Дары дьявола
Когда-то на краю Шварцвальского леса, неподалёку от современного Фалькенштайна, стоял небольшой, но славный городок Зюдлихбург. Больше он был похож на большое поселение, чем на город, но у него была своя ратуша, и был какой-никакой, но защитный вал, что в годы войны послужил горожанам хорошую службу. Теперь уже много лет никакой войны не было, и люди возвращались в покинутые ими места. Возвращались ремесленники, крестьяне, охотники. Жизнь постепенно налаживалась.
У Хайнца, бургомистра Зюдлихбурга, дела шли совершенно превосходно. Он отвозил в Фалькенштайн молотое зерно, отводил откормленный скот, и казна города хорошо пополнялась. Он даже стал задумываться о городских стенах, как бы ему сделать их повыше, да понадёжнее. Хоть война и прошла, но соседство с беспокойными баварцами нельзя было сбрасывать со счетов.
Правда, постройку стен пока пришлось отложить из-за свадьбы сына. А свадьбу он хотел сыграть богатую, ведь невесту для сына он приглядел лично – это была дочь бургомистра города Эрмслебена, Юта.
Девушкой она была симпатичной, мягкой и покладистой, но всё же с некоторыми изъянами. Такими, что в свои двадцать два года она всё ещё была не замужем, и не находилось никого достойного, желавших бы её в жёны. Отчаявшийся отец объявил о большом приданом, и только тогда появился спрос. Нос всем претендентам утёр Хайнц со своим сыном Эдзардом. Тем более, что оба бургомистра когда-то дружили в детстве, и растрогавшийся отец отдал дочку замуж за сына своего «старого друга».
Получив и девушку, и приданое, бургомистр вместе с молодожёнами, в крытой повозке, богато украшенной бархатом и шёлком, в сопровождении хорошей охраны, возвращался домой. Он сильно нервничал, опасаясь разбойников, и хотел попасть в Зюдлихбург как можно скорее. Он даже забыл о своём правиле не путешествовать по лесу ночью. Вернее, он настолько был уверен в своих конях и людях, что рассчитывал вернуться до наступления темноты. Но лошади были перегружены и устали, да и обоз с приданным затормаживал всю процессию. И ночь застала их в дороге.
И хотя в Шварцвальде леса темны, и дороги скрыты, особенно в тёмное время суток, Хайнц не стал останавливаться, чтобы разбить лагерь. До города оставалось не более трёх часов пути, и он рассчитывал на свою счастливую звезду, что всегда выводила его из самых затруднительных ситуаций. Да, был он не из робких. В юности ему самому приходилось «погулять» в лесах, он познал войну и смерть, унижения, пытки, голод. Всё мужественно перенёс и стал как кремень. И, несмотря на преклонность лет, в драке мог дать форы молодым.
Эдзард ехал весь путь отрешённо. Он не горел желанием жениться, но раз отец сказал, то он не мог ослушаться. Весь день он пялился то на дорогу, то в пол, стараясь не смотреть на неё. Но когда стемнело, и вышла полная луна, то стал примечать, что лунный свет смягчает черты его невесты, скрывает недостатки. И сейчас, в этом свете, она кажется ему довольно милой. Жаль лишь, что солнце поутру развеет всю эту магию.
Невеста же вообще не поднимала глаз, боясь, что они выдадут весь страх и тревогу, растущую в ней. Она не знала, чего ожидать от этого брака, но, казалось, ей уже нравился Эдзард. Иногда её ресницы дрожали, когда она думала об этом. И щёки покрывались румянцем, и сердце учащённо билось, когда они случайно соприкасались рукавами.
Вдруг лошади испуганно заржали и встали на дыбы. Юту бросило вперёд, но Эдзард успел её удержать. Её рука оказалась в его руке. Их глаза встретились всего лишь на одно долгое мгновение, но потом Эдзард до конца жизни вспоминал этот миг. Этот взгляд и это прикосновение.
Никто не заметил откуда появился этот человек. Его фигура в чёрном одеянии и высокой чёрной шляпе выросла прямо перед мордами коней, вызвав у них панический страх. Ведь ростом тот человек был под три метра и пахло от него зверем. Кони хотели понести, но чёрный человек удержал их одной лишь рукой.
Солдаты тоже будто бы только теперь увидели его и бросились с копьями наперевес. Но человек больше не проявлял никакой агрессии. А принёс извинения за своё странное поведение. Он попросил взять его с собой до города, чтобы не оставаться в ночном лесу одному. Но перепуганный бургомистр резко отказал ему. Обругал нехорошими словами, не простив своего неожиданного испуга.
Незнакомец лишь усмехнулся в ответ.
- А ведь мы с тобой давно знакомы, Хайнц, - сказал он. – Ты многого достиг с тех пор, как мы разошлись. А помнишь, мы вместе ходили в битву при Брейтенфельде, вместе давили клопов в завшелых постоялых дворах, а потом…тот случай… как ты выбился в бургомистры? Вспоминаешь иногда тех ребятишек?
Хайнц побелел, словно лист бумаги, а затем его лицо приобрело ярко-красный оттенок, став цвета переспевшего помидора. Он совершенно не помнил этого человека, но вот то, о чём он говорил, напомнили ему то, о чём он давно уже хотел забыть.
- Кто ты такой? Убирайся прочь, покуда я не показал выпороть тебя!
На лице человека проступила безобразная ухмылка.
- Вижу, что вспоминаешь! Но ведь я нисколько тебя не виню. Так поступил бы любой здравомыслящий человек. Ты всё верно сделал! Теперь ты богат, у тебя замечательный сын, а теперь появилась и такая замечательная невестка. По правде говоря, я спешил погулять на вашей свадьбе. Но раз уж ты даёшь мне от ворот поворот, то придётся мне вручить свои подарки прямо здесь.
