Литературный салон "Страницы книг"

Только в России от татарина, чеченца или узбека можно получить смс: "Салам брат, Христос воскрес!». И на Науруз получить от русского или белоруса: «Привет брат, байрам котлы булсын!». На Рождество русские пекут беляши, потому что вкусно, на пасху татары красят яйца, потому что дети просят. Да здравствует Единство и Мир в нашей великой стране и в каждом из нас пусть живет доброта! Христос Воскрес! Слава России! ♥️🇷🇺

А быть счастливой меня одна старушка научила. ..Вскоре после того случая я опять захандрила слегка, но, уже умея с этим бороться, пошла в Летний сад утрясать свою взбаламученною душу. А чтобы не сидеть без дела, взяла с собой незаконченное вышивание, парадную скатерть. Платье надела самое простенькое, а волосы заплела в косу и не стала делать никакой прически: не на бал ведь, а на душевную стирку собралась идти. Прихожу в Летний сад, нахожу свободную скамеечку, сажусь и начинаю свою работу. Вышиваю, а сама себя успокаиваю: «Опомнись, успокойся. Ты же знаешь, что ты не несчастна». Немного я поуспокоилась за работой и с этими мыслями и собралась идти домой. Тут со скамейки напротив поднимается старушка, подходит ко мне и говорит: — Если Вы не торопитесь, то позвольте мне присесть рядом и кое-что вам сказать... — Конечно, пожалуйста. Садится она рядом, смотрит на меня с улыбкой и говорит: — Знаете, я целый час за Вами наблюдала, и это был очень хороший для меня час. Такое редко теперь увидишь. — Что же тут особенного? — Всё. В центре современного Ленинграда вдруг увидеть молодую красивую женщину с темно-русой косой, в скромном белом платьице из холстинки, да еще с вышиванием в руках. Вы даже представить себе не можете, какая это чудесная картина со стороны. Это я кладу в свою счастливую корзинку. — А что это за «счастливая корзинка»? — О, это большой секрет! Но Вам я его открою. Вы хотите быть счастливой? — Да, конечно. Все хотят. — Все хотят, да не все умеют. А Вас я научу. В награду за то, что Вы мне дали. Счастье, деточка, - это вовсе не удача, везение, и даже не любовь, как Вы сейчас, наверняка, по-молодости думаете. Счастье — это счастливые мгновения, когда спокойное сердце кому-то или чему-то улыбается. Вот я сидела на скамеечке, видела красивую девушку напротив, прилежно что-то вышивающую, и мое сердце Вам улыбалось. Я отметила это мгновение, чтобы потом проживать его снова и снова, спрятала его в «счастливую корзинку». Теперь, если мне станет грустно, я открою свою корзинку и начну перебирать свои сокровища. Среди них будет мгновение, которое я назову «Девушка в белом вышивает в Летнем саду». Я прикоснусь к нему, и мгновение тотчас расцветет, и я увижу на фоне темной летней зелени и бело-мраморных статуй девушку с вышиванием на коленях. Я вспомню, что на Ваше платье падали солнечные зайчики сквозь листву липы, что коса Ваша перекинулась через спинку скамьи и почти касалась кончиком земли, что босоножки вам немного жали, а потому Вы их сбросили и сидели босиком, чуть-чуть ежась ногами от прохлады земли. Может быть, что-то еще вспомнится, какая-то подробность, которую я сейчас еще не вижу. — Как это замечательно! — воскликнула я. — Корзинка со счастливыми мгновениями! И Вы всю жизнь их копите? — С тех пор, как меня научил этому один мудрый человек. Да Вы его знаете, читали. Это Александр Грин. Мне-то он сказал это лично, мы когда-то дружили. А Вы можете найти эту же мысль во многих его рассказах. И Вы поймете, что мудрый и щедрый сердцем человек способен забыть и простить жизни все дурное, сохранив в памяти только хорошее. Но для этого надо тренировать память сердца: вот я и придумала себе «мысленную корзинку счастливых мгновений». Я поблагодарила старушку и пошла домой. А по дороге начала вспоминать счастливые минуты с самого раннего детства, и когда я пришла домой, в моей «корзинке счастья» уже лежали первые сокровища. Юлия Вознесенская «Женский декамерон»

ТАТЬЯНА КРЫЛОВА У НАС В ДОМЕ НЕТ ПЛОХОЙ ПОГОДЫ Ты моей любовью охраняем. – Нам досталась трудная судьба. Ни на что её не променяем, – Уведу тревоги от тебя... Пусть виски посеребрило, снежно, Вьюга плачет ночью у окна. Всё равно друг друга любим, нежно И поёт нам «вечная» весна! Годы юности давно умчались, Но душа, как прежде, молода! Сохранить мы чувства постарались. Для меня, ты – молодой, всегда! Пусть уносит ветер наши годы, Нам спешить не надо никуда... У нас в доме нет «плохой» погоды! Остальное в жизни – ерунда!

