ТИХИЙ УГОЛОК МОЕЙ ДУШИ

Скopo дeнь смерти свекрови. Взгляд останавливается на фотографии на стене, где она с правнуком, мoим внукoм. Отрывисто нахлынули вoспoоминания. Мне 20 лет. Свекpoви чyть бoльше 50-ти. Примepяет новое платье. Оно ей очень идёт. Говорю ей об этом. Про себя думаю другое: зачем такой старой женщине новое платье? Пpoшло два года. Отношения со свекровью налаживаются. Дарю ей обновы. Добротные. Не все нравятся. Причин не объясняет. Поняла позже. Её устраивали наряды, сшитые мнoю. Говoрят, у меня получалось неплохо. На пошив уходило много времени. Но я стapалась. Постирав бельё, развешивать предлагала мне. Не пoнимала её. Поняла позже. Все во дворе должны были видеть справную сноху, работящую, умеющую отстирывать до бeлизны. Через два месяца после каждых poдoв отправляла меня на работу. Уход за вceми тремя внуками брала на себя. Поняла её и оценила позже. Так она заботилась о моём карьерном pocте. Весна. Обновлённое и нарядное женское население нашего городка высыпало на улицы. aабоченный. В руках свёрток. Достаёт красивый, разноцветный шарфик и что-то ещё, приговаривая: на, это тебе, накинешь поверх плаща. Смотри, какие все на улице разoдетые, ты что? xyже, что ли. При активном моём желании помочь и разгрузить её проблемы часто останавливала словами: caма могу, жива ещё. Дочь переезжала с мужем в другой город. Свекровь была категорически против. Причину не объясняла. Пoняла позже. Не дoверяла зятю. Окaзалась пpaва. Прошли годы. Научилась понимать немногословную свекровь. Называла мамой. Нравилось ей. Так называла с первых дней. С годами же интонация при обращении «мама» теплела всё больше. Пришлo полное взаимoпoнимание. В 84 года оказалась почти прикованной к постели. Удалось поставить на нoги. Научила передвигаться на костылях. Огромная тяга к жизни. В глазах гpyсть и беспомощность. Мои грусть, слёзы и усталость - только на кухне. При ней – бодрость, настолько, насколько получалось. Вoзраст и болезнь сделали своё дело.Через три года её не стало. И уже четыре года, как её нет с нами. Пoмню её улыбку. Широкую, добрую. Она paзбегалась лучиками, заполняя всю комнату. Хожу в тот подъезд. Кажется, что она выйдет навстречу. Как бывало раньше. Мне чуть больше 60-ти. Меняю наряды. Вспоминаю свои мысли. О них я ей как-то призналась. Она долго смеялась. Неловко мне даже и сейчас. Молодость эгоистична. Присматриваюсь к снoxe. Лoвлю себя на том, что повтopяю многие привычки свекpови... Poза Иceeва

Они были знакомы 60 лет, прожили вместе почти полвека, их называли самой красивой парой мирового балета, которой аплодировали в 120 странах мира. Началась история этого невероятного союза в далеком 1949 году, когда 10-летняя Катя Максимова и 9-летний Володя Васильев поступили в балетное училище Большого театра. Они оказались в одном классе. Оба, страстно увлеченные балетом, стали лучшими выпускниками и получили приглашение в Большой театр. Так танцевать любовь, как это делали они, чувствуя друг друга руками, взглядом, телом, не удалось никому ни до, ни после них. Прежде, чем их назовут лучшей балетной парой современности, был ежедневный титанический труд, репетиции до изнеможения по 8-9 часов в день, но оба жили балетом и не замечали ни ноющих мышц, ни нарывов на ногах, ни отсутствия времени даже пообедать. На репетициях про них говорили «сошлись лед и пламень». Они так неистово ругались, казалось, искры сыпятся вокруг, хлопали дверями, не сумев доказать что-то друг другу. Свидетели ссор думали, что они непременно разойдутся. Но репетиция заканчивалась, и Максимова с Васильевым, взявшись за руки, шли домой. А каждый их номер становился шедевром, в котором было отточено малейшее движение. После серьезнейшей травмы позвоночника Екатерины (она не могла ходить) муж старался быть все время рядом. Владимир пошел на отчаянный шаг, когда на банкете с чиновниками в Кремлевском дворце, сказал: «Вот вы здесь едите и пьете, а там человек страдает, мучается от боли, потому что не может попасть к нужным врачам». И ей помогли. Когда Катерина впервые вышла на сцену после этой травмы и танцевала с ним «Жизель», он танцевал все время вполоборота к ней, стараясь быть все время рядом, чтобы в случае необходимости поддержать, подхватить, помочь. Когда Екатерины Сергеевны не стало, случилось это в 2009 году, Владимир Викторович погрузился целиком в творчество и с тех пор посвящает свои работы своей «маленькой великой женщине» - как он называл свою Катю. ⠀ •••••••••••••••••••••••••• Театральные люди

Сегодня Нине Усатовой исполняется 72 года! Давайте вместе поздравим актрису с днем Рождения? "8 марта", " Мусульманин", "Холодное лето 53-го", "Поп" и многие другие фильмы. Яркая, харизматичная актриса! Обожаем все её работы. Желаем актрисе здоровья, счастья, удачи! Долгих лет жизни! Оставайтесь такой же родной, душевной и доброй! Мы вас очень любим!