Ты, Хайнц, всегда жаждал почитания и богатства, и в качестве дара я приумножу твою мудрость. Все станут приходить к тебе за советами, и всё, чтобы ты не посоветовал, будет приносить пользу. Но только тебе.
Что же касается твоего сына, то он познает такую любовь, какую не знал ещё ни один смертный. И будет любовь эта чиста и прекрасна. И будет расти день ото дня. Но если же он хотя бы прикоснётся к объекту своей любви, то обречёт её на мучительную, ужасную смерть!
Безжалостный человек замолчал и перевёл взгляд на Юту.
- Тебе же, дитя моё, чья красота открывается лишь в лунном свете, я подарю то, о чём мечтает каждая девушка. Ты станешь прекраснее всех на свете. Клянусь, такой красоты, что доселе не видывал мир, и никогда не увидит больше. Но самое главное, твоя красота не будет блекнуть с годами, а наоборот, ты будешь всё краше и неотразимее. Ты станешь для людей и луной и солнцем.
Произнеся последние слова, чёрный человек взмахнул плащом, и исчез во вспышке тьмы, что была чернее самой ночи. После него остался только резкий запах серы и сырой земли.
Стражники тут же пришли в себя, хотя до этого стояли истуканами, не в силах двинуть ни рукой, ни ногой. И все сразу поняли, что это был не простой человек, а сам дьявол. Но было уже поздно.
***
Утром, узнав о возвращение бургомистра, все поспешили к нему, чтобы посмотреть на привезённую невесту. Все были восхищены её красотой, и славили её, Эдзарда, и особенно Хайнца, за то, что привёз в их город такой цветок. «Она станет главным украшением Зюдлихбурга», - говорили они. – «Она прославит наш город».
Со свадьбой, однако, дело затянулось. До этого Хайнц хотел сыграть свадьбу сразу, но теперь отложил её на месяц. И все ценили его разумность в этом. Но дело было вовсе не в том, чтобы дать время молодым получше узнать друг друга. Радость его от этой выгодной свадьбы омрачала встреча с чёрным человеком и его дарами. Он не мог не видеть, как его сын всё больше сохнет и чахнет от любви к Юте, но за всё это время ни разу так и не прикоснулся к ней.
Хайнц тайно высылал гонцов во все стороны, чтобы они отыскали чёрного человека, или кого ещё, способного снять проклятие. Но никого толкового найти никто не мог. А о трёхметровом чёрном человеке многие слышали, но где он сейчас и где его искать, никто не ведал.
По мере того, как шли дни, Хайнц все больше и больше мрачнел. Он мог давать дельные советы другим, но для себя ничего разумного придумать не мог. Он прекрасно понимал, что проклятие крепнет день ото дня, и скоро наступит момент, когда снять его будет уже невозможно. Хайнц даже подумывал разорвать помолвку между Эдзардом и Ютой, надеясь, что это как-то снимет проклятие, но он знал, что это так же вызовет скандал и позор на его семью. А это было для Хайнца страшнее всего остального. Он думал на время разлучить их, но сын ответил, что не проживёт без любимой и дня, и наложит на себя руки. Это было не в духе Эдзарда, но под действием чар, кто может заречься?
В конце концов, он может быть, что бы и придумал, но его отвлекал и не давал сосредоточится на проблеме бесконечный поток посетителей. К нему шли, шли, и шли. Одни просили разрешить их спор, другие – просили совета по инвестициям. Но кто бы ни приходил к нему, будь то знатный аристократ, или мелкий торговец, довольными и воодушевлёнными уходили все. Хайнц казался им беспристрастным и щедрым советчиком, и они были безумно счастливы, что он в мудростисвоей снизошёл до них и дал дельный совет. А когда дела не выгорали, а такое случалось, никто и в мыслях не мог допустить, что Хайнц ошибся. Наоборот, люди были уверены, что ошиблись именно они. Что это у них не хватило ума понять всю глубину его замысла, или не хватило ловкости, чтобы провернуть всё как нужно. То, что при этом значительно пополнялись сундуки бургомистра, они не замечали. А сам бургомистр свои богатства не выказывал.
Просителей ещё можно было выдержать - что ни говори, а они, явно или неявно, приносили деньги, но вот толпа зевак! Днём и ночью они собирались под окнами Юты и ждали, когда она выглянет и покажет своё лицо. Поэты слагали ей стихи, трубадуры гудели на своих инструментах, шпильманы ставили короткие пьески, где главными героями были непременно Эдзард и Юта, а миннезингеры пели ей куртуазные песни о высокой и подлинной любви. В их песнях любовь всегда противопоставлялась низкой страсти, и все рыцари были непременно целомудренно влюблены в некую Прекрасную Даму, в которой тоже легко улавливались черты нашей Юты.
Причём на весь этот балаган никак не влияли ни грозные нападки стражи, ни гнев самого бургомистра, ни даже боязнь ареста или тюрьмы. Вся городская площадь превратилась в один сплошной базар. Шум на нём стихал лишь на несколько ночных часов, и Хайнц боготворил это время.
От всего этого была лишь одна польза: в Зюдлихбург с соседних сёл и городов стали съезжаться люди, чтобы убедиться в правдивости рассказов о красоте Юты. Приезжие оставляли немало полновесных марок в трактирах и лавках города. Хотя за порядком теперь стало следить гораздо труднее. Пришлось набрать большее количество стражей. Причём все расходы на их обмундирование и содержание легло на плечи Хайнца. Но оно того стоило.
Между тем, приближался срок свадьбы. Аппетиты Хайнца за месяц сильно возросли. И та свадьба, что он планировал, казалась ему теперь слишком простой. Ему метилось, если не превзойти, то хотя бы, сравнятся с легендарной свадьбой в Ландсхуте. В те легендарные дни всего за несколько дней был съеден весь годовой запас Баварии. И хотя с той поры утекло немало воды, люди со сих пор судачат о ней. И будут говорить ещё долго.