«Тропа у людей одна: мы все уйдем из жизни. Вчера я, двадцатилетний, бегал по улице Горького — и вот уже завтра умирать. Без аллегорий. Страшно ли мне? Страшно. Дело ведь небывалое. Но интересно очень! Там же Господь, Вечность. Не готов. Пушкин нам ответил: «Я с отвращением листаю жизнь свою, но строк позорных не смываю». Мой ответ такой же, как у него. Не надо обольщаться, что после смерти от нас один прах останется. Все крупные ученые — верующие. Все мои знакомые врачи, которые имеют дело с жизнью и смертью, — веруют. О клинической смерти оставлены тысячи свидетельств, доказывающих, что конца нет. Эйнштейн в существовании Бога не сомневался, и Пушкин, и Ломоносов, и Менделеев. А какая-нибудь Леночка семнадцати лет заявляет: «Что-то я сомневаюсь, что ваш Бог есть...» А ты почитай сначала, изучи вопрос, тогда и скажешь. Это как в метро вошел, увидел схему — кольцо какое- то, разноцветные точки. Махнул рукой: «А, фигня, поеду сам». Так и будешь по Кольцевой всю жизнь ездить. Богу не важны наши поступки, ему нужен мотив: зачем мы это делаем, зачем мы живем. Смерть грешника люта. В том ужасном состоянии, в каком погибнешь, и застынешь, дружок, в вечности таким и будешь. Там изменения нет, потому что нет воли, нет тела. Тело и есть наша воля к изменению. На съемках «Острова» я должен был ложиться в гроб. Три раза из него выскакивал — не выдерживал. Строгая вещь — гроб: лежишь, стеночки узенькие — и ничего больше нет. Даже Евангелия, чтобы почитать. Что собрал в душе, с тем и лежишь... В вечность мы возьмем то, что потрогать нельзя, — то, что уступили, простили, отдали. Блаженнее же отдавать, чем брать». Петр Мамонов

Не тратьте жизнь на глупую вражду, На подлости и мысли не от Бога, На сплетен за спиною чехарду, И в никуда бегущую дорогу. Не тратьте жизнь на злобы тяжкий плен, На груз обид, что копится годами. На боль души от низменных измен, На тех людей, кто рядом, но не с вами. Не тратьте жизнь на мелочных друзей, На суету в постылой круговерти. Подавши грош, не станем мы бедней, И хорошо там, где нас нет, поверьте. Цените каждый, как последний час Как много нужно нам успеть порою... И по делам Бог каждому воздаст, В конце пути став каждому судьёю. Не тратьте жизнь, она у нас одна, Какая есть, но всё-таки прекрасна... Пускай порой уныла и трудна, Не тратьте жизнь свою вы понапрасну! Наталья Геут

Татьяна Доронина и Олег Табаков.

...Поезд не отапливался. Сидели на полу или на узлах, жались друг к дружке. Мама всем по очереди клала руки на плечи - и от них исходило тепло. Мамкины руки грубые - как пергаментные ладони её, разбитые нелёгким деревенским трудом. А теперь ещё и в какой-то красной коросте, вроде цыпок. Но какие же желанные! И красивые, и все равно красивые, как природа в лесу, как коряга, обросшая пятнами лишайника или грибы - мухоморы. Мама трогала детей ласково, но не ради самой ласки. Она не давала им спать. Дети были напуганные, голодные, уставшие, и холод влезал в них глубоко, опутывал сном, чтобы остановить их тихонько бьющиеся сердца. Мама не давала им спать, потому что две девочки в их вагоне так уснули смертным сном. Поезд замедлил свой ход и остановился. Стало тихо-тихо. Потом заскрипел под чьими-то ногами снег, и дверь вагона с лязгом растворилась. Им велели выходить. Мама нежно тронула каждого, заглянула в глаза и сказала: - Принхали, Семочка! - Приехали, Осенька! - Приехали, Оленька! - Приехали, Аленушка! - Приехали, Иринка! Дети покорно поднялись и захромали на затёкших ногах к растворенной двери. Мама бросила узел, прыгнула следом и приняла их всех по очереди, пересадив с подножки вагона в глубокий целинный снег. Никакой платформы не было - только зимний лес, занесённый снегом, светлеющий в морозных лучах начинающегося дня. Мама торопливо отвернула их от поезда, из которого сгружали в снег замёрзших девочек, и сказала: - Вооон туда нам, ребяты! Пойдёмте с Богом! Они шли за мамой вереницей, увязая в снегу, следуя туда, куда махнул рукой высадивший их человек. И ни одной минуты никто из них не думал, что в этом лесу пропадут они - замёрзнут, сгинут- ведь впереди них шла их мама, весёлая и всесильная. В конце концов вышли они к поселению - россыпи хмурых избушек. Мама велела стучать и спрашивать, куда им - беженцам. Клала руки на плечи, весело, ласково смотрела в глаза и говорила каждому: - Тихонько в окошко стукнись, спроси, куда идтить вакуированным. У самой силы кончились ходить. Самым бойким был Иоська. Мамин любимчик. Рыжий, как огонь. Он забежал далеко, стукнул рукой в окошко и спросил хриплым от долгого молчания голосом, предварительно церемонно, с поклоном поздоровавшись: - Куды вакуированным идтить? - а потом не выдержал, запросился слезно: - Пустите странников, люди добрые, пропадаем мы! И их пустили. Дети отогревались в избе и плакали - страшно заныли промерзшие руки и ноги. Их жалели, давали пить что-то горячее. А как боль прошла, они заснули, кто где был, крепко и без снов. На