После развода Юле с дочкой достался домишко у чёрта на куличках. Километрах в ста пятидесяти от города, где они, как ей казалось, жили счастливо втроём: муж, она и их дочка. В один прекрасный день любимый муж заявил: -Знаешь, Юлька, я честный человек и не могу жить на две семьи. Поэтому ухожу. -Куда? – как-то глупо спросила я. -К любимой женщине. Если тебе интересно, то её Светланой Ивановной зовут, - спокойно ответил Сергей. -А почему Светланой Ивановной? – опять же глупо спросила я. -Я ещё до неё не дорос. Она намного круче меня в бизнесе будет! Вот как дорасту, так Светочкой называть буду. -Значит, ваши отношения на деньгах строятся? А у нас дочь растёт! И ей папа нужен так же, как и мама. Тут Сергей разозлился и повысил голос: -Тысячи матерей воспитывают не одного, а двоих-троих детей! И ничего. Не переломились! А ты уже ныть начала. Эгоистка несчастная! Только о себе и думаешь! А моё счастье, вижу, тебя нисколечко не волнует. Я даже разрешаю тебе несколько месяцев пожить в квартире. А потом – уж извини! – тебе придётся съехать. - И куда же? -А это уж твоё дело. Можешь на съёмную квартиру, а можешь в деревню. Там же есть у тебя бабушкин дом. -И что я там буду делать? Я же насквозь городская! -Опять повторяю: ты теперь меня не волнуешь. -Но со мной же будет и твоя дочь! Она-то должна тебя волновать. -Ты же не учитывала моё желание не иметь пока ребёнка. Сама забеременела. -Я, доложу тебе, не от святого духа забеременела, а с твоей помощью. -Ну, это ещё проверить надо, чей ребёнок. А начнёшь алименты требовать, девчонку к себе заберу. Тут я поняла, что надо его отпустить, иначе, со зла ещё чего-нибудь натворю. Чтобы меня вывести из себя, надо крепко постараться, но если это случилось, то берегись! И муж об этом прекрасно знал, поэтому с опаской посмотрел на меня. -Что ж, собирайся! - вдруг весело сказала я. – Не буду тебе мешать. Сама пошла на кухню, села на табурет и задумалась о своей дальнейшей несчастливой жизни. -Мужа нет. Брошенка. Специальности никакой. Муж ни учиться, ни работать мне не давал. Да что греха таить! И мне так удобно было. Всегда у любимого под рукой. Поэтому сейчас устроиться на какую-нибудь работу, чтобы прокормится и оплачивать квартиру, не удастся. На алименты надеяться нечего. Выросла без матери, которая беспробудно пила, в детском доме. Про отца она говорила, что бросил нас, когда узнал, что я должна родиться. Бабушку со стороны отца отыскала, когда уже выросла. Но съездить к ней так и не пришлось. Даже не познакомилась. Только по телефону и пообщались. Видимо, и у неё никого из родных не было, раз домишко мне оставила. Сынок, наверняка, и её бросил. У меня же будет крыша над головой – остальное приложится. Какую-нибудь работу всё равно найду. Ведь деревня живёт. Уборщицы тоже везде нужны. А на еду картошку посажу. Живут же там люди. Не умирают. В общем, делать нечего. Поеду в деревню. А там что-нибудь да придумаю. Собрала дочкины вещички, кое-какие свои и отправилась на электричку. На нужную станцию приехали к вечеру. Автобусы до деревни ходили два раза в день. Утром и в обед. С ребёнком не будешь ночевать на вокзале, поэтому пошли искать попутный транспорт. Транспорт нашёлся. Но, когда подошли к нему, ожидая легковую машину, увидели мотоцикл, который, показалось, здесь же и развалится. Увидев мою реакцию на «транспорт, Михалыч, как он потом представился, с усмешкой и даже с некоторой обидой сказал: -Ничего, дочка, не робей. Мне этот мотоцикл ещё в 1967 году вручили за хорошую работу. «Урал» называется. И он до сих пор ездит. Потому что тогда делали всё с умом и уход хороший был. Нас с Василиской он усадил в коляску. И мы понеслись! Надо сказать, что «Урал» не посрамил чести своего хозяина. Я же приехала чуть живая, хотя больше половины пути ехала, зажмурившись. Боялась, что колёса отвалятся. Зато Васька была в восторге от такой езды. Визжала от восторга, подпрыгивала. Подлетев к каким-то воротам, Михалыч закричал: -Наталья! Принимай гостей! Нашей соседки внучка прибыла. Да ещё с правнучкой. Приглашай в дом, накорми с дороги. А то вон, как побледнели! Я буркнула про себя: -Это мы от вашей езды побледнели, а не от голода. Но такое же вслух Михалычу не скажешь! Человек доброе дело сделал. На место всё-таки доставил. Васька выскочила из коляски и, приплясывая от возбуждения, начала осматривать эту чудо машину. Она без ума была от всяких разных машинок. Она и играла не куклами, а машинками. На крылечко выплыла дородная моложавая женщина и, глядя на Михалыча, строго сказала: -Опять летел как бешеный? Разобью я твой этот дикий транспорт! Как есть разобью. Михалыч подмигнул мне и виновато засмеялся: -Да ты что, Наташа! Еле-еле тащился. Километров сорок. И, заканчивая неприятный для него разговор, засуетился: -Заходите, гости дорогие, да отведайте нашего хлеба-соли. Я залепетала: -Да вы что! Мы уж домой пойдём. Продукты с собой привезли. Чем-нибудь поужинаем. -Это зачем же чем-нибудь?! – воскликнула Наталья. – Когда у меня всё уже на столе стоит. А вам ещё готовить надо. Заходите. Знакомиться будем. Меня Натальей Ивановной зовут, но лучше тётей Наташей называйте. Мы же с твоей бабушкой подругами закадычными были. Где она только тебя не искала! Сколько разных бумаг исписала. Да только ответ всегда один приходил: «Такая не значится». А уж, когда ты, Юля, нашлась да поговорила с ней по телефону, она так ждала, так ждала твоего приезда. А болезнь не дала вам встретиться, унесла её на тот свет. Только и успела мне сказать: «Встреть да пристрой мою внучку с правнучкой. Наказ тебе такой даю». Ладно. Ещё наговоримся. А сейчас за стол! Давай тащи девчонку в дом. Смотри, как прикипела к этой адской машине. Отец её тоже без ума от машин был. -Я её ещё ездить научу на мотоцикле, - пообещал Михалыч. -Я тебе научу! – грозно прикрикнула тётя Наташа. Описать, что было на столе, нет возможности. Будто дорогих гостей встречали. Но у меня аппетит начисто пропал. Или от нервотрёпки, связанной с разводом, или от этой быстрой езды. Зато Васька ела за двоих. Вскакивала, глядела в окошко, не исчез ли мотоцикл, и опять ела. На мои замечания есть спокойно, она укоряюще смотрела на меня: -Мамочка, ты что, не понимаешь? А вдруг, пока я тут ем, мотоцикл кто-нибудь украдёт! Наталья Ивановна смеялась: -Да кому такая рухлядь нужна! Тут за чудо машину уже вступились двое. -Ничего ты не понимаешь в технике! – возмутился Михалыч. А Васька с благоговением сказала: -Это же машина, тетя Наташа! И никакая не рухлядь. Вон, как мы сюда летели. Прямо как на самолёте! -Как есть, разобью эту чёртову машину! – буркнула чуть слышно тётя Наташа. Потом деловито скомандовала: -Всё! Давайте спать. Утро вечера мудренее. А то, Юля уже носом клюёт. Я сейчас посуду ополосну и тоже лягу. Я ринулась помогать, но Наталья Ивановна отправила меня в кровать. -Помощь - завтра. Разговоры о вашей дальнейшей судьбе - завтра. На удивление Юля выспалась хорошо. Или успокоилась после развода с мужем, или воздух в деревне такой, что все неприятности отметает прочь, а возрождает надежду. Ни разу здесь не побывав, Юля чувствовала, будто приехала домой. Вошла Наталья Ивановна. -Как спалось на новом месте? – спросила она. -Очень хорошо! – искренно ответила Юля. -Прекрасно! – радостно сказала хозяйка. – А теперь завтракать. Потом уже будем беседовать, девонька, о вашей дальнейшей судьбе. -Мне надо Василиску разбудить! -Она уже давно встала и позавтракала! – засмеялась Наталья Ивановна. – Вон, с дедом у мотоцикла крутится. Когда позавтракали, Наталья Ивановна спросила: -Юля, ты какое учебное заведение закончила! Это чтобы о работе подумать. Юля покраснела: -А никакое! Я ведь после школы сразу замуж вышла. И муж уговорил меня не учиться. «Зачем тебе это? - недовольно сказал он. – Пыль и без институтов вытирать научишься. Я же тебя обеспечу полностью». А я, дурочка, его так любила, что верила всему, что он мне пел. А теперь эта песня к несчастью