☦НАША ВЕРА ПРАВОСЛАВНАЯ - НАШ БОГ ИИСУС ХРИСТОС!!!

ЧУДЕСА ПОСЛЕДНЕГО ВРЕМЕНИ Мы с мужем были вызваны в Москву по телеграмме сестры Прасковьи, которая работала хирургом в 4-м отделении Кремлевской больницы. Когда мы появились, она несказанно обрадовалась: - Как хорошо, что вы вовремя приехали. Я дам вам кое-какие указания и распоряжения. Завтра в 8 часов вечера я умру. Мы смотрели на сестру с большим испугом и сожалением, думая, что она не в своем уме, хотя внешне Прасковья выглядела как обычно. К нашему удивлению, она поведала следующее: - Не удивляйтесь тому, что я вам расскажу, но сами сделайте для себя выводы. Вы знаете, что я не принадлежу к мечтательным фанатикам, но перед совершившимся фактом даже у меня стынет кровь в жилах. Сделаю отступление. Моя сестра - заслуженный врач РСФСР, ветеран войны, была на фронте хирургом и видела смерть каждый день. После войны продолжала работать хирургом в больнице. Она была рьяной атеисткой и всех верующих считала недалекими людьми, говоря, что "по ним плачет дурдом". И вдруг такое неожиданное заявление с ее стороны... Пять лет назад ей сделали операцию по поводу злокачественной опухоли молочной железы, и она, сама врач, понимала, что жизнь ее с каждым днем тает, так как болезнь прогрессировала. И вдруг ей снится сон... Находится она в неизвестной местности. Неожиданно видит впереди себя высокую стройную Женщину в длинных одеждах, стоящую к ней спиной. Лица ее не видно, а у головы - блистающий ореол, будто солнце освещает природу вокруг. И тут Прасковья слышит голос: - Хочешь пожить? Проси ее! Осмотрелась - вокруг ни души. - Кто бы это мог быть? - думает. Но жить-то хочется. Она просит: - Женщина! Дайте мне еще пожить! Но Женщина будто не слышит. Тогда снова раздается молодой голос: - Проси! Прасковья повторяет: - Женщина, ну дайте мне еще пожить, у меня сын еще не определен в жизни! Но Та безмолвствует. И только голос со стороны опять твердит: - Проси, проси Ее! А Прасковья раздраженно голосу отвечает: - Что просить, Она даже не обращает на меня внимания! - А ты проси. Она Всемилостивая! И Прасковья опять начинает просить. Вдруг слышит мягкий грудной голос: - Ты же в Меня не веришь! - Уверую, - ахает на голос Прасковья, - теперь-то я уверую! - Ну что ж, - отвечает Женщина, - хорошо, даю тебе ровно пять лет жизни, ты справишь дела сына и осознаешь свое положение на Земле в добрых делах и покаянии. Мне вас всех жаль. Вы ходите по моей Земле, дышите благодатью, а Чертога Божьего не переступаете. В храмы не ходите и не молитесь... Не человеческая слава дорога, а Господу служение. С миром надо жить на Земле, а народы все воюют. Господь мир вам принес, а вы не осознаете..." Проснулась Прасковья и бегом в храм. Купила молитвослов, узнала, что такое исповедь, причастие, соборование, как правильно креститься. Она не пропускала ни одного богослужения. Часами не вставала с колен у иконы Божией Матери. За этот период определился ее сын, все земные дела уладились. Болезнь, казалось, отступила. Глубоко покаялась перед Господом в своем грехе (гордости и самовлюбленности), в непонимании происходящего, в нежелании искать истину. У верующих просила прощения. Она поняла, что вера - это дар Божий. Одному дано подняться над собственными грехами, и он будет принят, а другой в неверии погибнет. Всемилостивая раскрыла ей истину и даровала время для покаяния и очищения. "Каждый вправе выбрать для себя добро или зло. Вот по ним нас потом и определяют", - заключила она свой рассказ. Прасковья наказывала нам, чтобы всех живых поминали в храмах и монастырях, подавали записочки "о здравии", а об умерших - "об упокоении". - Не ставьте мне памятник, - говорила она, - а просто крест, и посадите цветы. Без шума похороните мое тело, не собирайте шумных поминок. Это мне не поможет, а скорее, наоборот. Лучше еду в храм отнесите, там и помянут люди. Я заранее отписала в монастыри, что смогла, из своего имущества. Душе в ином мире их "скорая помощь" необходима. Крепкого спиртного прошу не пить. Немного вина, лучше домашнего. Креститесь везде, крестите все: и пищу, и жилье, и постель. Не забывайте ежеминутно о Боге. Я забывала, грешная. Мы слушали ее и не понимали, что с нею. Неужто и вправду "крыша поехала"?... Она была совсем иной, нежели раньше. Чистота речи, взглядов, меткость, душевность и даже одухотворенность сквозили в ее словах. Казалось, от Прасковьи исходил теплый свет добра, любви и