Я ЛЮБЛЮ ПОЭЗИЮ!

Я бежал, как мальчишка по полю... Я бежал, как мальчишка по полю Окрыленный и снова живой, После долгой разлуки с землею: Самой лучшей, красивой, родной. Как чудак рвал колосья руками И вдыхал ароматы лугов, Словно почва ушла под ногами И я взмыл до седых облаков. Слушал пение птиц с упоеньем И считал за кукушкой года, Наслаждаясь пурпурным свеченьем Восходящего солнца с утра. Укрывался прохладным туманом Тот,что кутает водную гладь, И бродил на высоких курганах Наблюдая на всю благодать. Уходил далеко за овраги Слушал тишь деревень и покой, И теперь изложив на бумаге Я делюсь этой всей красотой... Артур Кирдянов

ГОРЫНЫЧ У Горыныча быт налаженный любо-дорого. На стенах - панно новомодного макраме. В печи самопечной ватрушки поспели с творогом, у кресла-качалки ковриком - волчий мех. Горыныч читает вечером в пледе фентези - про драконов, конечно! Двоюродная родня. Акварельными красками пишет красавцев-селезней, Водяному грозится рисунок послать на днях. Тот любитель прекрасного, как и его русалочки. С трехголовым у них дружба с давних идёт времён, когда лютой зимой Водяник прикатил на саночках к Змею страшному, чтобы сказать, мол, спасай, влюблен! Ну, Змей Горыныч душа непомерно добрая, и похитил тогда девицу под Новый год, провёл к жениху её тайными снежными тропами, да на лёд и толкнул, а та провалилась под. Ох уж и было тогда разговоров рыночных – ах, Змей проклятый ворует девиц, как тать, будто бы дел других не было у Горыныча, только за девками по деревням летать! И украл-то разок, а уж слава за то - былинная! Впрочем, змей древний на это давно плевал. Он вздыхает в своей пещере блаженно-длинно, и огнём из ноздрей греет угольный самовар. По утрам Горыныч работал над мемуарами. Обидно ему, что в сказаниях он злодей - хуже идолища поганого, злей татарина, и леса сжигает, и ест на обед людей! Да он уже тысячу лет вегетарианствует! У него салаты, грибы, свекольная колбаса! Он за братство, за дружбу, свободу и полное равенство, а ещё он умеет шить крестиком и вязать. В том году потеряли козу дети деревенские. Так ведь спас, не бросил их с козочкой на скале. И в пещеру привёл, угостил даже вафлями венскими, чтоб обсохли от дождика да обогрелись в тепле. И домой их вернул, дал в гостинец отборные овощи. Попрощались друзьями. Хорошие пацаны! А на следующий день в новостях: "Чуть не съело чудовище двух мальчишек, подкравшись, бесшумно со спины... " "Ну их всех! - хором рыкнули жуткие головы змеевы, - А то, прям, я нуждался в людишкинской доброте. В этом подлом крапивном дурном сорняковом семени только злоба и множится каждый прожитый день! Напишу мемуары да выпущу в типографии. Пусть чертята болотные мавкам читают вслух, да с кипреем пьют чай с молоком, пирогами да вафлями, перед сном умостясь под зелёный большой лопух... " В таких думах и встретил Горыныч рассвет сияющий. Вдруг как бахнет в ворота кто-то, и ну орать: "Выходи на бой, проклятое Распоганище! Я пришел тебя, чудо мерзкое, воевать!" Вздыхает Горыныч, курит. В сигарном дыму, слушает, как гудит у ворот народ, который привёл на бой поглядеть Добрыня. И в кого он такой, прости господи, идиот? © Елена Холодова , 2023

"Боже, Великий Єдиний" Боже великий, єдиний, Нам Україну храни, Волі і світу промінням Ти її осини. Світлом науки і знання Нас, дітей, просвіти, В чистій любові до краю, Ти нас, Боже, зрости. Молимось, Боже єдиний, Нам Україну храни, Всі свої ласки й щедроти Ти на люд наш зверни. Дай йому волю, дай йому долю, Дай доброго світу, Щастя дай, Боже, народу І многая, многая літа. слова Олександра Конинського музика Миколи Лисенка 1885 виконує Михайло Хома (DZIDZIO) https://youtu.be/9ICZ_LCkKDY?si=z_Z8s1I_7v8AD-DF