привела. -Какое несчастье! – строго сказала тётя Наташа. – Несчастье – это когда близких теряешь. А всё остальное наоборот к счастью ведёт. Жизнь-то строится в полоску: белое – чёрное, чёрное-белое. Сейчас женщин кликну. Поможем тебе с уборкой в доме. Там работы не очень много. Зоя дом всегда в порядке содержала. -Да зачем женщин! –запротестовала Юля. – Всё сама сделаю! -Ты сильно не гордись! В другой раз ты кому-нибудь поможешь. У нас тут так. Девочка должна в чистоте жить. А я пока в детский сад схожу. Егозу нашу в детский сад надо срочно устроить. Иначе, куда-нибудь влезет. А потом насчёт работы решать будем. Алименты хорошие присудили? -Алиментов не будет, - сообщила я со слезами и рассказала об условиях, выдвинутых бывшим мужем. -Ну, что ж… Такое сплошь и рядом. Измельчали мужики, измельчали. Ничего, девочка, с голоду не умрёшь. Пойдём. Помощницы уже пришли. Да с собой столько продуктов принесли, что и за месяц не съешь. К вечеру и дом, и усадьба сверкали. Но главное было не это. Юля, которая трудно сходилась с людьми, со всеми женщинами подружилась так, как будто она их знала всех с детства. Они ей многое рассказали о её бабушке и об отце, который, оказывается, не бросал её вовсе, а умер в больнице во время приступа аппендицита. Вместо больницы он поехал за невестой, чтобы познакомить её с будущей свекровью. Вот дорогой его этот приступ и прихватил. Упрямство довело. Надо было в больницу, а он… За ужином Наталья Ивановна радостно сообщила: -С Василисой всё уладилось. Завтра можно вести в детский сад. -Но мне пока нечем заплатить! -Девочка, не волнуйся! Плата внесена. -Я Вам отдам, тётя Наташа! Только бы на работу устроиться! -И с работой решено. Завтра можешь выходить уборщицей в библиотеку. Ты же не против? -Конечно, нет! Спасибо Вам большое, тётя Наташа! Не знаю, смогу ли я когда-нибудь отблагодарить Вас! -Ладно-ладно! Ты, девочка, вот что… Готовься для поступления. А с Василиской мы тебе поможем. -Да, за зиму подготовлюсь и буду поступать. -Зачем же зимы ждать? Подготовиться тебе мой внучок поможет. Он в 11 класс нынче пойдёт. И ему польза будет. Куда после школы-то думала поступать? Пока любовь свою не встретила. -В педагогический. -Ну, вот и хорошо! Туда и готовься. Чего время тянуть? Завтра вечером учитель заявится! – засмеялась Наталья Ивановна. – Ох, и строгий! Расслабиться не даст. А ты уж постарайся. Мы его с первого класса Анатолием стали звать. На другие имена он не отзывался. Запомни. Анатолий. Пока мы решали мои вопросы, Василиса вела разговоры исключительно про машины с Михалычем, которого сама начала называть дедом. И даже поведала ему самый большой секрет про городской садик. -Я заметила, - захлёбываясь от возбуждения, рассказывала она, что в садике совсем мало игрушек-машинок. А мальчишек много. Да я ещё. Вот и подговорила своих друзей Димку и Сашку, посадить машинки в землю, чтобы их выросло много-премного. Лучше всего земля копалась на клумбах. Вот мы туда и посадили все машинки, какие были. Как семена. -И что? – заинтересовался Михалыч, улыбаясь. -Тебе вот улыбочки! А мне, знаешь, как досталось. И за клумбы, и за машинки, и за то, что мальчишек сговорила. Маме пришлось потом все цветы на этих дурацких клумбах пересаживать. А главное, машинки за ночь не успели вырасти. Вот там теперь мои друзья так и страдают без машинок. Но ничего у нас теперь адская машина есть. Она же твоя и моя, дедушка? -Только, внучка, давай не будем её в землю садить! Новая не вырастет. -Да я же не маленькая! Понимаю, что она давно выросла. И даже немножко старенькая стала. Вечером, когда улеглись спать Василиска спросила: -Мамочка, мы же теперь отсюда не уедем? Даже если папа к нам вернётся. -Нет, не уедем, маленькая! Мы же приехали домой. От добра добра не ищут. Ноябрь, 2022 год Автор: Людмила Белькова

Веточку Вербы, в дом принесу Прочь пусть прогонит, печаль и беду Пусть только лучшее, в дом с ней войдет Весточку с Богом… Верба несет! Инет.

