отделениями. Это мистика: один снимок, а разные врачи читали его совершенно по-разному. Один говорит: «Ты полностью здоров! Вот одна связка, вот другая». Второй говорит: «Так вот же у тебя передняя порвана!» Третий: «Это мениск!»
В итоге затянули и правильный диагноз мне поставили только в Германии. Я никого не виню, это давно переболело. Тем более, я вынес из этого правильные уроки. Я доволен тем, что это произошло.
– Довольны? Как это?
– У меня с детства все было для футбола. Когда я учился в школе, на дорогу из Кубинки на «Торпедо» и обратно я тратил четыре часа – иногда уроки делал в электричке, иногда оценки мне подрисовывали, потому что понимали: у человека футбол. Институт мне сделал «Торпедо-ЗИЛ», преподаватели относились снисходительно. Армия тоже прошла мимо меня, потому что попал в ЦСКА. В итоге было полное ощущение, что дальше будет точно так же – легко и непринужденно. И тут все в один день закончилось. Это помогло мне все переосмыслить и понять, что жизнь вообще-то жесткая штука и в ней надо работать на себя.
Если спросить молодых игроков, чего они хотят от жизни, 90 процентов скажет: «Хочу славы и богатства». Нам с детства тоже говорили: «Отказывайтесь от всего, тренируйтесь – слава и деньги будут». Сейчас мне кажется, что нужно стремиться не к этому. Не грешно быть богатым и знаменитым. Грешно подчинить себя всему этому. А именно в такой атмосфере воспитывались и мы, и нынешняя молодежь. Так что я считаю, что в каком-то смысле мне удалось спастись.
– По-вашему, оставаться нормальным в этой среде невозможно? Ваш друг Василий Березуцкий вполне адекватный человек – хоть и получает около 2 млн евро в год.
– Конечно, можно. Но гораздо сложнее, чем когда ты находишься в другой атмосфере. А Березуцкие – отличный пример. Они никогда не стремились к тому, чего в итоге добились – и славы, и денег. Это пришло к ним само собой, потому что, кроме футбола, для них ничего не существовало. Я никогда не слышал, чтобы они интересовались суммой контракта, наглели, выбивали деньги. Они играют в футбол и получают удовольствие, а все остальное просто идет рядом. Но таких примеров немного.
2001 год. Василий Березуцкий (с мячом) – основной защитник «Торпедо-ЗИЛ»
* * *
– В 2002 году вы перешли в ЦСКА. Как это оказалось возможным?
– «Торпедо-ЗИЛ» тренировал Евгений Кучеревский. До окончания чемпионата-2001 оставалась пару матчей, был риск вылететь в первую лигу. А дубль ЗИЛа шел на первом месте в молодежном турнире. Кучеревский принял радикальное решение: некоторых игроков основы отправил в дубль, а дублеров – в основу. Мы не ударили в грязь лицом: обыграли «Анжи» и «Аланию» и остались в премьер-лиге. После этих матчей мне позвонил президент клуба Сахаров – позвонил впервые, раньше он никогда не выходил на связь таким образом. Он спросил: «Хочешь перейти в ЦСКА?» У меня были смешанные чувства: всегда была мечта попасть в основу «Торпедо», а тут зовут в ЦСКА.
Я согласился и поехал в офис ЦСКА. Помню, что подписывал контракт, вообще не интересуясь, на сколько лет и какая в нем стоит сумма.
– Когда заглянули в контракт, поняли, что стали богатым человеком?
– Ну, таких денег у меня, конечно, никогда до этого не было. Но на тот момент я уже был знаком со своей будущей женой и у нас были планы на жизнь. Мы понимали, например, что нам нужно место, где жить. Контракт с ЦСКА позволял эти планы реализовать, но как только мы заработали на квартиру, я получил травму. Так что побыть богатым я не успел.
Зарплата была 5 тысяч долларов. Еще были подъемные – или 50 тысяч долларов, или двухкомнатная квартира в новостройке. Мы взяли деньгами, потом еще были премиальные за победу в Кубке России, за матчи в чемпионате – к концу года как раз набралось на квартиру. Я вообще сколько себя помню, всегда мечтал об отдельном жилье. С 17 лет я жил в ЗИЛовской гостинице и как раз тогда начал встречаться с Катей. Помню, как нас шугали: посещение было только до 8 часов, а хотелось побыть вместе подольше. Она делала вид, что со мной прощается. Потом я ждал, когда отвлечется охранник, – она пробегала мимо ко мне. Он был не дурак, дожидался нас с утра: «Ребята, кого вы тут дурите? Я сижу здесь уже третий десяток лет!» Романтика.
– «Торпедо-ЗИЛ» получил за вас хорошие деньги?
– Мы переходили туда втроем: Вася Березуцкий, Игорь Пиюк и я. Мне самому всегда было любопытно, сколько мы принесли родному клубу. Но позже я узнал такую версию: нас купили в обмен на косметический ремонт стадиона Стрельцова. Как раз после нашего трансфера там отремонтировали раздевалки и покрасили фасад арены. В ЦСКА надо мной потом прикалывались: тебя купили за пару банок краски.
– В ЦСКА вы отыграли десяток матчей – и все. Почему?
– Возможно, по своему физическому состоянию я не был готов для взрослого футбола. В юношеском футболе здоровья хватало, во взрослом – нет. У Газзаева были очень тяжелые сборы – я тогда, правда, не понимал, что это особенный случай, у большинства других тренеров они полегче. Кого-то из игроков ЦСКА на этих сборах тошнило, кто-то получал травмы, кто-то делал вид, что получил травму – потому что понимал, что не выдержит. Те тренировки дали мне понять: может, я и протяну в таком режиме год-два, но вряд ли больше.
Но сборы я провел хорошо – Валерий Георгич рассчитывал на меня как на игрока первой команды. Я выходил, но не справлялся с задачами. Молодой – не был готов эмоционально. К тому же меня всегда отличала импровизация – пас необычный отдать, еще что-то придумать. А тут я был сконцентрирован на четком выполнении задачи и очень себя в этом ограничивал. Уже в середине чемпионата я потерял место в составе, но еще не понимал, что второго шанса в ЦСКА не дают. Постепенно перестал попадать даже в заявку и закончил сезон в глубоком запасе.
ЦСКА тогда играл 3-5-2 с двумя инсайдами, одним из них был я. Всю жизнь мне давали волю, я был свободным художником. А в ЦСКА у меня были четкие задачи обязанности – Валерий Георгич на макете рисовал круг моих обязанностей: это был овал от штрафной до штрафной, от кромки до середины поля. Я как ужаленный по этому овалу носился и за пределы этого старался не бегать, как будто он был натянут колючей проволокой.
Sports.ru рассказывает о главных событиях 17-го тура чемпионата России.
...Присоединяйтесь к ОК, чтобы подписаться на группу и комментировать публикации.
Нет комментариев