этом страшное кончилось. Мамку послали жить в чью-то пустую избу, дали с полмешка подмороженной картошки. Мама посылала мальчиков за хворостом, учила дочек держать дом чисто. Достала из узла икону Спасителя с очень огромными глазами и пристроила на пустой иконной полке. Украсила вышитым рушником. И стала изба домом. Жили они хорошо, но голодно. Ждали весны - крапивы и сныти. Иоська и Алёнушка сосали большой пальчик от голода, и дососали до самой косточки. А потом крапива всех спасла - душистые зелёные шти. Когда стало совсем тепло, и мама заходила по двору на солнышке, стало заметно, как она исхудала, как поредели и поблекли её рыжие долгие косы. Она попросила у соседей ножницы для овец и срезала волосы под самый корешок. Дети было заплакали, но она смотрела весело, шутила, что хорошо ей теперь, легко, и чесать не надо, и плести не надо, и вошь не щекотит. А голова всё одно под платочком. Да и вырастут они, вырастут, косыньки. Не об чём тут плакать, деточки, не об чём. Зря ей дети поверили. К концу мая мамы не стало. Она умерла во сне. Утром проснулись все, а маму не добудились. Дети похоронили её недалеко от дома, у сдвоенной берёзы . Выкопали могилу, уложили маму без домовины, но зато в чистой кофте, и засыпали землей. Когда дедушка Семен рассказывал мне эту историю, то всегда добавлял: - Зря мы ели, и не смотрели, мама ест ли? Она все нам скармливала. Девок жалела и Иоську. Солила понарошку. - Как это, дедушка? - Ну мы станем есть, и кричим «Не солоно! Не солоно!» Она руку щепотью сделает, пошевелит над едой пальцами, будто солит, и скажет - «Ну вот, посолоно». И мы ели как будто и вправду. А ведь соли у нас совсем не было. - От мамы не осталось ни одной фотографии. Дедушка очень горевал, что лицо ее забывается. Она стала ему снится, но сны были горькие: маму он видел со спины, а в лицо ей заглянуть было нельзя. - После войны мы приехали в ту деревню. - рассказывал он - а там - ух, Светочка - все переменилось - стройка какая-то, трактора роются. Ни избушки нашей, ни той берёзы сдвоенной не осталось. Мы потом собирались, и несколько лет кряду приезжали маму искать. Я все вспоминаю об этом старом, девяностошестилетнем человеке, упорно прочесывающем брянские леса в поисках мамы. Все вспоминаю эту любовь. Уж свои-то дети повыросли, уж внуки в силу вошли, уж правнукам паспорта вручили. А он всё ездил. Бродил по Брянской земле - надеялся - вдруг откроется ему это святое для сердца место, Берёзка раздвоенна, поросший травой холмик. Ещё он до слёз любил свою правнучку - мою дщерь - Людмилу. - Очень она на маму сшибается, Светочка! - Неизменно растроганно говорил мне дедушка Семён. - Не тогда, когда косы обрезала, а когда сильная была, ядреная, налитая соком женщина. По деревне все говорили - Сеня, мамка твоя - красавица - аккуратная бабочка! Я хочу быть такой мамой своим детям. Чтобы даже в самый страшный и гибельный момент, даже ценой своей жизни лить тепло на их плечи. И пусть не останется фотографий. Главное - любовь. Посолоное несуществующей солью хлёбово и весёлые слова, дающие силы жить даже среди войны. Светлана Зайцева.

«Чтобы тебя не раздирало изнутри, нужно выговориться. Для этого существуют исповедники, подруги и психотерапевты. Заноза, если ее вовремя не вынуть, устроит заражение крови. Люди, которые молчат и держат все в себе, находятся не только под серьезным психологическим или даже психиатрическим риском, но и под риском соматики. Любой профессионал со мной согласится: все начнется с язвы желудка. Организм един — и психика, и тело». Татьяна Черниговская ⠀

«Я безумно люблю Ники и никогда не в силах буду его забыть». Откровения из дневника балерины Матильды Кшесинской». Часть 1. После заключительного спектакля (это был выпускной экзамен Императорского Театрального училища, где училась Матильда Кшесинская) всех участников собрали в большом репетиционном зале. Ученики и ученицы балетного и драматического отделений стояли в длинном ряду, оставшись в тех же костюмах, в которых выступали... Из зала было видно, как из театра вышла царская семья и медленно двигалась в направлении учеников. Во главе шествия выделялась маститая фигура императора Александра III, который шёл под руку с улыбавшейся императрицей Марией Фёдоровной. За ним шёл ещё совершенно молодой наследник цесаревич Николай и четыре брата государя… По традиции им сначала представляли воспитанниц, а потом приходящих, но государь, войдя в зал, где собрались ученики, вдруг спросил: «А где же Кшесинская?»