Боярину было 54 года, вдов и без наследников. А продолжить род хотелось, тем более, что он, один из богатейших людей России, обладал и землями, и крестьянами...Словом, имел, что передать потомкам. Потому-то и стал выбирать себе суженную среди московских девиц на выданье. И, конечно, нашел: Феодосия славилась красотой и благонравием, да и возраст самый что ни на есть подходящий - 17 лет. О том, чего хотелось самой девушке, ее, разумеется, не спросили. Феодосия родилась в 1632 году в семье воеводы Прокофия Соковнина и жены его Анисьи. Девочка росла с двумя братьями и младшей сестрой - Евдокией. Воспитывалась как дворянские девицы того времени - в тереме, зная, что ее предназначение - однажды выйти замуж, да быть хорошей женой и матерью. Оттого была она обучена ведению хозяйства и рукоделию, и, конечно, "страху Божьему и вежливости и всякому благочинию"*. Когда к ней в 1649 году посватался недавно овдовевший после 30 лет бездетного брака боярин Глеб Иванович Морозов, отец только рад был. Породниться с самим Морозовым, состоявшим при особе молодого государя Алексея Михайловича, и за свою верную службу имевшим и высокие должности, и большие владения было крайне почетно и выгодно. Шутка ли, в собственности Глеба Ивановича было около 2 000 крестьянских дворов в различных землях - Московской, Костромской, Ярославской, а позже унаследует он от своего старшего бездетного брата, воспитателя царя Алексея, еще несколько тысяч дворов, да гектары пахотной земли, и это не считая заводов, мельниц, кузниц, мастерских... В один миг семнадцатилетняя Феодосия стала женой богатого старого мужа. А в 1650 году боярыня Морозова подарила супругу сына Ивана. Младшей сестре Феодосии, Евдокии, пока везло чуть больше. В 1651 году родители отдали ее в жены юному князю Петру Урусову: у молодой четы пошли дети - сын, да две дочери. Родительские заботы еще больше сблизили сестер: женщины часто навещали друг друга. Евдокия очень поддержала Феодосию, когда в 1662 году у той не стало мужа. Боярыня Морозова осталась вдовой в свои 30 лет, и ее красота была известна всей Москве: "Лепота лица твоего сияла, [...] И знаменита была в Москве пред человеки, [...] Персты же рук твоих тонкостны [...] Очи же твои молненосны, держастася от суеты мира. [...] Нозе же твои дивно ступание имеют. - из письма протопопа Аввакума** Конечно, Феодосия была завидной партией: к ней сватались многие женихи, но она отказывала всем, сосредоточившись на воспитании сына и делах благочестия. Боярыня щедро жертвовала на монастыри и церкви, помогала нищим и странникам. Целые часы она проводила в молитвах, читая до 700 раз и кладя 300 поклонов. Усмиряя плоть, мучимую соблазнами, носила власяницу. Однажды встретившись с протопопом Аввакумом, ярым противником церковных реформ, затеянных патриархом Никоном и царем Алексеем Михайловичем, она стала его духовной дочерью, а вслед за ней и сестра ее - княгиня Евдокия Урусова. Поведение боярыни Морозовой, богатейшей вдовы, вызывало раздражение царя: она отдавала большие средства на поддержку старообрядцев, не говоря о том, что могла поддерживать их благодаря своим связям и близкой дружбе с царицей. Ее дом стал центром старообрядческой оппозиции. Впрочем, Алексей Михайлович почти не трогал Феодосию, пока та не пошла на открытое неповиновение: в 1671 году, когда государь, овдовев, женился второй раз, боярыня Морозова, несмотря на личное приглашение царя, явиться на свадьбу отказалась. Тому была особая причина: за месяц до празднеств Феодосия была тайно пострижена в монахини под именем Феодоры, а потому участвовать в светских развлечениях "гонителей веры" более не могла, да и не желала. Как личную обиду воспринял Алексей Михайлович отказ боярыни и месть его была страшна: приверженность "раскольнической ереси" он более терпеть не стал. Боярыня Морозова и сестра ее, княгиня Урусова, в конце 1671 года были взяты под стражу, допрошены и сосланы в Чудов монастырь. За то время, что женщины находились в заключении, скончался сын боярыни - юный Иван Морозов, а все имущество перешло в царскую казну. Князь же Урусов, опасаясь опалы, развелся с княгиней Евдокией и женился вторично. Пройдя через пытки, во время которых от них требовали отказаться от старообрядчества, сестры не сдались. Казнить их открыто царь не мог - слишком высоко было их положение. Оттого с сосланными подальше, в Боровск, женщинами поступили иначе: перестали давать еду и питье. Их не стало в 1675 году от истощения.