прощения. Пока мы думали-гадали, что же нам принесет завтрашний "день разлуки", были заняты своими бытовыми хлопотами, роковое время приближалось. Сестра все также была в уме. Ела, помолилась, и читала Псалтырь. Мы уже начали подумывать об обратной дороге, - она, мол, еще пять лет проживет... Как вдруг, ровно в назначенный час, она заволновалась, приподнялась с постели, втянула с шумом воздух, выдохнула, и... мы увидели уже безжизненное тело, - бесчувственное и холодеющее. Крик ужаса вырвался из груди. Предначертанное во сне стало реальностью... Мы все сделали так, как она завещала. Было стыдно, что мы сомневались. Было чему нам, "заумным", поучиться. Ведь смерти никто не минует - это неизбежность для каждого. Но пока живем, мы отчаянны в своем необузданном неверии, в гордыне, уверены, что человеки могут все. Ничего мы не можем, все во власти Господа - и миловать, и наказывать. Надо только правильно распорядиться временной земной жизнью для жизни вечной. Когда Господь призовет нас, мы уже ничего не сможем сделать. А здесь, на Земле, у нас неограниченные возможности для очищения души и тела. Записано со слов сестры Прасковьи

Христос воскресе! – Воистину воскресе! «Пасха, Господня Пасха, праздников праздник и торжество торжеств!»3. Какие еще нужны слова? Действительно, сегодня пусть никто не рыдает о своем убожестве, ибо явилось общее Царство. Но вот произносишь эти чудные слова, радуешься им, веришь в них, и тут же приходит сознание, сколько миллионов людей в эту торжественную ночь, в этот лучезарный день не слышат их, может быть, никогда не слышали. Скольким людям они ничего не говорят, ничего не возвещают, и сколько людей с враждой, со скепсисом, с иронией, слыша их, пожимают плечами. Как можно радоваться, когда столько людей не знают этой радости, отворачиваются от нее, закрывают ей сердце? И как объяснить, как тронуть этим их сердце? Ведь, опять-таки, что мы можем доказать? Христос сказал про таких, что даже «если бы кто и из мертвых воскрес, не поверят» (Лк.16:31). Что же можем мы со своими бедными доказательствами? Но, быть может, вся сила, вся победная сила Пасхи именно в том, что доказать тут ничего нельзя, что весь бедный человеческий разум, все человеческие доказательства, как в одну, так и в другую сторону, оказываются здесь бессильными. Вот в конце прошлого века в самом сердце России в семье священника растет мальчик Сергей, Сережа Булгаков. Растет, овеянный поэзией и красотой церковных служб, безотчетной, слепой, бездоказательной верой. Никаких вопросов, никаких доказательств. «Да они и не возникали, – писал он позже, – не могли возникнуть... в нас в самих, в детях, так мы сами были проникнуты этим, так мы любили храм и красоту его служб. Как богата, глубока и чиста была эта наша детская жизнь, как озлащены были наши души этими небесными лучами, в них непрестанно струившимися»4. Но вот пришло время доказательств и вопросов. И из этого детства, безотчетного, бездоказательного, вышел этот искренний, горячий, честный русский мальчик – в безверие, в атеизм, в мир только доказательств, только разума. Сережа Булгаков, сын смиренного кладбищенского священника, стал профессором Сергеем Николаевичем Булгаковым, одним из вождей русской прогрессивной революционной интеллигенции, русского научного марксизма. Германия, университет, дружба с вождями марксизма, первые научные труды, политическая экономия, слава, уважение, как тогда говорили, всей мыслящей России. Если кто-нибудь прошел весь путь вопросов и доказательств, так это действительно он. Если кто-либо постиг всю науку и ее якобы увенчание и вершину – марксизм, так это он. Если кто-либо отвернулся от бездоказательной, безотчетной веры, так это он. Несколько лет ученой славы, несколько толстых книг, сотни последователей. Но вот, постепенно, одно за другим, рухнули и в пыль обратились эти доказательства, вдруг не осталось от них ничего. Что случилось – болезнь, умопомешательство, горе? Нет. Ничего не случилось внешне – житейски; случилось то, что душа, что глубина сознания перестала воспринимать эти плоские вопросы и эти плоские ответы. Вопросы перестали быть вопросами, ответы – ответами. Вдруг стало ясно, что все это ничего не доказывает – рынки, капитал, прибавочная стоимость… Что знают они, что могут сказать они о душе человеческой, о вечной ее неутоленности, о той неизбывной жажде, что не умирает никогда на последней глубине, в последних тайниках этой