Бургомистру Хайнцу тоже очень хотелось войти в историю. Нет, на место в мировой истории он пока не метил, но рассчитывал, что в анналах города его имя будет навсегда вписано золотыми буквами. А если так, то и свадьба его сына должна стать запоминающейся. Он приглашал гостей со всех уголков мира, его команда работала денно и нощно, придумывая необычные развлечения и угощения. Обещали быть знаменитые артисты и знатные люди окрестных городов. А венчать всё должен был огромный фейерверк с банкетом под открытым небом.
В планах всё было очень красиво, и подготовка шла без задоринки. Только червь сомнения не отпускал нашего бургомистра. Как сын обменяется кольцами со своей суженой? Как они будут сидеть рядом, если он даже не может прикоснуться к ней? Как воспримут это люди?
Когда до свадьбы оставалось два дня, в город стали прибывать гости. За время подготовки бургомистр успел выстроить два больших гостевых дома и два поменьше, но даже с этим, мест не хватало. Потому что много людей приезжало даже без официального приглашения. Одни сваты привели почитай чуть ли не четверть своего городишки. Решено было всех, кто сословьем попроще, из гостиниц выселить и разместить по крестьянским домам, а кто не поместился и там, для тех за стенами разбили шатровый городок. И поля вокруг города запестрели яркими палатками.
Сын с невестой весь день принимали поздравления. Хвалебные речи лились рекою, славя красоту молодых. И все подмечали, что краше девушки, чем Юта, прежде никогда не видывали.
Юта и сама видела свои изменения. И эти изменения были ей по душе. Теперь она часто вертелась перед зеркалом, рассматривая себя со всех сторон. И чем больше она это делала, тем больше в себя влюблялась. Эдзард же и вовсе сходил от неё с ума. Преданным псом ловил каждый её взгляд. Трепетал, едва она приближалась к нему, был готов раствориться в ней полностью. Он исполнял любую её прихоть. И был искренне счастлив лишь тогда, когда была счастлива его Юта. А видеть Юту счастливой ему теперь удавалось всё реже и реже.
Эдзард со своими вздохами, стихами и щенячьей преданностью наскучил ей. Её обновлённое тело жаждало любви и ласки, а этого её суженый дать ей не мог. Но что самое ужасное, несмотря на всё это, она физически не могла обходиться без него. Как и он без неё. Они были привязаны к друг другу на очень короткий поводок.
Неделю назад она пыталась выйти к людям одна, без жениха. Но даже не смогла выйти из дома. У порога что-то ударило в висок, и сильная слабость пошатнула её. Её стало дурно, да так, что она и нескольких шагов не смогла ступить дальше. Пришлось вернуться. И вернувшись, увидела на полу корчащегося в безмолвной муке Эдзарда. Она чуть не бросилась к нему, но спохватилась. Малейший контакт – смерть. Она сдержала порыв. Но и на помощь звать не стала. Просто стояла и смотрела на судорожную агонию своего жениха, и думала, что вот, сейчас. Сейчас всё закончится. Она не отводила глаз от его, полных боли и страдания. Её внутренности тоже сжимала боль. Пылала яростным огнём, который всё же постепенно утихал, унося с собой остатки страданий. Она понимала, что больше никогда не решиться испытать что-то подобное.
Поэтому из всех развлечений ей оставалось только примерять наряды перед зеркалом, да выходить на балкон, чтобы порадовать поклонников своей красотой, да новыми платьями. Казаться счастливой в окружении всеобщего почитания и восхищения. Ни на миг не выдавать боль. Все должны знать, что она смогла найти своё место в этом мире. Что она теперь на вершине. На холодной голой вершине, где нет места ни теплу, ни сочувствию, ни искренности. Но для всех, кто внизу, она должна казаться и оставаться недостижимой, чистой, манящей своим совершенством, высотой.
Она часто ночами размышляла о своей судьбе и о том, что может быть, она совершила ошибку. Но теперь было уже поздно что-либо менять.
К тому времени, как наступил день свадьбы, Юта уже была на грани нервного срыва. Когда она стояла у алтаря, то с трудом сдерживала слезы. Кольцо ей надевал Хайнц, а Эдзарду кольцо надевала её мать. Какой стыд! За всё время свадьбы молодые ни разу не коснулись друга. Со стороны выглядело будто их силком заставляют жениться. Хотя, может так оно и было?
После церемонии Юта и Эдзард отправились на банкет, где их ждало множество гостей. Юта не могла наслаждаться едой или танцами. Мысли были заняты только одним - её новой жизнью. Она не могла понять, как такое могло случиться, как она оказалась здесь, с этим человеком, которого не любила, но без которого теперь не могла жить. Как и он без неё.
Ей пришла в голову вздорная мысль – встать сейчас и уйти. Уйти как можно дальше. Она ощутила острую необходимость побыть одной. И она уже встала, бросила взгляд на сад, как услышала зычный рёв сидевшего за главным столом славного Рюдигера цу Вайсталя. Он происходил из не особо знатного сословья, но являлся имперским рыцарем, известным своею доблестью в битвах, но также и одиозным поведением, и обидчивостью. Поэтому его просто побоялись не пригласить.
Он встал с кубком в руке, пошатываясь от выпитого.
- Hochzeit! – закричал он.
И тут же весь народ стал скандировать, стуча ложками, вилками, и даже чашками по столам.
- Hochzeit! Hochzeit! Hochzeit!