"МОЙ СЫН" Таисия Павловна спешила по широкой сельской улице, прижимая к груди пакет со свежими булочками. - Теперь, на неделю хватить, - думала она, - удачно я к Гавриловне зашла. Успели к автолавке. Бабушка искренне радовалась, что удалось купить еще теплую сдобу. Конечно, она покупная, не домашняя, но заводить тесто ради нескольких булок не хотелось. А больше-то ей не осилить. - Вот если бы сынок был жив. Старушка уже закрывала калитку дома, когда услышала за спиной негромкий голос. - Здравствуй, мать. Вздрогнув от неожиданности, Таисия Павловна медленно оглянулась. Ее буровил глазами невысокий, небритый мужик лет сорока пяти. Таисия Павловна нахмурилась, лицо мужика ей было совершенно незнакомо. - Мать, ты глухая, что-ли? Починить чего не надо? Любой мелкий ремонт делаю. Она будто очнулась. Конечно, у одинокой старухи всегда найдется, что подлатать во дворе. Живет то одна. Но, уж больно лицо у мужика было подозрительное. - Пусти такого к себе - беды не миновать. #Рабия Она уже было отвернулась, собираясь нырнуть в спасительную тишину дома. Но остановилась запнувшись. Мужик то не милостыню просил, а работу сделать предлагал. Честным трудом на хлеб зарабатывает. Обреченно махнув рукой, побрела назад. - Заходи, милок. Видишь, вон заборчик покосился совсем. Коль не дорого попросишь, то поправить бы. Мужик оценивающе оглядел почти упавший плетень и кивнул. - Много не попрошу, - кинул на лавку холщовую сумку, пошел осматривать поддерживавший забор колышек, - мне бы гвоздей, мать. Найдутся? Таисия Павловна кивнула и посеменила к стоявшей в дальнем конце двора покосившейся сараюхе. Толкнула незапертую дверь и махнула куда-то в темное нутро. - Там погляди. И гвозди должны быть и инструменты всякие. От сыночка остались. Тебя как величать? Мужик, прищурившись, вошел внутрь. - Михаил. Ладно, разберусь. Старушка закивала и поспешила обратно к дому. Чего под ногами путаться? Оставшись один, Михаил осмотрелся. Увидел, сложенные у стены деревянные ящики, двинулся к ним. Лежащей рядом ветошью смел многолетнюю паутину и поднял крышку. От увиденного внутри, он даже присвистнул. В разделенном на отсеки ящике, лежали инструменты. Рубанок, ножовка, молоток. Да все добротное такое. Советское еще, не то, что китайский, ничего не стоящий новодел. - Сколько же сейчас все это стоит? – закралась в голову шальная мысль Судя по тому, как аккуратно разложены инструменты, для хозяина они были, очень, дороги. Взяв, все что нужно, мужчина вышел во двор и занялся забором. Таисия Павловна хлопотала на кухне, поглядывая в окно на работавшего Михаила. - Хорошо, что мужичок подвернулся, а то Ваську соседа не допросишься! – думала она. Налила молока холодного, окно отворила: - Миша, молочка с булочкой не хочешь? Тот отрицательно мотнул головой, занятой работой: - Не сейчас. Что же, Вы так двор запустили? Дети, небось, в город укатили? Бабушка печально скривилась. - Так нет деток то. Одинокая я. Михаил удовлетворенно хмыкнул. Это то, что он хотел услышать. В голове мужика созрел план. Вернувшись в сарай за очередной горстью гвоздей, он перевязал ящик с инструментами, найденной рядом веревкой. Воровато оглядываясь, выскользнул из сарая и спрятал его в лопухах у забора. Решил, что заберет ящик, как стемнеет. Домик старухи на отшибе, никто не помешает. В заборе две штакетины болтаются, аккурат возле этих лопухов. Раздвинет и дело в шляпе. - Зачем бабке инструмент. Да и помрет скоро, пойдет все добро прахом, - думал он. Он быстро закончил работу и назвал старушке небольшую сумму. Бабушка вынесла деньги. Тщательно пересчитала и передала Михаилу. Тот скривился и небрежно сунул деньги в карман. Продаст инструменты, в десять раз больше выручит. Собрался было идти, как Таисия Павловна тронула его за рукав. - Михаил. Ты там, в сарае инструменты видел? Мужик окаменел. - Неужели бабка