души? И началось возвращение. Нет, не просто к безотчетной детской вере, не просто к детству. Нет, на всю жизнь остался Сергей Николаевич Булгаков ученым, профессором, философом, только теперь о другом стали вещать его книги, о другом, совсем о другом загремело его вдохновенное слово. Я вспомнил о нем в этой сегодняшней пасхальной радости, потому что лучше всех, мне кажется, отвечает он нам всей своей жизнью, всем своим опытом на вопрос – как можно доказать? И вот – снимает этот вопрос, ибо он-то знал всю силу и немощь всех доказательств. Он-то уверился, что Пасха не в них и не от них5. Вот послушаем его в пасхальный день, под самый конец его жизни. «Когда отверзаются двери, – говорит он, – и мы входим в сверкающий огнями храм, при пении ликующего пасхального гимна, сердце наше заливает ликующая радость, ибо Христос воскрес из мертвых. И тогда пасхальное чудо совершается в наших сердцах. Ибо мы видим Христово воскресение; очистив чувствие, мы зрим Христа блистающего и приступаем исходящу Христу из гроба яко Жениху. Мы тогда теряем сознание того, где мы находимся, выходим из себя самих; в остановившемся времени в сиянии белого луча пасхального погасают земные краски, и душа зрит только неприступный свет воскресения. Ныне вся исполнишася светом, небо и земля, и преисподняя́. В пасхальную ночь дается человеку в предварении увидеть жизнь будущего века, вступить в Царство славы, в Царство Божье. Не имеет слов язык нашего мира, чтобы выразить в них откровение пасхальной ночи, это радость совершенная. Пасха – это жизнь вечная, состоящая в боговедении и богообщении. Она есть правда, мир и радость о Духе Святом. Было первое слово воскресшего Господа в явлении женщинам – «Радуйтесь!» (Мф.28:9) И слово Его в явлении апостолам – «Мир вам» (Лк.24:36). Это, повторяю вам, слова не ребенка, не простачка, еще не достигшего вопросов и доказательств, – это слова того, кто уже после вопросов, после доказательств. Это не доказательство Пасхи – это свет, сила и победа самой Пасхи в человеке. Поэтому в эту светлейшую и радостнейшую ночь нам нечего доказывать. Мы только можем всему миру, всем дальним и ближним, из полноты этой радости, этого знания сказать: «Христос воскресе! – Воистину воскресе Христос!». протопресвитер Александр Шмеман Проповеди и беседы

БОГ ЕСТЬ И ОН ТЕБЯ БЕРЕЖЁТ! Недавно подруга познакомила меня со своим двоюродным братом. В творческих целях. Молодой парень, двадцать восемь лет всего, приехал в Москву, чтобы заключить контракт и отправиться в зону СВО. Ну и остановился у этой моей подруги. Мы сидели у нее дома, пили чай, и я вдруг поняла, что совершенно не знаю, что этому человеку говорить. «Ну ты даешь!.. Молодец, ты – герой!». Или «Дурак, ты куда лезешь? Зачем тебе это надо?» Бред какой-то. В итоге, я просто сказала: «Ну! Рассказывай!». Тоже не самое умное начало диалога, конечно… * * * И он рассказывал. Где и как служил, про планы, еще про что-то... Что не любит всякие работы в огороде и «животноводство». У них там большая семья (включая всех родственников), и его периодически «заносило» в деревню. Что не смотрел фильм «Иван Васильевич меняет профессию»... А вот «Слово пацана» смотрел. Таких, как Кощей он сам в жизни знал. Так что понравилось. Спросил, правда ли, что я – писатель? Подруга доложила. Писатель... Смешно. А по поводу СВО... Что тут говорить? Да не очень-то и хотелось. Сидят перед тобой два метра молодости. Ему жить и жить. И пусть живет! И «Ивана Васильевича» пусть уже посмотрит. Так что молиться, а не говорить надо. Парня этого моя подруга, его сестра, соответственно, сводила в храм. Купили ему крестик. Он охотно надел. Молитвослов она ему подарила – для воинов. Поясок с 90-м псалмом. Взял, конечно. Хотя, как для многих молодых, Церковь – не совсем его стихия. Но говорит, чувствует, что «что-то» его оберегает. Еще бы... У него отец в храме алтарничает. Просит за парня Бога, а их общая с моей подругой прабабка была большой молитвенницей. В Великую Отечественную вымолила троих сыновей. Все остались живы. Думаю, она Там тоже за всех своих потомков Господа просит. Парень у нас в храме исповедовался, причастился. Священник сказал ему что-то напутственное. Мне было очень интересно – что? Вот что тут можно сказать? Я этого батюшку знаю, потом спросила: – А помните, к вам на исповедь подходил такой вот парень? На СВО едет. Что вы ему сказали? Понятно, что священник мне про все, что исповеди касается, не