... Этот день, 23 марта 1890 года, навсегда отпечатался в памяти Матильды, ведь тогда и случилась первая встреча будущей балерины с самой большой любовью в её жизни. Их отношения начались в 1892-м, а закончились в 1894-м, и у этого недолгого романа заранее был известен и прописан конец. Они будучи молоды и полны жизни, любили друг друга, но оба понимали, что это всего лишь временные отношения, которым суждено когда-то окончиться. Об этой истории осталось много воспоминаний, причём часто люди упоминали о ней в весьма циничных выражениях. Но что они могли знать со стороны? По-настоящему ценные подробности изложены в мемуарах и дневнике самой Кшесинской, а ещё в дневниках Николая. Мемуары гораздо полнее, но дневники откровеннее. И так как они дополняют друг друга, то читать их лучше вместе... Всё началось с того самого выпускного экзамена в театре 23 марта 1890 года. После того, как император Александр III, войдя в зал, спросил о Кшесинской, начальница и классные дамы засуетились: они собирались представить царской семье двух первых учениц Училища, но подошли к Матильде и подвели её. Сама она была ошарашена этим не менее других... «Я сделала Государю глубокий поклон, как и полагалось, - пишет она в воспоминаниях. - А он протянул мне руку и сказал: «Будьте украшением и славою нашего балета»... Я снова сделала глубокий реверанс и в своём сердце дала обещание постараться оправдать милостивые слова Государя. Потом я поцеловала руку Государыни, как требовалось. … Когда все по очереди были представлены царской чете и были обласканы ими, все перешли в столовую воспитанниц, где был сервирован ужин на трёх столах — двух длинных и одном поперечном. Войдя в столовую, Государь спросил меня: — А где ваше место за столом? — Ваше Величество, у меня нет своего места за столом, я приходящая ученица, — ответила я. Государь сел во главе одного из длинных столов, направо от него сидела воспитанница, которая должна была читать молитву перед ужином, а слева должна была сидеть другая, но он её отодвинул и обратился ко мне: — А вы садитесь рядом со мною. Наследнику он указал место рядом и, улыбаясь, сказал нам: — Смотрите только не флиртуйте слишком. Перед каждым прибором стояла простая белая кружка. Наследник посмотрел на неё и, повернувшись ко мне, спросил: — Вы, наверное, из таких кружек дома не пьёте? ⠀ Этот простой вопрос, такой пустячный, остался у меня в памяти. Так завязался мой разговор с Наследником. Я не помню, о чём мы говорили, но я сразу влюбилась в него. Как сейчас, вижу его голубые глаза с таким добрым выражением. Я перестала смотреть на него только как на Наследника, я забывала об этом, всё было как сон. … Посидев немного с нами, Государь пересел за другой стол, а на его место сел старый Великий Князь Михаил Николаевич. Потом по очереди садились все старшие члены императорской семьи, чтобы всем одинаково оказать внимание. Когда я прощалась с Наследником, который просидел весь ужин рядом со мною, мы смотрели друг на друга уже не так, как при встрече, в его душу, как и в мою, уже вкралось чувство влечения, хоть мы и не отдавали себе в этом отчёта. Какая я была счастливая, когда в тот вечер вернулась домой! … Дня через два я шла с сестрой по Большой Морской, и мы подходили к Дворцовой площади под арку, как вдруг проехал Наследник. Он узнал меня, обернулся и долго смотрел мне вслед. Какая это была неожиданная и счастливая встреча! В другой раз я шла по Невскому проспекту мимо Аничкова дворца, где в то время жил император Александр III, и увидела Николая, стоявшего со своей сестрой, Ксенией, в саду, откуда они через высокий забор, окружавший дворцовый сад, любовались улицей и смотрели на проезжавших мимо. Опять неожиданная радостная встреча. И такие наши случайные встречи на улицах были ещё несколько раз... ⠀ В Красном Селе, расположенном в 24 верстах от Санкт-Петербурга, издавна бывал в летнее время лагерный сбор для практической стрельбы и манёвров. Здесь же был построен деревянный театр для развлечения офицеров во время сборов. И в летний период в Красносельском театре давали спектакли. Моей главной мечтой было увидеть Наследника и, может быть, встретиться с ним во время спектакля. По старому обычаю Государь и Великие Князья приходили на сцену во время антракта перед балетным дивертисментом и разговаривали с артистами. И мои мечты сбылись. Не только в первый день, но и на всех представлениях Наследник приходил на сцену и разговаривал со мной. Со времени училищного спектакля я мечтала снова увидеть его хоть издали, и теперь, когда могла даже говорить с ним, я была бесконечно счастлива. ⠀ Теперь, спустя 60 лет после тех счастливых дней, я могла прочесть в дневнике Государя, изданном после переворота, его записи, относящиеся к тому лету в Красном Селе, когда он был ещё Наследником и мы ещё могли только встречаться при людях. Сердце тогда подсказывало мне правду о его чувстве ко мне. Заметки в дневнике написаны в 1890 году, во время лагерного сбора: «17 июля, вторник: Кшесинская 2-я мне положительно очень нравится». «30 июля, понедельник: Разговаривал с маленькой Кшесинской через окно». «31 июля, вторник: После закуски в последний раз заехал в милый Красносельский театр. Простился с Кшесинской». «1 августа, среда: В 12 часов было освящение штандартов. Стояние у театра дразнило воспоминания». Вот что он писал тогда, в те чудные летние дни. … Товарищем по полку