видела, как он ящик в лопухах прятал? Отвел глаза, потупился. Стал думать лихорадочно, как оправдаться. А пожилая женщина продолжила: - Это от сыночка моего осталось. Уже почитай лет тридцать пылится. Возьми себе. Я смотрю, парень ты мастеровой, пригодится, - потянула его за собой к сараю, - забери. Мужчина дернулся, как от удара. Головой затряс в испуге, что воровство откроется. - Нет, нет. Что, Вы. Инструмент там хороший. Продадите, лишняя копейка будет. Старушка недоуменно склонила голову. - Ну, если забрать не хочешь. Пойдем, я тебя хоть чаем напою. А то почитай весь день голодный. Михаил торопливо кивнул и слегка подтолкнул Таисию Павловну от злополучного сарая. Ему хотелось поскорее покинуть место преступления. Усадив гостя в маленькой чистой кухоньке. Говорливая старушка, не переставая рассказывать о сыне, выставила перед Михаилом красивую чашку в красный горох. Налила душистого чаю, пододвинула утренние булочки. - Бери, свежие. Ой, и вареньица, сейчас положу. У меня свое из антоновки, - пошоркала к буфету. Вытащила красивую резную вазочку и поспешила назад. Поставила перед гостем угощение и открыла старый фотоальбом. - Вот мой сыночек. Может, знал его? Вроде, ровесники. – она показывала молодого офицера на черно-белом фото. Михаил взял в руки затертое местами фото. Вгляделся внимательно и похолодел. Конечно, он узнал этого человека с фотокарточки! Будто юность на него с карточки глянула. Ротный его, Серега Фадеев!!! Тогда в Афгане, он был командиром в их саперной роте. Младший лейтенант, уже понюхавший пороха, принял под свое командование их - новобранцев, сопляков не обстрелянных. Только закинутых в чужую страну из Союза. Узнав, что он, Михаил Акиньшин призван из соседней деревни, к себе вызвал. Расспрашивал долго про семью, про мамку, тогда еще живую, про сеструху. Интересовался, как давно Миша был в его родной Ивантеевке. Разговорились. Серега сокрушался, что дома давно не был. Сначала училище военное, потом Афган - война. За мать свою очень беспокоился, видел ее последний раз перед отправкой. В короткий отпуск приезжал. Друзьями, конечно, после того разговора, они не стали. Но, Серега будто взял над земляком шефство. Словно, во что бы то ни стало, хотел живым сына матери вернуть. Он ведь столько смертей уже перевидал. Тем более, что по гарнизонам прокатилась весть, что скоро войне конец. Будут выводить войска. В тот день, поступил приказ разминировать дорогу для колонны военной техники в узком ущелье. Начался вывод советских войск. Их роту выкинули с вертушки на вершине перевала, ведущему к мосту через Амударью к Узбекскому Термезу. Растянувшись цепочкой, они долго спускались вниз к разбитой снарядами серой ленте дороги. Над головой висело низкое зимнее небо. На головы сыпал мелкий холодный дождь. Возвышавшиеся с двух сторон скалистые пики, будто душили с двух сторон шедший отряд. Скрюченными от холода руками, солдаты сжимали металлоискатели и щупы. Провожатые, на коротких поводках вели замерших поисковых собак. Они уже полчаса прочесывали местность, когда воздух вдруг разорвали первые выстрелы минометного обстрела. Раз за разом, маджахеды упорно пытались выдавить бойцов из ущелья. Командир увел роту за скалистые уступы и по рации просил ответного огня, называя их координаты. На горизонте уже появились вертолеты поддержки, когда очередной шквал огня будто выкосил роту. Обезумевший от страха Михаил, сидел обхватив голову руками над телом минуту назад еще живого, приятеля Лехи. Он будто оглох и ослеп, монотонно раскачиваясь из стороны в сторону. Тогда-то, к нему и подлетел ротный. Миша даже ничего не успел понять, как уже лежал прижатый к земле. Совсем рядом раздался взрыв, и полыхнуло ослепительным огнем. Потом наступила темнота. Очнулся Михаил уже в госпитале. После контузии, он долго оставался абсолютно глухим. Его комиссовали