открыл. А про войну... – Знаешь, я ничего такого высокопарного ему и не сказал. А что тут скажешь! «Храни тебя Бог! Обязательно возвращайся живым!» Ну а что еще? Переживаешь, не до болтовни. Помню, как я первый раз отпевал погибшего воина. Вот что я его молоденькой беременной вдове мог сказать: «Он – герой»?.. Молился. Домой пришел, водки выпил. Больно. Да и мужикам нашим, как бы ни старались, ни держали себя, тоже ведь страшно. Любому человеку страшно. Что тут говорить? Молиться только... Да, молиться, а не болтать. А мужики сами начинают молиться. Сколько мне уже присылали записей с нашими парнями, все они так или иначе начинают говорить о Боге. Даже те, кто до войны совсем неверующими были. А теперь здесь, на фронте, или перед отправкой в командировку впервые исповедуются и причащаются... Странно, да? Казалось бы, где война, и где Бог. Более чуждого Христу «места» и не найти. А Он – там. В этих окопах, рядом с этими мужиками. С двухсотыми, трехсотыми... И на ком ни царапины... И это невозможно не почувствовать. * * * Слушаю запись разговора с парнем с позывным Аркан. Режиссер прислал. Он и записал. Режиссер – это и профессия, и позывной. Аркан из Пермского края. Подписал контракт, и сразу на СВО. До этого боевого опыта не было, и даже в армии он не служил. Говорит, что хотел, но его не взяли из-за травмы. Но на гражданке работал в охране, с ВИП-клиентами, так что с оружием дело имел. Аркан вспоминает о том, как впервые надел бронежилет. Такой тяжелый, что его сразу хотелось скинуть. А нельзя. Рассказывает, как их готовили. Понятно, что учили стрелять, работать в группе, оказывать медицинскую помощь. Но главное – выживать. И физически, и психологически. – Очень важно осмыслить, куда ты на самом деле попал и что тебе здесь надо делать, – говорит парень. – Что здесь не сахар и не игрушки. И подготовка в этом очень помогает. Когда потом ты оказываешься в эпицентре, ты хоть что-то уже понимаешь. Вспоминает первый боевой выход. Была задача закрепиться и держать свою боевую точку. – Проводник привел нас туда ночью, и тут же начало все рваться кругом. Звездное небо летело. Есть норы – кто успел, тот успел. Поэтому, когда ты идешь, нужно слушать ушами – что и где летит. Потому что, если ты сразу не среагировал, начинаешь тормозить – всё! Ты либо двухсотый, либо трехсотый. Тогда повезло. Все слушали, команды выполняли, всё нормально сложилось. Стояли на той точке почти двенадцать дней. И вот самое сложное – привыкнуть к этой норе. Вообще – привыкнуть. Ты же из одних условий попадаешь совсем в другие. Было одно, а тут – землянка. Тут же стреляют, тут же трехсотые, двухсотые... Надо все эмоции в себе перебороть. Если переборешь, будешь спокойно делать дело. И вот тут очень важна та самая подготовка. А еще, по словам Аркана, очень помогает Господь! И это, наверное, самое главное. – Ты чувствуешь, что Бог рядом с тобой, – говорит парень. – И Ангел твой рядом с тобой. У нас же у всех есть свои Ангелы. И все они рядом с нами. Но нужно не просто говорить, что ты – верующий, а верить! Сердцем и душой! Тогда ты прикасаешься к Богу. Это сложно объяснить словами. Да и не надо. Бог есть, и Он тебя бережет. И направляет тебя. Ведь если я оказался здесь, значит – я для чего-то здесь нужен. * * * Медведь... Позывной такой. Тоже рассказывает о вере и помощи Божией. Это был его первый серьезный бой. – Я всю дорогу молился. За себя, за товарищей. И было такое ощущение, как будто над нами непробиваемый купол. Нас начали обстреливать. Я лег на танк, оперся на фару. Кругом летали снаряды, разрывались буквально в двух метрах. Но на танке, на котором я ехал, ни один человек не пострадал. Никого не задело ни осколком, ни чем-то другим... Мы десантировались, зашли в посадку, начали выполнять задачу, окопались. Во всей этой суете у нас сначала потерялись люди. Из моего взвода потерялись Молодой и Зенит. Это позывные. Я расстроился, думал, может где-то лежат уже. А потом, на следующий день они подошли. У кого-то поинтересовались, где Медведь. И я тогда понял, что из моего танка все живы!.. А вот еще одно «чудо с танком». Им со мной поделилась одна моя знакомая – волонтер в военном госпитале. Боец с позывным Никола. Доброволец. Награжден орденом Мужества. На гражданке у него жена и трое детей. Служит в спецназе, в разведке. Еще в начале СВО он получил письмо от девочки и иконку, и с тех пор они всегда с ним. На этом моменте я вспомнила, как одна моя знакомая говорила, что зря дети пишут письма военным. Они, наверное, их выкидывают, даже не читая. С этим человеком и произошло чудо. Он и еще несколько человек попали под обстрел. Ситуация была тяжелой, он молился, но уже мысленно прощался с женой. И вдруг – наш танк! Чудо в том, что танка в этом отряде не было. И он, казалось, ниоткуда не мог взяться. А вот взялся. И спас мужиков. Оказалось, что танк «случайно» приезжал мимо и увидел бойцов. Кто-то подумает – совпадение. Но этот боец с позывным Никола уверен, что спас их Николай Чудотворец. Канал ПРИХОЖАНИН