Наследника был гусар Евгений Волков, которого я хорошо знала. Он должен был сопровождать Наследника в кругосветном путешествии. Волков жил тогда с одной из балетных артисток, Татьяной Николаевой, я узнала от неё, что Николай говорил Волкову о своём желании встретиться со мною до своего отъезда. Он хотел, чтобы Волков это свидание устроил. Но я жила с родителями, а за ним, конечно, строго следили, и устроить нашу встречу было невозможно. Тогда Наследник попросил меня прислать ему фотографию, но я так ужасно выглядела на моей последней карточке, что не хотела её давать, а другой у меня не было. Так он и не получил моей фотографии...» ⠀ Следующие несколько месяцев они не встречались – Николай ездил в кругосветное путешествие, которое, правда, не удалось довести до конца из-за покушения на него в Японии. Вернувшись ненадолго в Россию, никаких попыток повидаться с Кшесинской цесаревич не предпринимал и вскоре уехал с отцом в Данию. С Матильдой они вновь увиделись только в начале 1892 года – на спектакле, куда Николай пришёл с родителями. И, конечно, впечатления об этой встрече из первых уст изложены на страницах книги воспоминаний: ⠀ «Государь и Наследник сидели в первом ряду, а Императрица и Великая Княгиня — в царской ложе… Во время одного из антрактов я вышла в коридор и, спускаясь вниз, встретилась на лестнице с Наследником, который поднимался наверх, направляясь в царскую ложу. Задержаться было нельзя, так как кругом была публика. Но мне всё же было радостно увидеть его так близко. Я любила каждый день в одиночку кататься с кучером и на набережной часто встречала Наследника, который тоже выезжал в это время. Но это были встречи на расстоянии. А потом у меня на глазу (видимо, от ветра) вскочил фурункул, и мне пришлось несколько дней оставаться дома. ... В один из вечеров, когда я была одна, в передней вдруг раздался звонок, и я слышала, как горничная пошла отворять дверь. Она доложила, что пришёл гусар Волков, и я велела провести его в гостиную. Только туда вошёл не Волков, а… Наследник. Я не верила своим глазам, вернее, одному своему глазу, так как другой был в повязке. Эта нежданная встреча была такая чудесная, такая счастливая! Оставался он в тот первый раз недолго, но мы были одни и могли свободно поговорить. Я так мечтала с ним встретиться, и это случилось так внезапно... ⠀ Мы без умолку болтали, многое вспоминали, но я от счастья почти всё перезабыла. Цесаревич сказал, чтобы я ему писала письма, он будет писать тоже, и обещал написать первый. А ещё выбрал несколько моих карточек и просил их ему прислать. На другой день я получила от него записку: «Надеюсь, что глазок и ножка поправляются… до сих пор хожу как в чаду. Постараюсь возможно скорее приехать. Ники». Это была первая записка от него. Она произвела на меня очень сильное впечатление. Я тоже была как в чаду. ⠀ Потом он часто писал мне. В одном из писем он привёл слова из арии Германна в «Пиковой даме»: «Прости, небесное созданье, что я нарушил твой покой». Он очень любил моё выступление в этой опере... В другом письме он вспоминал любовь Андрия к польской панночке в «Тарасе Бульбе» Гоголя, ради которой он забыл всё: и отца, и даже родину. Я не сразу поняла смысл его письма: «Вспомни Тараса Бульбу и что сделал Андрий, полюбивший польку». Его первую записку я перечитывала много раз и запомнила её наизусть. Все его письма я хранила свято. ⠀ После своего первого посещения Наследник стал часто бывать у меня по вечерам. Вслед за ним стали приходить Михайловичи, как мы называли сыновей Великого Князя Михаила Николаевича. Мы очень уютно проводили вечера. Правда, живя у родителей, я ничем не могла угостить своих гостей, но иногда мне удавалось всё же подать им шампанское. ⠀ Наследник стал часто привозить мне подарки, которые я сначала отказывалась принимать, но, видя, как это огорчает его, я принимала их. Первым его подарком был золотой браслет с крупным сапфиром и двумя большими бриллиантами. Я выгравировала на нём две мне особенно дорогие и памятные даты — нашей первой встречи в училище и его первого приезда ко мне: 1890-1892». А вот как описывала Кшесинская тот день в своём дневнике: «Сегодня 23 марта, ровно два года, как был школьный спектакль, на котором я узнала цесаревича и так сильно им увлеклась. Первый раз в жизни я провела такой чудный вечер! Вернее, ночь... Мы много говорили. Я и сегодня не пустила цесаревича в спальню, и он меня ужасно насмешил, когда сказал, что если я боюсь с ним идти туда, то он пойдёт один! Сначала, как он пришёл, мне было очень неловко говорить с ним на «ты». Я всё путалась: «ты», «вы», «вы», «ты» – и так всё время! Решили, что я буду теперь звать его «Ники», как зовут его дома. ... У него такие чудные глаза, что я просто с ума схожу! Цесаревич уехал, когда уже стало рассветать. На прощание мы несколько раз поцеловались. Когда он уехал, у меня больно сжалось сердце! Ах, моё счастье так шатко! Я всегда должна думать, что, может, вижу