Так они требовали, чтобы жених поцеловал невесту. И рёв от их выкриков всё нарастал, закладывая Эдзарду уши. Лицо его побелело и пошло багровыми пятнами. Как бы он хотел сейчас её поцеловать! Даже просто, подержать её руку. На миг он даже заколебался, может, все быть и нет никакого проклятия Чёрного человека? Может, всё это блеф? Но как проверить? Ведь эта его ошибка будет стоить жизни самой лучшей девушки на земле. Он не сможет смотреть как она будет умирать в муках у его ног. Он тоже умрёт. Нет, он никогда не решится на это. Она должна жить! Эдзард отвёл глаза от своей любимой и покрепче сжал кулаки.
Гул за столами стих. Все разом перестали есть и пить, молча уставившись на молодых. Такого они ещё никогда не видели.
- Если жених отказывается целовать невесту, это говорит, что он её не любит! – сделал вывод Рюдигер цу Вайсталь. – Либо он просто не достоин её? Такой цветок должен цвести как минимум при дворце императора, но уж никак ни в жалком домишке какого-то бургомистра!
По столам прошёл ропот.
- Если это не так, – продолжил рыцарь, - то пусть докажет своё право с мечом в руке!
- Но их союз уже заключён на небесах, - вмешался священник. – И никто не вправе вмешиваться или оспаривать то, что было совершено перед лицом бога!
- Отстань ты со своим богом, проповедник! Здесь вступают в силу другие, более древние законы. Зачем такая женщина тому, кто не сможет её даже защитить? Взгляни на её лицо – что-то я не замечаю радости от этого союза.
- Поехали со мной, - обратился он к Юте. – Я покажу тебе другую жизнь, которой ты действительно достойна. Или же твой жених всё-таки покажет, из какого теста он сделан?
Хайнц уже подал знак, чтобы стражники скрутили буйного гостя, но Эдзард остановил его и спокойным голосом произнёс:
- Не надо отец! Дай мне свой меч. Пока я жив, никто не посмеет оскорблять наш дом.
Они сошлись тут же, на глазах всех гостей. Имперский рыцарь прошёл немало битв и был искушённым мечником. Все ставили на него. Несмотря на то, что им было жаль молодого жениха. Что за глупая судьба – погибнуть на собственной свадьбе! Хотя… жизнь не раз выкидывала и не такие фокусы.
Воздух наполнился звуками одобрительных возгласов и аплодисментов. Все предвкушали зрелище. В воздухе витал аромат жареного мяса и эля с пряностями.
Рюдигер несколькими ударами мог закончить поединок, но не торопился. Издевался над своим неопытным соперником. Не раз он заставлял его повалятся в пыли, отвешивая хорошего пинка или тумака.
- Ну что, откажешься от неё? – вопрошал он. – Пока по-хорошему.
В ответ Эдзард вскакивал и с новой яростью бросался в бой.
Вечерело. Проснулись цикады. Зажглась первая звезда. С гор потянуло свежестью и прохладой. Но люди, разгорячённые выпитым и зрелищем, не обращали на это никакого внимания. Не обратили они внимание и на горожанина в богатом чёрном костюме, который помог поверженному юноше подняться, что-то шепнув ему при этом на ухо. Зато все обратили внимание на то, как изменилось поведение Эдзарда. Будто бы другой человек стоял теперь перед ними. Это заметил даже пьяный Рюдигер, который при взгляде на Эдзарда на секунду испытал страх. На него теперь шёл уверенный в своей силе человек, полный решимости и действия. Он с лёгкостью отразил его наскоки и сам перешёл в контрнаступление. И когда рыцарь рухнул перед ним на колено и замолил о пощаде, Эдзард без колебания снёс ему голову одним верным ударом.
Хайнц едва сдерживал гордость за сына. Когда же он так научился управляться с оружием? Но теперь от этого события нужно было как-то отвлечь внимание.
- Уже достаточно стемнело, - произнёс он. – Самое время для праздничного салюта.
И пока уносили обезглавленное тело Рюдерика, небо над городом расцветало всевозможными огнями. Народ был в экстазе. На улицах танцевали и пели, а в небе взрывались фейерверки. Это была длинная ночь, полная огня и веселья.
К слову говоря, всю эту ночь команда Хайнца разыскивала человека, помогшему сыну бургомистра, но он будто под землю провалился. Ни в городе, ни в окрестностях от него не осталось и следа.
Так из-за Юты пролилась первая кровь в Зюдлихбурге. Первая, но далеко не последняя. И Эдзарду тоже ещё много раз пришлось защищать свою честь и честь своей жены. Но дано ему было побеждать всех. Вскоре он прослыл самым лучшим и самым безжалостным фехтовальщиком юга. Что, впрочем, не уменьшало количество желающих сразиться с ним. Даже не из-за девушки, а именно за это самое первенство.
***
Через год Эдзарда было не узнать. Тело его иссохло, и лишь глаза выдавали в нём ту ярую энергию, что заставляла многих претендентов отступиться без боя. К этому моменту на его счету значилось сто двадцать побед. Сто двадцать человек приходили оспаривать место рядом с красавицей Ютой, и все сто двадцать приняли смерть от меча её мужа.
Юта же расцвела ещё ярче. Ещё больше поклонников стало собираться на площади, чтобы хоть издали взглянуть на её красоту. И она подолгу сидела на балконе, слушая серенады, или посвящённые ей спектакли. Либо же сама играла и пела для них. И тогда на дворе воцарялась тишина, все жадно слушали её песни, плакали. И умирали. Кто-то сам, кому-то помогали ревнивцы, посчитавшие, что тем досталось чуть больше внимания, чем им. Утром бедняг хоронили, и всё начиналось сызнова.
А за балконными дверями наблюдал за всем этим и страдал её муж. В последние дни он даже перестал есть и больше стал налегать на вино. Все говорили, что он болен какой-то страшной болезнью, и ожидали его скорейшей кончины.