❗Детали трагедии в Оптина Пустынь 18.04.1993г "погибли три хороших человека и родились три святых мученика" Пасха Красная Пелагея Оптина. Закончилась пасхальная литургия. Вся братия пошла в трапезную, разговелась, большая часть пошла отдыхать, звонари Трофим и Ферапонт пошли на звонницу, а о. Василий на скитскую литургию, чтобы исповедовать народ. Я в это время был в скиту и отдыхал в келье скитоначальника. Только началась скитская литургия, как в дверь постучали. Стук становился все настойчивее и я решил открыть дверь. На пороге стоял дежурный скитской гостиницы и в крайне нервной форме сообщил, что в монастыре произошло убийство — каких-то монахов кто-то убил. Ему позвонили из проходной монастыря и просили предупредить скитоначальника и всю скитскую братию. Я отправил дежурного в храм, а сам собрался и пошел в монастырь. В сообщении было что-то абсурдное, какое могло быть убийство в монастыре, в Оптиной?! Это явный бред и чья-то глупая шутка. Кто бы знал, что одновременно со мной по дорожке, только прячась в кустах и в другом направлении прошел убийца. В Оптиной было очень безлюдно. Ведь даже никто не смог увидеть убийцу, разошлись все. Прослышав про злодеяние, начала собираться братия. Первым я увидел о. Ферапонта. Он лежал на звоннице, пробитый насквозь коротким мечом, изготовленным из автомобильной рессоры. Как потом выяснилось, что «работать» таким орудием очень трудно — нужно обладать или огромной силой или много тренироваться. Убийца Аверин был щупленьким человеком, но тут ему явно помог истинный вечный убийца человеков. Только этой нечеловеческой силой можно объяснить силу удара Аверина: помимо тела в трех местах был пробит кожаный монашеский пояс. Нанеся единственный удар строго в печень, он опустил тело Ферапонта на землю и закрыл его лицо клобуком. Почему он так сделал сам объяснить не смог. Затем быстро встал и вторым ударом смертельно ранил о. Трофима. Тот даже не успел ничего понять — оба монаха стояли почти спиной друг ко другу и Трофим не видел, что произошло, только услышал, что звон прекратился и обернулся в сторону товарища, но было уже поздно — холодный окровавленный клинок пробивал его печень. Аверин так же опустил Трофима, так же накрыл его лицо клобуком и спокойно пошел в сторону скита, вслед за уходящим о. Василием. Третий удар и третий человек пал на землю. После убийца побежал за дом возле скитской башни, бросил там свой страшный меч, перелез через забор и убежал в лес. Только убегающую фигуру в серой шинели смогли рассмотреть три паломницы. Больше никаких следов и примет (кроме меча). Но уже на третий день в доме Аверина сидела засада и проводились розыски по ближайшим лесам. (С тех пор я точно знаю, что если наши власти хотят раскрыть какое-то убийство, то раскрывают его быстро. Они могут (а может могли тогда) это сделать, если захотят). Самого убийства я не видел, но на моих руках испустил дух о. Трофим. Лицо его было полно скорби и боли. Было видно, что он испытывал сильнейшие страдания. Отошел он тихо. Просто замер и все. Отец Василий прожил дольше всех и умер уже в машине скорой помощи по дороге в Козельск. Его натренированное тело всячески сопротивлялось смерти, но рана была слишком страшна. Потом приехала милиция, начались оперативные действия, всех убитых увезли на вскрытие. Спустя несколько часов их привезли в храм св. Илариона. Насколько помню я был единственный мирянин, который присутствовал при этой первой молитве у тел убиенных братий, видел их тела еще непокрытыми, без облачений. По традиции миряне не должны быть при облачении монахов, но для меня сделали исключение. И я благодарю судьбу, что присутствовал на этой молитве. Поверьте, никогда более я не видел и не ощущал чего-то подобного. Прежде всего надо сказать о лицах убиенных братий. Знаете, что меня поразило тогда? Все трое умерли в страшных