его в последний раз!» ⠀ «В один из вечеров, когда Наследник засиделся у меня почти что до утра, - это уже из мемуаров Матильды, написанных спустя годы, - он мне сказал, что уезжает за границу для свидания с принцессой Алисой Гессенской, с которой его хотят сватать. Впоследствии мы не раз говорили о неизбежности его брака и о неизбежности нашей разлуки. Часто он привозил с собой свои дневники, которые вёл изо дня в день, и читал мне те места, где он писал о своих переживаниях, о своих чувствах ко мне, о тех, которые он питает к принцессе Алисе. Мною он был очень увлечён, ему нравилась обстановка наших встреч, и меня он безусловно горячо любил. ... Вначале он относился к принцессе как-то безразлично, к помолвке и к браку — как к неизбежной необходимости. Но от меня не скрыл затем, что из всех тех, кого ему прочили в невесты, он её считал наиболее подходящей и что к ней его влекло всё больше и больше, что она будет его избранницей, если на то последует родительское разрешение. Известие о его сватовстве было для меня первым настоящим горем. После его ухода я долго сидела убитая и не могла потом сомкнуть глаз до утра. Следующие дни были ужасны. Я не знала, что дальше будет и мучилась безумно. Но поездка оказалась неудачной, и Наследник вернулся довольно скоро. Принцесса Алиса отказалась переменить веру, а это было основным условием брака, и помолвка не состоялась. ⠀ После своего возвращения Наследник снова стал бывать у меня, весёлый и жизнерадостный. Я чувствовала, что он стремился ко мне, и я видела, что он был рад тому, что помолвка не свершилась. А я была бесконечно счастлива, что он вернулся ко мне. Кончился зимний сезон, наступало лето, и я собиралась с родителями в имение, а Наследник — в Красное Село. Мы оба мечтали о предстоящих встречах в Красносельском театре. Сезон сулил быть особенно весёлым, и действительно, это было счастливое для меня лето. ⠀ В это лето Наследник стал часто бывать на репетициях. Я знала о часе его приезда и стояла у окна, поджидая его. Из своих окон я могла видеть его издали, когда он появлялся на прямой дороге, ведшей от дворца к театру. Соскочив молодецки с лошади, он прямо шёл ко мне в уборную, где оставался до начала репетиции и чувствовал себя уютно. Мы могли свободно болтать вдвоём. ... Лето пролетело незаметно, было много чудесных встреч, а после лагеря Наследник уехал с Государем в Данию, откуда я получала от него сердечные письма...» ⠀ Сохранились и письма самой Кшесинской, полные любви и страха за будущее их отношений. Вот, например, датированное 3 августа 1892 года: «Твоё последнее письмо произвело на меня сильное впечатление. Я теперь начинаю верить, Ники, что ты меня любишь. Но я всё думаю о твоей свадьбе. Ты сам сказал, что до свадьбы ты мой, а потом…… Ники, ты думаешь мне легко это было услышать? Если бы ты знал, как я тебя ревную к А., ведь ты её любишь? Но она тебя никогда не будет любить, как любит тебя твоя маленькая Панни! Целую тебя горячо и страстно. Вся твоя»... Или вот письмо 10 августа 1892-го: «...О, Ники, дорогой, как я желаю скорее быть Твоею, только тогда я буду совершенно спокойна. ... Только бы ты не женился на А. Ей я ни за что тебя не отдам, а то или она, или я. Ты, верно, изводишься, что я постоянно пишу и говорю о твоём браке, но представь себя на моём месте, и ты поймешь, как он должен меня тревожить». ⠀ «Нас всё более влекло друг к другу, и я всё чаще стала подумывать о том, чтобы обзавестись собственным уголком, - пишет Кшесинская в мемуарах. - Встречаться у родителей становилось просто немыслимым. Хотя Наследник, с присущей ему деликатностью, никогда об этом открыто не заговаривал, я чувствовала, что наши желания совпадают. Но как сказать об этом родителям? Я знала, что причиню им огромное горе, когда скажу, что покидаю родительский дом. Мой отец был воспитан в строгих принципах, и я знала, что наношу ему страшнейший удар... Отец выслушал меня внимательно и лишь спросил, отдаю ли я себе отчёт в том, что никогда не смогу выйти замуж за Наследника и что в скором времени должна буду с ним расстаться? Я ответила, что отлично сознаю, но что я всей душой люблю Ники и хочу лишь воспользоваться счастьем, хотя бы и временным, которое выпало на мою долю. Отец дал своё согласие, но поставил условием, чтобы со мною поселилась моя сестра. ⠀ Я нашла маленький, прелестный особняк на Английском проспекте, принадлежавший Римскому-Корсакову. Построен он был Великим Князем Константином Николаевичем для балерины Кузнецовой, с которой он жил. Дом был двухэтажный, хорошо обставленный, с небольшим садом... Теперь я ждала возвращения Наследника у себя дома». ⠀ «Пятница, 8 января 1893 года. Ники приехал ко мне в 1-м часу ночи из Преображенского полка. Мы вчетвером дули шампузен, который привёз с собой Аля (Александр Зедделер), и Ники сильно опьянел. Я же, хотя и выпила довольно, была совершенно трезвая и твёрдо решила сегодня же поговорить с Ники о будущем...»