Однажды утром, когда слуга вошёл в спальню Эдзарда, то нашёл лишь его почерневшие останки. И когда коснулся их, они вмиг рассыпались прахом. Эдзард сгорел от любви, так ни разу и не прикоснувшись к своей возлюбленной Юте.
Злые языки тут же пустили слух, что это был дьявольский огонь. Что его спалил сам Сатана за заключённую с ним сделку. Ведь только этим можно было объяснить его внезапные умения, виртуозное владение мечом, и его многочисленные победы.
Всё, что осталось от Эдзарда, собрали и похоронили на городском кладбище. И отец поставил богатый памятник своему единственному сыну, которого свела в могилу любовь.
После смерти Эдзарда город стал приходить в упадок. Возможно, этот процесс начался гораздо раньше, но с его смертью он стал более явным.
Многие горожане вместо того, чтобы ходить на работу, и заниматься своими делами, теперь целыми днями торчали на площади. Каждый видел себя счастливым мужем вечноцветущей девы, и даже наличие собственных жён их никак не останавливало.
Женщины же наоборот, возненавидели Юту всей душой. Плели о ней гадкие небылицы, распускали грязные сплетни, и даже ходили по бабкам в надежде навести на виновницу проклятья и порчу. Ведь всё внимание мужчин теперь было приковано к одной единственной женщине, им же доставались лишь жалкие крохи. К чему только они не прибегали, чтобы вернуть мужчин в дом, но все их попытки были тщетны.
Опьянённые страстью мужчины устраивали на площади целые побоища, силясь доказать, что именно они станут достойной партией для молодой вдовы. Иногда дело заканчивалось увечьями или гибелью десятков мужчин. Антисанитария, массовые драки, болезни, грабежи и поджоги, вот что творилось в городе. Не было уже никаких песен и спектаклей. Все галантные манеры сменила нахрапистость и наглость.
Только лишь бургомистр не замечал этого. Блеск золота совсем застил ему глаза. Да и в городе теперь он стал бывать редко, большую часть времени разъезжая со своей командой по городам, и обучая людей жизни. Он хорошо усвоил, что все его советы, так или иначе, принесут ему доход. И действительно, деньги стали стекаться к нему со всех сторон золотым потоком.
Однажды под его владения отошла земля, принадлежавшая ранее одному феодалу, которому Хайнц посоветовал вложиться в одно весьма прибыльное и беспроигрышное дело. Однако дело, которое блестяще началось, не выгорело. Молодой феодал влез в огромные долги, у него отобрали отцовскую землю и имение, а сам он повесился на ветке у самого дома. Имение же и земли было разделены между судьями и бургомистром.
Хайнцу достались охотничьи угодья. Это был как раз именно тот участок леса, где когда-то они повстречали Чёрного человека. Теперь, когда Эдзард умер, у него не было смысла искать его, но он, отчего-то настойчиво продолжал искать с ним встречи.
Как-то в один из дней, во время таких походов, он наткнулся на охотничий домик, спрятанный глубоко в лесу, в стороне от всех дорог, поселений и любопытных глаз. Он здраво рассудил, что если эта земля принадлежит ему, то и всё, что находится на этой земле, тоже принадлежит ему. Тем более, что этот дом сильно ему понравился. Большой, двухэтажный, с хорошей мебелью и чучелами животных. И что самое главное – с потайным ходом, ведущим в небольшую пещерку в скале. Этот ход он обнаружил совершенно случайно, на третий день своего пребывания здесь.
Надо сказать, что после смерти сына с ним произошла большая перемена. Теперь он не видел смысла в облагораживании города, в улучшении жизни горожан. Им овладела болезненная страсть к накопительству. С алчностью дракона он копил золото, не тратя ни на что ни одной лишней марки. И теперь к нему в голову пришла интересная идея перевезти свои сбережения сюда, в более надёжное укрытие. Более надёжное, чем его собственный дом, или даже городской банк.
Так он и сделал. Для того, чтобы незаметно перевезти все свои сундуки, у него ушла целая неделя. И только тогда, когда он спрятал последний сундук, у него отлегло от сердца. Больше не нужно было переживать, что распоясавшиеся горожане, разбойники или пожар отнимут всё накопленное им добро. Здесь оно было в безопасности, под пристальным надзором нескольких надёжных и преданных людей. Единственным, кстати, кому он щедро платил. Их задача состояла в том, чтобы следить за домом и отваживать от него непрошенных гостей. Правда, о тайнике и сокровищах они ничего не подозревали.
Насвистывая весёлую мелодию, Хайнц вернулся в город, где его уже поджидали высокие гости.
***
- Добрый вечер, достопочтеннейший Хайнц, - галантно приподняв шляпу, приветствовал его щеголеватый молодой человек. – Меня зовут Рауль фон Штауфенберг. Нас когда-то представляли при дворе. Спасибо, что любезно предоставили нам возможность дождаться вас прямо здесь, в вашем доме. Но дело не терпит отлагательств. Оно касательно ваших последних налогов.
Сердце тревожно забилось в груди Хайнца. Ему очень не хотелось вести знакомство с этими людьми. Он знал, что к кому князь их посылал - у тех дела были плохи. Но как же? Ведь налоги он всегда отправлял вовремя. И совсем не рассчитывал видеть, и тем более, привечать у себя сборщиков подати.
- После тщательного изучения вашей финансовой документации мы обнаружили, что вы значительно недоплачивали налоги в течение последних трёх лет.
- Этого не может быть. Я всегда отправлял налоги сполна и вовремя.
- Извините, но цифры не врут. Вы должны в три раза больше, чем платили. Вот все надлежащие бумаги от фюрста.
Хайнц пробежал глазами по бумаге, наткнулся на княжескую печать, и еле подавил в себе вспышку гнева.
- Это возмутительно! Я… мы… не можем платить столько!