муках, от немыслимой боли и эта боль осталась в момент смерти на их лицах. Но вот прошло несколько часов и я видел совершенно другие лица. Их даже можно смело назвать ликами, так они светились и сияли. Это не было моим экзальтированным восприятием, все отметили странное преображение лиц — на всех трех была светлая, тихая и мирная улыбка. Очень покойная и уверенная. Такое ощущение, что они увидели что-то радостное. Вот что удивительно: дух покинул тело, но преобразовал его после смерти. Вот об этих трех улыбках я говорил вначале своего рассказа. Именно их я не смогу забыть никогда. Вот явное доказательство бытия загробного мира Трудно передать словами состояние братии монастыря. Думаю, что нечто подобное испытали апостолы после казни Христа и ученики оптинских старцев, после их смерти. С одной стороны ужас от происшедшего и горечь расставания, с другой радость за своих братьев. Ведь все они сейчас у Престола Божия. Они начали праздновать Пасху на Земле и закончили ее на Небесах. И мы верим, что там их Пасхальная радость будет вечной. Они заслужили ее своей земной жизнью и сподобились принять мученический венец. Многие вечером того дня произнесли такие слова: а я оказался недостоин за грехи свои. *** Перед написанием этого краткого воспоминания я нашел запись речи оптинского иеромонаха Феофилакта, сказанной по отпевании убиенных оптинских иноков. Не знаю точна ли цитата, но она очень верна по сути и многое передает из наших тогдашних переживаний: «…сегодня здесь совершается нечто необычное, чудное и дивное… Всякий христианин, хорошо знакомый с учением Церкви, знает, что на Пасху так просто не умирают, что в нашей жизни нет случайностей, и отойти ко Господу в день Святой Пасхи составляет особую честь и милость от Господа. С этого дня, когда эти трое братии были убиты, по-особому звучит колокольный звон Оптиной пустыни. И он возвещает не только о победе Христа над антихристом, но и о том, что теперь земля Оптиной пустыни обильно полита не только потом подвижников и насельников, но и кровью Оптинских братьев, и эта кровь является особым покровом и свидетельством будущей истории Оптиной пустыни. Теперь мы знаем, что за нас есть особые ходатаи пред Престолом Божьим». Источник Правмире.

Светлая Седмица Пасха. Светлое Христово Воскресение Во имя Отца и Сына и Святого Духа. Христос воскресе! «В начале было Слово, и Слово было у Бога, и Слово было Бог». Так Святая Церковь каждый год обновляет круг евангельских чтений. Снова и снова начинается проповедь о том, что все, что есть, – все по воле Бога «начало быть, и без Него ничто не начало быть, что начало быть». Проповедь о том, что только в Боге – жизнь, которая есть единственный свет для нас, человеков. О том, что этот свет «во тьме светит, и тьма не объяла его». Слово Божие сегодня звучит особенно торжественно, особенно победоносно. Потому что сегодня оно озарено светом величайшего дела Божия, светом Его победы над грехом и смертью, светом отверстых врат Царства Небесного. Слово Божие сегодня звучит среди неповторимых пасхальных песнопений, среди восклицаний: «Христос воскресе»! Оно звучит на разных языках, и мы чувствуем, что для Слова Божия нет границ. Проповедь Воскресения Христова – проповедь живых свидетелей. Воскресший Господь сказал: «вы примете силу, и будете Мне свидетелями» «даже до края земли». И Апостолы всюду возвещали о том, что «Слово стало плотию и обитало с нами, полное благодати и истины, и мы видели славу Его». Уверуйте в Него, и Он даст вам невиданную «власть быть чадами Божиими, которые ни от крови, ни от хотения плоти, ни от хотения мужа, но от Бога родились». От опустевшего гроба свет Воскресения стал неудержимо разливаться по всему миру, изгоняя смерть и делая жизнь поистине жизнью. И каждый церковный праздник, каждое святое воспоминание обретает свой смысл только в свете Воскресения. Потому что если Христос не победил смерть, то для чего чистота Пресвятой Девы? Для чего страдали мученики? И даже все события земной жизни Господа, даже Его Рождество: если Христос не воскрес, то для чего Он родился? Вот какой сегодня день. «Просветимся, людие: Пасха, Господня Пасха! От смерти бо к жизни, и от земли к небеси, Христос Бог нас приведе, победную поющия». Но как важно при таком торжестве не пропустить ни одного евангельского слова! «В мире был, и мир чрез Него начал быть, и мир Его не познал. Пришел к своим, и свои Его не приняли». А ведь это говорится