Это случилось весной 1987 года. Жену Спиридонова Валентину подруга взяла с собой на встречу с астрологом, о котором тогда говорила вся Москва. «Мы приехали. Сидит Павел Глоба. Он сказал, что через два года мы можем расстаться». Валентина Спиридонова. В тот вечер Валентина вернулась домой сама не своя. “Ты тоже должен к нему поехать”, - уговаривала она своего мужа. Вадим долго упирался и отшучивался, но в конце концов сдался. Правда, о чем они говорили с Глобой, жене не сказал. Позже об этой встрече расскажет сам Павел Глоба. “Он сказал: Я чувствую, что умру очень скоро. До пятидесяти лет я не доживу”. Ему тогда было 42 года. Мысли о смерти стали навещать Вадима, когда он был ещё молодым. Это всегда удивляло окружающих, ведь среди мужчин актеров он выделялся особой физической силой. С именем этого актёра всегда было связано множество мифов. Будто бы приехал он в Москву из глухой сибирской деревни, будто пил запоем, будто был связан с криминальным миром. Его обжигающий, волчий взгляд могли выдержать не все. Были случаи, когда режиссёры боялись выходить с ним на съёмочную площадку. Хотя он был человеком очень нежным и сдержанным. Когда его не стало, поклонники долго не могли поверить, что этот мощный харизматичный актёр мог так рано уйти из жизни. Но сам Спиридонов заранее предвидел свой уход. На роль Фёдора в фильме “Вечный зов”, которая станет главной в карьере Спиридонова, он попал чудом. Вадим тогда учился во ВГИКе на курсе Сергея Герасимова, который вовсе не горел желанием отдавать студента другим режиссёрам. Он первым разглядел и оценил необычный талант и амплуа будущего актера: одинокий волк. Как раз в то время Герасимов задумал съемки культовой картины “У озера”. Вадиму Спиридонову он предложил роль второго плана, но со сложным психологическим рисунком. Молодой актёр блестяще с ней справился. В его работяге Коновалове были и обезоруживающая простота, и дерзость, и рассудительность. В дуэте с Василием Шукшиным они были на равных. Эти съёмки запомнились Спиридонову еще и потому, что в них участвовал почти весь их курс: Наталья Аринбасарова, Наталия Белохвостикова, Николай Еременко-младший, Наталья Бондарчук, Наталья Гвоздикова. Это потом они станут звездами. А тогда дурачились в перерывах, устраивали застолья, говорили до утра. В этой компании Спиридонов был самым старшим. До ВГИКа успел поучиться в школе рабочей молодежи, работал слесарем на заводе, где его отец был ведущим инженером. Но все мечты Вадима были связаны только с карьерой артиста. -Мы его взяли и получали удовольствие от работы с ним, от каждого общения, от разбора роли, от разбора ситуации. Валерий Усков. Режиссер фильма “Вечный зов”. Перед исполнителями ролей в этом фильме стояла сложная задача. Сюжет охватывал почти полвека истории нашей страны. Серии снимали вразнобой. И нужно было играть одного героя по-разному. То в образе 16-летнего паренька, то в образе 40-летнего мужчины. Спиридонов порой поражал видавших виды режиссеров своим искусством перевоплощения. -Ещё он был ценен тем, что он понимал, что кино требует усилий, формы от актёра. Когда нужно было быть толстым и сытым, через неделю он превращался в толстого и сытого. Когда нужно было быть худым, изможденным и дерганым, он превращался в такого человека. Валерий Усков. Режиссёр фильма “Вечный зов”. Роль Фёдора Савельева была одной из самых важных в фильме, если не ключевой. Это был не просто сильный человек, а человек мечущийся, никому не доверяющий, постоянно находящийся в поисках собственной правды. Сегодня он воюет на одной стороне, завтра на другой. В годы Гражданской войны таких людей в стране были миллионы. Сериал снимался трудно. 10 лет. Нередко в течении нескольких месяцев актерам приходилось жить буквально в походных условиях. Спиридонов, казалось, вообще не обращал внимания на бытовые трудности. Он просто жил своей ролью. И часто поражал партнеров тем, что легко рисковал ради нее своим здоровьем. Мог, не задумываясь, прыгнуть в ледяную воду, отказаться от дублера, чтобы проверить, как в кадре взрывается на его одежде пиротехника. Роль Фёдора была отрицательной, но он достиг в отрицательных ролях такого перевоплощения, что создавал абсолютно достоверные образы. Спиридонов с горечью вспоминал, что после фильма “Судьба”, где он сыграл полицая, снискал всеобщую ненависть как среди фронтовиков и работников тыла, так и у молодёжи. -Однажды он опоздал на озвучание. А он в этом плане был очень аккуратный человек. А тут ждём его, ждём . Нет его. Всю картину был аккуратен, а тут не идёт. Когда он пришёл, я говорю: -Ну что ты, Вадик, с тебя брали пример. Я на тебя всегда ссылался. А тут сидим, уже час целый тебя ждём. -Валерий Иванович, Вы знаете, что произошло? Я еду в такси. Таксист на меня смотрит, смотрит. Потом вдруг останавливает машину и говорит:“За что ты сволочь, Ваньку-то в тюрьму посадил? А ну, сволочь, вылезай из машины. Не повезу”. Валерий Усков. Режиссёр фильма “Вечный зов”. За роль Фёдора Спиридонова удостоили Государственной премии СССР. Это был практически единственный случай, когда власти поощрили актёра за роль предателя. Но сам Спиридонов, казалось, разделял чувства рассерженных зрителей и не раз с