- Мы понимаем, что ситуация непростая, но, прошу, не прибедняйтесь. Мы в курсе всех ваших последних дел, и примерно понимаем, сколько денег должно быть сейчас в вашей казне. И мы стоим за то, чтобы каждый платил свою справедливую долю. Мы должны обеспечить надлежащее финансирование нашего сообщества. Верно?
- Но… я же бургомистр! Конечно, мы можем что-то уладить, договориться….
- Боюсь, что нет. Закон ясен, и мы должны его исполнять. У вас неделя, чтобы собрать всю необходимую сумму, иначе… с вами будут разговаривать уже не так любезно.
Требуемый князем налог был чудовищен. Если выразить перечисленное в денежном эквиваленте, то это составило бы почти половину Хайнцевых накоплений.
- Кошмар. Как такое могло случиться?
- Мне очень жаль, Хайнц. Но как государственный чиновник, вы обязаны подавать пример остальным членам общества. Я надеюсь, что вы сможете быстро решить этот вопрос. А тем временем мы побудем тут, посмотрим, что у вас творится. Ваши горожане добрались с жалобами уже и до нас. Хм… Неужели ваша невестка действительно так красива, как о ней говорят? Надеюсь, вы завтра окажете нам честь представить её? А пока мы вынуждены откланяться… Кстати, мы остановились в постоялом дворе напротив. Так что, знаете, где нас найти.
***
Следующим же днём бургомистр за пышным обедом представил Юту Раулю фон Штауфенбергу, княжескому сборщику подати, и правой его руке. Рауль был настолько поражён необыкновенной красотой девушки, что тут же поручил местному художнику сделать её портрет. А когда тот закончил, то сразу повёз его к князю, обещав вернуться через три дня за собранным налогом.
Когда Рауль добрался до князя, то сразу сообщил, что старина Хайнц скрывает от них сокровище гораздо более ценное, чем золото. И показал ему портрет, заверив, что тот не передаёт и десятой доли её красоты. Но и увиденного хватило влюбчивому князю, чтобы разжечь в нём новый костёр чувств. Не откладывая, он тут же велел собирать войска, чтобы добыть себе разом и славу, и богатство, и невесту.
А в это время Хайнц в своём Зюдлихбурге совсем извёлся. Ему страшно не хотелось расставаться даже с частью сокровищ, хотя он понимал, что в ином случае рискует потерять всё. Поэтому он решил собрать налоги с горожан и крестьян ещё раз, и уже в двойном размере, чтобы покрыть недостающую сумму. Хайнц понимал, что это не принесёт ему популярности среди населения, но надеялся, что позже он сможет восстановить свою репутацию и вернуть утраченное доверие. А пока…
Со своими людьми он врывался в дома и устраивал бесчинства. Люди протестовали и возмущались, но сборщики были безжалостны. Была и кровь, и жертвы. У тех, кто отказывался платить, отбирали имущество силой. Многие очутились в долговых ямах, из которых их должны были выкупать родственники. В итоге, людям не оставалось ничего другого, как заплатить ещё раз. Они отдавали последнее, роптали и проклинали Хайнца, но у них не было ни сил, ни решительности дать ему должного отпора. И Хайнцу таки удалось собрать полную сумму, при этом не запуская руки в свои закрома. С миру по нитке, как говорится… набралось и на рубашку.
Люди, не простив бургомистру такого, перестали ходить к нему. Но, как это ни странно, их нелюбовь не перекинулась на его невестку. Юту по-прежнему любили и боготворили. Просили у неё защиты от своего гневного свёкра. И ковёр цветов всегда устилал булыжную мостовую под её балконом.
А Хайнц ждал. Три дня, четыре, шесть. Ожидание очень напрягало и пугало его. Но наконец, на исходе седьмого дня воздух пронзил звук боевых труб, и пыльное облако взвилось над холмами. К Зюдлихбургу шла армия. Люди с перепугу забаррикадировали ворота, похватали оружие и высыпали на стены города. Время тогда было такое. Мирная жизнь могла оборваться в любой момент, и никто не удивлялся этому. Только женщины причитали и прятали детей по подвалам и домам. Но с ходу город никто брать не собирался, только через час, на месте, где раньше пестрели палатки гостей, теперь выстроились палатки солдат. Люди признали цвета и штандарты князя, которому приходились вассалами, и теперь недоумевали, чем они могли вызвать его неудовольствие.
Ещё через час к воротам подъехал Рауль фон Штауфенберг, и громогласно объявил, что помимо причитающегося налога, который, как он уверен, уже собран, его светлейшество желает оказать великую честь дому достопочтенного Хайнца, и забрать его вдовствующую невестку себе в жёны. Утром её и гружёные телеги надлежало вывести за ворота, прямиком к нетерпеливому жениху.
Он сказал это и уехал. А горожане стали держать совет как быть дальше. Ведь у князя уже была жена, и люди принялись гадать, что же он с ней сделает. Но не щадя его старую жену, женщины в один голос кричали, что дьяволицу нужно отдать и забыть как страшный сон, мужчины же отдавать красу свою не хотели, и предпочитали погибнуть в героической обороне, нежели потерять её без чести. Внутри города едва не началась самая настоящая война между мужчинами и женщинами. Тогда те объявили, что покинут город, раз они больше не нужны. А одуревшие мужчины пусть остаются и пропадают, раз у них есть на то охота.
Сказано – сделано. Забрав детей, женщины покинули город, и перешли в княжеский стан. Их же беспутные мужья остались в осаждённом городе.
***
Когда солнце взошло над городом, небо окрасилось ярко красным цветом. Густой туман медленно сползал в расселины. Воздух был хрустящим и прохладным. Всё говорило о приближающейся перемене погоды.