о Нем же, о Боге Слове, о Господе нашем Иисусе Христе! Но как же так? Ныне все исполнено света, «небо же и земля и преисподняя», а мир Его не познал? Адская тьма не может Его поглотить, а свои могут не принять? Да кто же эти «свои»? Но лучше вспомним читанное на страстной седмице. Когда Господь сказал Апостолам: «один из вас предаст Меня», то «они весьма опечалились, и начали говорить Ему, каждый из них: «не я ли, Господи» (Мф.26:21–22)[3]? Так и сегодня: «Не я ли, Господи»? Чему я радуюсь? Песнопениям? Праздничному убранству? Концу поста? Или я радуюсь только Господу, Который есть «первый и последний, Который был мертв, и се, жив» (Откр.2:8)[4]? Жду послабления плоти, или готов на все, лишь бы возвеличился «Христос в теле моем, жизнью ли то, или смертью» (Флп.1:20)[5]? Господь всех зовет на Свой праздник. И тех, кто с первого часа трудился, и тех, кто с шестого; и в «единонадесятый час пришедших» призывает. Воздержанных и ленивых, постившихся и не постившихся, чтобы никто не мог отговориться. Он все глубже и глубже сходит за нами, Он поистине снисшел «в преисподняя земли». Но и мы способны все глубже и глубже уходить от Него в бездонную пропасть греха и богоотвержения… Не я ли, Господи?.. Но «да не одолеет наша злоба Твоей неизглаголанной благости и милосердия». Христос воскресе! О священной иерархии. Пасхальная вечерня (Ин.20:19–25)[6] Мы не знаем точного времени, когда воскрес Христос. Жены-мироносицы еле дождались начала дня, следующего за субботой. Было еще темно, но камень был отвален, и тела Иисусова уже не было во гробе. Ангелы возвестили Его Воскресение, потом Он явился Марии Магдалине, потом – другим мироносицам, потом Петру, потом – двум ученикам по дороге в Эммаус. Прошел день, и наступил вечер. Ученики собрались в доме. Вдруг Сам Господь явился среди них и сказал: «Мир вам»! Он явился, когда двери «были заперты». Евангелист Лука говорит, что ученики при этом, «смутившись и испугавшись, подумали, что видят духа». Но Господь показал им «руки и ноги и ребра Свои». Лука повествует также, что Господь спросил: «есть ли у вас здесь какая пища? Они подали Ему часть печеной рыбы и сотового меда. И, взяв, ел пред ними». Все это убедило учеников, что перед ними их Господь, что Он действительно воскрес. Был мертв и вернулся к жизни, вернулся к ним. Но Его тело, хотя и было именно Его телом, но стало как бы иным. Теперь оно способно проникать даже сквозь стены. Казалось бы, теперь Господь мог бы явить Себя всему миру и неоспоримо доказать Свое воскресение из мертвых. Но Он благоволил явиться только Своим верным ученикам, Своим призванным Апостолам. Он повторил: «Мир вам! как послал Меня Отец, так и Я посылаю вас». Потом дунул и сказал: «примите Духа Святого. Кому простите грехи, тому простятся; на ком оставите, на том останутся». Твердо и навсегда запомним эти слова: в них – Божественная сила. Когда-то Бог говорил: «Да будет», и по каждому Его слову из небытия возникали одна за другой части нашего мира (Быт.1). Так и здесь. Господь сказал, – и возникла священная иерархия, появились люди, наделенные властью прощать грехи, и тем самым – соединять людей с Богом. Враги истины в своем так называемом «новом, современном переводе» Нового Завета «перевели» эти слова так: «если вы будете прощать грехи другим, то они будут прощены и вам. И если вы не будете прощать, то и вам грехи не простятся». Трудно более ясно обнаружить перед всем миром своего отца, который есть и отец лжи; и трудно сильнее доказать важность этой Божественной заповеди. Апостолы получили эту власть от Самого Христа. Потом они передавали ее своим преемникам, епископам и священникам тех церквей, которые возникали по их проповеди. Дошла эта власть и до современных священнослужителей. Каждому из нас в таинстве священства Господь сказал: «Как послал Меня Отец, так и Я посылаю вас». «Кому простите грехи, тому простятся, на ком оставите, на том останутся». И когда мы слышим во время богослужения: «Мир всем»! – это не что иное, как несмолкаемое приветствие, сказанное воскресшим Христом две тысячи лет назад. В каждом священном таинстве действует все то же дуновение Господне. А благословляющая рука священника, это – живое продолжение благословляющей Господней руки. Будем же держаться за эту руку, чтобы не кончался для нас и этот благословенный день, и этот благословенный вечер, и чтобы всегда перед нами был Господь с Его победоносной плотью, с Его язвами, принятыми за нас, и чтобы всегда в наших сердцах горело радостное: «Христос воскресе!» протоиерей Вячеслав Резников Полный круг проповедей