горечью рассказывал с друзьям, что режиссёры поставили на нём штамп отрицательного героя. “-Как мне больно и трудно, когда меня расстреливают как предателя. Человек продал душу дьяволу, продал Родину. Ради чего? Это так низко. Вот таких людей я терпеть не могу играть”, - говорил он. Это его мучило, причём он настолько искренне об этом говорил. Александр Панкратов-Чёрный. Не спасала даже бешеная популярность у женщин, которые сразу оценили отрицательное обаяние актёра. Был случай, когда на встречу с поклонницами актёра привели в буквальном смысле под конвоем. В одной из командировок в его гостиничном номере раздался телефонный звонок. На том конце провода кокетливый женский голос сказал: -Вадим Семёнович. По вас плачет тюрьма. Это говорит начальник тюрьмы. По вас плачет женская тюрьма. Женщины очень хотят, чтобы вы выступили. Позже он рассказывал жене: - Когда я вышел на сцену, а на меня смотрели голодные, влюблённые, женские глаза, я растерялся. Я и пел, и плясал, и играл. Что я там только не творил на этой сцене. Выводили его из тюрьмы с охраной. Для жены Валентины такая популярность мужа часто становилась испытанием. Тем более работа часто сводила Вадима с красивыми актрисами и на съёмочной площадке. Причём в откровенных сценах. Валентине, которая часто приезжала к мужу на съёмки, стоило немало усилий наблюдать, как развивался его роман с Анфисой. -Валя это наблюдала. И рыдала, и ревновала. А Вадим ей говорит: “Да брось ты, ей Богу. О чём ты говоришь. Вот приедем в Москву, познакомимся с Володей. Будем дружить семьями”. Так оно и произошло. Тамара Сёмина. (Роль Анфисы в “Вечном зове”) Валентина и Вадим знали друг друга с детства. Жили на одной улице в московском районе Сокольники. Учились в разных школах. Ухаживал за Валей Вадим оригинально. То портфель из рук выбьет, то за косу дернёт. Отойдёт в сторонку и улыбается. Но подействовало. Они поженились вскоре после того, как Вадиму исполнилось 18 лет. -Для него в жизни только Валя и существовала. Однолюбы. Верные друг другу, как два лебедя. Тамара Сёмина. Поэтому, когда Валентина Спиридонова на встрече с Павлом Глобой узнала, что через два года они с мужем могут расстаться, она рассмеялась и сказала астрологу, что скорее небо с землёй сойдётся, чем это произойдёт. Но Павел Глоба говорил Валентине совершенно о другом. Вадим Спиридонов всегда любил цифру семь. У него даже номера на машинах были с семёрками. И почему-то именно семёрку Вадим разглядел в дате своей кончины. Предчувствуя, что его жизнь окажется короткой, актер дорожил каждой ролью. Но амплуа отрицательного героя исчерпало себя, а других ролей не предлагали. Спиридонов все чаще становился мрачен и не скрывал своего раздражения по отношению к режиссерам. Начались конфликты с руководством "Мосфильма", которая актёра и раньше не очень жаловала. Он был довольно закрытым человеком и не демонстрировал свои чувства на людях. И только жена и самые близкие друзья знали, как тяжело ему временами приходилось. -Мы сидели на кухне и шутили. Вдруг он говорит: -Господи, как всё это надоело. Сдохнуть бы от этой жизни. И чтобы не стухнуть, сдохнул бы зимой. 7 ноября, например. Я говорю: -Здрасьте. У людей праздник, а ты помирать собрался. Он говорит: -Тогда 7 декабря. Я говорю: -Ещё лучше. 8 декабря у меня день рождения. А он смотрит на меня и говорит: -Вот и сделаю тебе подарок. Валентина Спиридонова. За некоторое время до этого разговора актеру наконец поступило предложение сыграть главную роль в экранизации классического романа. И, хотя он давно мечтал именно о чем-то подобном, радости предложение не принесло. -Это была очень трагическая история. Не буду называть имя этого режиссёра. Его довели жуткие издевательства одного режиссёра. Вадиму предложили главную роль по старинному роману. Потом режиссёр стал сомневаться и говорить, что лучше сам сыграет эту роль, а Спиридонова ему не надо. А когда Вадим получал такие роли, он всё бросал и погружался только в этот материал. Очень ответственный человек. Он был погружен в эту роль. Прошёл сентябрь, октябрь, ноябрь. А с ролью всё тянули и тянули. В начале декабря он сказал: “Да пошли вы все к чёртовой матери вообще!” Через неделю ему позвали и сказали, что 7 числа он должен быть на съёмке. Тамара Сёмина. -Это было как раз 7 декабря. На 23:45 у него был билет на поезд Москва-Минск. Он мне говорит: -Какая я свинья, что уезжаю накануне твоего дня рождения. -Да ладно, ты мне позвонишь, поздравишь. -Я тебе куплю в Минске подарок. -Конечно. Без подарка не приму, - мы ещё шутили. Он сказал: -Что-то я так устал, сердце покалывает. Пойду, прилягу. Выключил свет, лег. Я пошла на кухню. В какое-то время меня как будто кто-то поднял. Я пошла, включила свет и сразу к нему и стала будить. А он не реагирует и стал синеть. Валентина Спиридонова. Вот так семерка-судьба настигла Вадима Спиридонова. Он думал, что уйдёт из жизни в 47, а умер в 45. 7 декабря. Как потом выяснилось, он умер во сне от приступа острой сердечной недостаточности. Иногда говорят, что кладбище точный показатель народной любви к актёру. Прошло много лет, но редко кто из посетителей равнодушно проходит мимо могилы Вадима Спиридонова на Ваганьковском кладбище.