Мамам Постарела и ночью не спится, Покорившися доле своей... Вы не знаете,что может сниться Матерям, потерявшим детей... Ведь во сне они снова с тобою. В счастье в горе ли дети твои. Ты их держишь дрожащей рукою, Чтоб уйти никуда не смогли... Помнишь всё: первый шаг неуклюжий, Ночи,что у кроватки не спишь, Школа, ссадины, горки и лужи... Слёзы тихо стирая, молчишь.. Сон ушел, пережить нужно силы. Не дай Бог, столько горя познать... И на кладбище, возле могилы, Будешь их имена называть... Сердце женское крепче гранита... Столько жизненной боли хранит... Мама помнит, ничто не забыто. В сердце мамы, никто не забыт. Денис Альсов

Ведьма Под её окном цветёт багульник, Старый кедр сны времени почёл. На припёке млеет дедов улик, Собирая на ночь диких пчёл. У неё волос льняной оттенок, И, как шило, взгляд зелёных глаз - Глаз, в которых трав живой пристенок Жмётся к лесу пчёлам напоказ. В утреннем тумане без тропинок Ходит она, зная свой часок, Чтобы с каждой ведомой травинки Росной влаги взять в свой туесок. Свет росы в ладонях заискрится И целебный дар воздаст руке. Любо ей в лучах его умыться, Пригубив в намолвленом глотке. Ведомы ей звёзды и приметы, Щебет птиц и тайные слова… Говорят, что ей покорны ветры. Ведьма. Так зовёт её молва. Солнышко над ней – её икона, А иконостас – лесной уют. И, как сотни тысяч лет, исконно Птицы на рассвете ей поют… Счастье в одиночку быстро тает. А любовь – неписанный закон, И теперь во снах она летает, В мир, где подмигнул ей как-то он. Вот такие в жизни повороты… Как дурман-траву не приготовь, Сердцу не укажут привороты, В ком ему найти себе любовь. Виктор Сухарев, 2024 Почёл - синоним выражений "счёл нужным", "посчитал нужным". Напрашивается связь со словом "чело".

ШЕСТИСТРУННАЯ ГИТАРА Шестиструнная гитара Снова плачет в тишине. С ней моя душа на пару Всё вздыхает при луне. Отчего-то ей неймётся, Отдохнуть бы ей сполна. Всё молчит коль в небе солнце, А вот ночью не до сна. Всё она тоскливо ноет, Всё зовёт меня. Куда? Всё мечтает что откроют Двери, скроется беда. За дверями лучик света, Предо мной предстанешь Ты В красках солнечного лета, Только это всё мечты. А гитара разрывает Моё сердце на куски. Всё рыдает и рыдает, Жмёт как будто бы тиски. Лишь Её бы мне услышать, Лишь Её бы увидать. Без Неё нельзя мне выжить, Без Неё мне пропадать... Шестиструнная гитара Снова плачет в тишине, И душа моя устало Всё вздыхает при луне. Олег Кашицин

Я продал сердце на развале. Его купил какой то тип. Оно скукожившись лежало Свой потеряв товарный вид. Мне было больно и обидно, но больше нечего продать. Ведь я хотел стать чем-то большим и окружающим подстать. Мне ни к чему оно казалось, Лишь только щимит и болит. В нём столько много оставалось и поражений, и обид. В нём теплоты, любви не стало. Гореть устало для других. Оно в прохладе остывало И в бессердечии других. На рынке я оставил сердце, Но счастья я не приобрел. Мне в новый мир открылась дверца и я ей хлопнул, и ушёл. Я брёл в потоке бессердечных, Бездушных, безразличных тел. Не о таком мечтал я счастье, Совсем не этого хотел. И мысль терзала неотступно: Ведь кто-то же его купил. И стал хоть чуточку, но лучше, Хоть о покое и забыл. Не стоит ждать, что будет лучше. Спокойней, проще, это да. Не продавайте своё сердце, Ведь с ним уходит и душа. Андрей Смирнов

Свинчатки питерских сосуль Висят под крышей степных будней, Отлила оттепель с них пуль И скрылась где-то, вот же блудня. Парадные подъездных дыр, Украшенные льдом паркета, Напоминают грязный сыр, Что с новогоднего банкета Валялся у снегов двора Под мишурою фейерверков И начал жраться на ура Под танцы солнечного тверка. По колеям текла слюна С губищ поребриков сугробов, Как-будто бы пришла весна, Чтоб к зимнему склониться гробу, Но, заболтавшись с февралём, Она умчалась по бордюрам За вдруг похолодевший дом, Вздохнувший горько: 'Вот же, дура!' И вечер тонким серебром Посыпал серость грустных улиц, Сметая ветреным крылом Его в провалы чёрных лужиц, Что между трещинок стекла, Замёрзшего на мутной глади, Тьма превращает в зеркала́ Для отраженья звездопада, Обычного в ночной степи, В дымах дрожащей от мороза, Когда тоскливо ночь скрипит В температурных перекосах. Андрей Иванько