Городская площадь опустела. Впервые за долгое время. Мужчины встали в оборону у стен. Кто-то умудрялся дремать, но большинство даже не ложились в эту ночь. Для многих она была последней. И каждый это понимал. Скоро город погрузится в хаос и насилие, и мужчины вспоминали свою жизнь, и молились, чтобы только выжить в буре, которую они сами призвали на свою голову.
Не спал в своей опочивальне и Хайнц. Все слуги покинули его, кроме трёх бывалых солдат. Но их преданность была адресована не ему. Они защищали лишь Юту. Эту несносную девку, что сгубила его сына. Он бы с лёгкостью отдал бы её князю, несмотря на её траур по Эдзарду, если бы не эти глупые людишки. О, как же он ненавидел её сейчас! Несомненно, во всех его бедах виновата именно она! С самого начала. Негодница! Он даже разрабатывал способы как передать её, и вернуть расположение его светлейшества, но … все его предали. Все ополчились против него. Весь мир! Он даже не мог выйти из дома, не опасаясь, что его прирежут. Но он не был бы Хайнцем, если бы что-нибудь не придумал. Да, он нашёл несколько вариантов. И сейчас он прокручивал один из них в голове, когда услышал сильные удары в дверь, ругань и крики внизу. Это опьяневшие и озверевшие мужики пришли за ним. За ним и за Ютой. А храбрые защитники бросились её защищать. К сожалению нападающих было гораздо больше.
Хайнц, в своей поношенной пижаме, с ночным колпаком на голове, бросился в комнату Юты. Она же спокойно и даже равнодушно наблюдала из окна, как одна группа штурмует их дом, а другая группа пытается им помешать.
- Отойди от окна, - только и смог бросить ей старый Хайнц. Он метался из угла в угол, не в силах найти себе места. Сейчас всё закончится. Его непременно убьют. А всё из-за проклятого Рауля и княжеской жадности! Все, все хотят поживится за чужой счёт! Будьте они все прокляты! Не даёт им покоя чужое счастье!
Схватившись руками за голову, он рухнул на кровать и издал крик, полный отчаяния и горечи. А когда убрал ладони от лица, то увидел, как в комнату вбежала огромная крыса и принялась буравить его своими чёрными глазками-угольками.
- Пошла прочь! – закричал Хайнц, снимая ботинок, чтобы запустить в неё, но, к его удивлению, крыса заговорила человеческим голосом.
- Хайнц, Хайнц! Плохи твои дела. Солдаты уже стаскивают хворост к твоему дому. Хотят поджечь. Я смогу спасти вас, если пообещаешь отдать Юту мне жёны.
Это оказалась не крыса, а крыс.
- Конечно! – закричал не верящий своим глазам Хайнц. – Она станет твоей, только спаси нас! Только как ты это возможно?
- Следуйте за мной! – скомандовал крыс и бросился по лестнице вниз.
Хайнц и Юта поспешили за ним и спустились в подвал, где находилась кухня. Сейчас она была совершенно пуста, так как все работники перестали служить бургомистру. Здесь всё было как прежде, только у самой стены теперь зияла дыра, в которую при желании мог бы протиснуться даже взрослый человек.
- Мы прорыли этот ход, как только узнали, что Юте грозит опасность. Теперь через этот лаз мы выберемся из города.
Чтобы пролезть за крысом, Хайнцу и Юте пришлось лечь и протискиваться в полной темноте, сдавливаемые со всех сторон тоннами земли. Где-то впереди слышался крысиный писк и сопение Хайнца. С каждым метром Юте становилось всё страшнее. Ей казалось, что вот-вот многотонные своды земли обрушатся и похоронят их всех заживо. Или же она сама застрянет на одном из коварных поворотов. Ко всем прочим неудобствам добавлялся и тяжёлый каблук Хайнца, который иногда срывался и больно бил её по голове. В другой раз она бы заплакала, потому что понимала, что часть этих ударов была совершенно не случайна. Вредный старил мстил ей.
Так они ползли целый час. В беспросветной тьме, ломая ногти и раздирая одежду о торчащие корни. А из многочисленных отнорочков за ними пристально следили сотни острых усатых морд.
Когда же впереди забрезжил свет, и лёгкий ветерок разбавил спёртый и затхлый воздух, Юта воспрянула духом. Никогда она ещё так не радовалась новому дню, как сейчас.
Деревья радостно заприветствовали чудесно спасённых людей, когда они выбрались под покровы леса прямиком из старой барсучьей норы, в которую их привёл подземный лаз. Осаждённый город остался позади, но даже сюда долетал шум рушащихся под залпами катапульт стен.
Хайнц тревожно огляделся. Никого.
- Нужно убираться отсюда подальше. В Баварию. Уверен, там мы найдём нужную нам защиту и поддержку.
- Подожди, Хайнц, - встал на его пути крыс. – Я выполнил свою часть уговора, теперь выполни свою. Отдай в жёны мне свою наречённую дочь.
Оказавшись в безопасности, Хайнц и думать забыл о своём обещании. Ему совершенно расхотелось отдавать жену своего покойного сына замуж за какую-то крысу. И он решил схитрить.
- Конечно, дорогой крыс, - с добродушной улыбкой сказал он. – Ты всех нас спас, и вправе требовать свою часть платы. Если бы не ты, со своей решительностью, отвагой и мужеством, мы бы уже не видели этого белого света. Только такой как ты достоин руки самой красивой девушки в мире. Тем более и ты, я вижу, тоже совершенно не прост.
- Совершенно, верно, - элегантно кивнул головой польщённый крыс. – Я принц своего народа. И вскоре, вслед за отцом, стану королём. А дочь твоя – королевой.
На лице Хайнца выступили слёзы умиления. Он протянул руки и воскликнул:
- Так иди же ко мне, дорогой сын! Я обниму тебя, как это положено у нас, у людей, а затем я соединю вас с Ютой в моём благословении.