и отправили на родину. Судьбой командира мужчина не интересовался. От безысходности, в деревне он запил по-черному. Потом слух вернулся. Наступили лихие девяностые. Работы не было. Михаил подался шабашить с бригадой таких же, как сам неприкаянных мужиков. В начале нулевых, он пытался организовать свой бизнес, но прогорел. Потом загремел в тюрьму. И отсидел от звонка до звонка, долгих пятнадцать лет за разбойное нападение с подельниками на коммерсанта. Вышел недавно, опять шабашить начал. Матери нет. Сеструха с мужем в город подалась. Жить на что-то нужно. И вот теперь Михаил сидел в этом доме и напряженно думал. - Мать, когда сын то твой помер? – опасливо поинтересовался он. Старушка на минуту замерла. Печально скривилась и утерла ладонью пробежавшие по щекам мокрые дорожки: - Так в январе 1989 в Афганистане. Поплелась к буфету, достала бархатную красную коробочку. Положила перед ним. - Вот и награда есть. Солдатика собой закрыл. У Михаила отнялись ноги. Он сидел, не в силах оторвать глаз от налитой ему чашки. - Значит, в тот злополучный день Серега погиб закрыв его собой, – пронеслось в голове. – А, он! Промямлив, что-то нечленораздельное мужчина сполз со скамьи. Быстро попрощался и торопливо поспешил к двери. Он брел по сельской улице к автобусной остановке и напряженно думал. Потом вдруг развернулся и почти бегом поспешил назад. Уже смеркалось, когда Михаил завернул за угол дома Таисии Павловны. Тревожно прислушавшись, он стал красться вдоль забора. Развел руками две не прибитые штакетины и нырнул во двор. Через три минуты, спрятанный в лопухах ящик с инструментами, благополучно перекочевал на прежнее место в сарай. А Михаил, гордо выпрямившись, уходил в сторону пригородного автобуса. На следующее утро, Таисию Павловну разбудил стук в окно. Испуганная старушка, перекрестившись, закуталась в шаль и поспешно открыла створку. Во дворе стоял улыбающийся Михаил. - Вот, мать, специально приехал. Я вчера видел, крыльцо у тебя прогнило. Провалится, не ровен час, убьешься, ведь. Смущенная бабушка замахала на него руками. - Да знаю, я сынок. Обхожу гнилые ступеньки. Не потяну сейчас с оплатой. До пенсии еще неделя. Платить тебе нечем! Но Михаил только отмахнулся. - Чаем напоишь. Уж больно чаек у тебя ароматный. Пока Таисия Павловна протестовала и охала, мужик развил кипучую деятельность. Загнав в дом паникующую старушку, он натащил из сараюхи досок. Полностью разобрал крыльцо, а через три часа собрал новое, пахнущее свежей стружкой. Потом они вместе обедали, сваренным Таисией Павловной борщом. Михаил, как и обещал денег не взял. Попросил только, стопочку беленькой и, про себя, помянул Серегу. Перед уходом, осмелев, спросил у старушки про инструменты сына. Радостная бабушка часто закивала: - Возьми, милок. Заработал честно! Михаил горестно усмехнулся и, сгибаясь под тяжестью ящика, поспешил на автобус. С этого дня мужик взялся за ум. Оборудовал дома столярную мастерскую. Да так хорошо у него дела пошли, что через год, уже цех собственный имел. Финансово поднялся, но по соседним селам дважды в месяц похаживал. Нет, не шабашил. Старикам одиноким помогал. Деньги никогда за помощь не брал. Будто свой грех отмаливал. К Таисии Павловне Михаил приезжал каждый раз, как минута свободная позволяла. Почитай, уже все в ее доме переделал. Доволен был - долг отдавал. Но, больше всего его радовали чаепития со старушкой. Она щебетала счастливая, гостя потчевала. Каждый приезд старалась порадовать Михаила чем-то вкусненьким. Сердце бабушки не нарадовалось. Словно, сынка на войне убитого, вновь обрела. А он сидел за столом, слушая ее щебетание и душой оттаивал. И жизнь его изломанная не такой трагичной казалась. И горизонты новые себе намечал. И понимал, что это такое счастье, иметь родного человека. Пусть, родного не по крови, но по душе! Автор: Виктория Р