Праведный, если и сто раз в день падет, встает снова, и это вменяется ему в победу. Вот что значит молитва: постоянное покаяние, непрерывное призывание Божественной милости в словах «Господи Иисусе Христе, помилуй мя». Арх. Ефрем Филофейский

Не сочиняй себе восторгов, не приводи в движение своих нервов, не разгорячай себя пламенем вещественным, пламенем крови твоей. Жертва благоприятная Богу – смирение сердца, сокрушение духа. Святитель Игнатий Брянчанинов

«МАМОЧКА, ТЫ ПОЛЕЖИШЬ СО МНОЙ?» — О САМОМ ГЛАВНОМ. Задумывались ли вы о том, почему наши дети не хотят проводить время с нами? Может потому, что когда-то, когда они были маленькими, мы не находили время на то, чтобы просто побыть с ними, отложив все свои дела? Детство — это самая нежная и ранимая часть жизни. И если мы ставим на первое место ежедневные заботы вместо потребностей нашего ребенка, то разве имеем право потом требовать, чтобы дети уделяли нам время? Родить ребенка и обеспечить его — это не значит воспитать. Дать ему небходимые материальные вещи или поучать словами — это не значит воспитать. Дети не нуждаются в воспитании. Они нуждаются в любви. Вы слышите это вопрос так же часто, как слышу его я? Дети хотят полежать со мной каждый вечер, потому что они любят проводить время с мамой. Это моя новая любимая фраза. Почему? Позвольте мне рассказать. Нашим детям 10, 7 с половиной, 6 и 4 года. Знаете, что наш семилетний сын просит меня каждую ночь, когда я прихожу убаюкать его? «Мамочка, ты полежишь со мной?» И мне грустно думать о том, что большинство вечеров я отвечала: «Только на секунду, дорогой. Мне нужно убедиться, что твои братья и сестры уснули. Мне нужно убрать на кухне. Мне нужно поработать над моими записями по работе. Папа и я собираемся поужинать» Независимо от причины, все мы говорим одно и тоже: «Только на секунду. Есть другие более важные дела». Знаю, знаю, мы не сможем лежать всю ночь. Ребенок будет ждать этого, как все дети. «Дашь палец — всю руку откусит» мы думаем, что полежим всего 5 минут, они хотят 20. Мы лежим 20, дети просят 40. Но… Знаете что? Несколько лет назад друг нашей семьи скончался во сне. Неделю спустя в другом городе семилетний мальчик неожиданно умер пока играл во дворе. Мне трудно думать об этом, говорить и писать. Теперь, когда у меня сын просит «Мама, полежи со мной»— это самое лучшее, что может произойти вечером. Потому что я слышу те детали, которые 7-летние дети больше не рассказывают своим мамам. «… сказал мне, что был милым сегодня. Как отвратительно. Правда, Мам?» «Сегодня у нас была контрольная по математике и получил высший бал!! Видишь, мама! я занимался и я сделал это!» «Я скучаю за нашей собакой. Когда думаешь, мы сможем взять другую?» «Мам, помнишь, ты говорила мне, что во время реслинга, мне стоит помогать младшему брату, когда он отстает. Я помог. Я бежал сразу за ним, как мне говорил папа. Я даже сказал ему, что он может сделать это. Он сказал, что его живот болит от бега, и я сказал, что если он хочет, может бежать медленнее, и буду бежать вместе с ним, даже несмотря на то, что бежать медленно ДЕЙСТВИТЕЛЬНО скучно, мам!» Это все происходит, когда мы откладываем все остальные заботы. Это все происходит, когда мы забываем о всех вещах, которые мы должны или хотели сделать. Моя бабушка говорила мне, наслаждаться детьми, пока они в нас нуждаются. Она также говорила, что не знает, зачем люди рожают детей, если они совершенно не хотят проводить с ними время. Она говорила, что она любит растить своих детей и знает, что я буду делать так же. Мои родители и родители моего мужа напоминают нам все время, что однажды наши дети не захотят проводить так много времени с нами. Эта мысль разбивает мое сердце! Но! Этот день не сегодня. Сегодня с полежу с моим малышом, когда он попросит меня об этом и со всеми своими 4-мя детьми и спою им их любимые песни. Если добавить всего 10 минут к каждому нашему вечеру, когда наше терпение на исходе, а усталость на пределе, еще 10 минут, которые я счастлива провести с нашими детьми. Слушая их, подбадривая, и повторяя: «Сегодня, именно сейчас, ты — самый главный для меня». И знаете что? Через 10 лет, эти слова вернутся, когда моему сыну будет 17 лет, и я порошу его остановиться и просто посидеть со МНОЙ пару минут… и он сделает это.