Крыс подошёл к нему, а Хайнц резко схватил крысиного принца, и свернул ему шею.
- Где это видано, чтобы какая-то крыса просила руки моей дочери! - сказал он и швырнул бездыханное тельце под ореховый куст.
Затем он схватил оторопевшую Юту под локоть и потащил в свой охотничий домик, искусно спрятанный в глуши лесов.
Девушка послушно следовала за ним. Её раздирали противоречивые чувства. С одной стороны ей было жалко беднягу крыса, но с другой стороны, она не хотела за него замуж, не хотела всю жизнь прожить под землёй. Ей даже час там показался вечностью. Она шла за Хайнцем, совершенно не разбирая дороги. И только когда впереди показались стены домика, она стала приходить в себя.
Навстречу им выскочили двое слуг, которые приметили приближение их господина, и поспешили на помощь. Один подхватил на руки валящуюся с ног Юту, а второй подставил плечо Хайнцу и помог добраться до дверей.
Хозяин ввалился в дом как медведь и рухнул в большое дубовое кресло, устланное волчьими шкурами. Сейчас ему хотелось оказаться поближе к своему золоту. Трогать его руками, считать и перебирать его. Тогда бы он чувствовал себя гораздо легче. Этого бы его взбодрило. Он не стал отвечать на расспросы слуг, а просто велел нагреть воды, чтобы помыть ноги и руки. Сильно хотелось умыть лицо, но вдруг вспомнил, что делать этого ни в коем случае нельзя. Доктора говорят, это ухудшает зрение. А водные ванны вообще расширяют поры, до такой степени, что в них легко проникают болезни, вызывающие неминуемую смерть. К тому же горячая вода способствует перегреву организма и затяжным болезням. Нет, жить Хайнц собирался долго и счастливо, а значит никаких ванн! А грязь – не зараза, отстанет.
После неизбежного мытья ног, Хайнц изволил отдохнуть. Он отправился в комнату наверх, которая граничила с комнатой Юты, лёг на кровать и провалился в глубокий и тревожный сон.
Проснулся он только вечером. Множество пережитых тревог, опасностей и волнений не способствовали дневной активности. Зато сейчас он чувствовал себя прекрасно. Хайнц поднялся, потянулся и сладострастно улыбнулся. Его ждала заветная ночь рядом с его сокровищем! От вожделения он даже потёр руки. Правая ладонь зачесалась, и Хайнц подумал, неверно, к деньгам должна чесаться левая ладонь. И почесал её тоже. На всякий случай. Как же ловко он выбрался из всех переделок! Ему было чем гордится собой.
Юты в своей комнате не оказалось. И Хайнц забеспокоился, чтобы солдаты, давно сидящие в лесу, не позволили себе с ней ничего лишнего. Он поспешил вниз, и на пролёте лестницы его окликнула прибитая к стене голова косули.
- Хайнц! – вывели её чёрные губы. – Что ты сделал с крысиным принцем? Убийца! Убийца!
Хайнц, не веря своим глазам, пробежал мимо неё, и спустился в холл. С ручек кресла, укрытого шкурами, подняли головы волки, и тоже принялись укорять Хайнца.
- Хайнц! Хайнц! Что же ты сделал с крысиным принцем? Он спас тебе жизнь, а ты его убил!
- Позор, Хайнц! – кричал с потолка распростёрший крылья орёл. – Позор тебе и всему роду твоему!
Хайнц пошатнулся, чуть не упал, запнувшись о ножку стула. На кухне солдаты вместе с Ютой готовили ужин. Один из них чистил свежую рыбу. Большим ножом он отрезал ей голову, и голова, отделившись от тела, упала и уставилась на Хайнца слепым глазом.
- Хайнц, - произнёс её рот. – Ты убил! Ты убил!
Бургомистр выскочил из кухни и вслед ему дико захохотало чучело вепря.
- Пропадёшь! Пропадёшь!
Дрожащими руками Хайнц сдёрнул со стены огромный двуручный меч, и принялся размахивать им, и рубить чучела, которые продолжали насмехаться. Он разрубил вепря, снёс голову косуле, сбил на землю орла, и стал топтать его ногами. Расправившись с птицей, он налетел на кресло, стараясь изрубить его на щепки, вместе с лежащими на нём шкурами. И пока он безумствовал, смех, звучащий в его голове, становился всё громче и отчётливее. И наконец он услышал знакомый громовой голос.
- Хватит, Хайнц, остановись! Ты уже довольно позабавил меня.
Огромный меч со звоном выпал из отказавших рук Хайнца. Он надеялся никогда больше не услышать этого голоса. Но вот он, здесь. Прямо в его тайном логове.
Хайнц медленно обернулся, и увидел сначала замеревших в колдовском оцепенении солдат, Юту, в немом бессилии, оперевшуюся спиной о стену, и наконец его. Чёрного человека.
Он шёл к нему уверенной походкой хозяина, с лёгкой улыбкой на губах.
- Должен поблагодарить тебя, мой друг, - сказал он. – Ты верно служил мне, хотя и не подозревал об этом. Сейчас-то понимание уже приходит в твою голову, вижу это по твоим глазам. Но ты же не думал, что такая девушка может достаться смертному? Нет, я готовил её для себя. И вы с Эдзардом, в этом мне помогли. Он устранял моих конкурентов, а ты собрал и, что самое важное, сохранил для нас хорошее приданое. Или ты думал, что это золото тоже для тебя? Бедный Хайнц! Мне искренне тебя жаль. А ещё ты, наверное, думал, что этот домик принадлежал тому бедолаге, что твоими стараниями влез на сук? Тогда ты снова здорово ошибся. Потому что это мой дом! Кстати, твои ребята хорошо заботились о нём в моё отсутствие. Пожалуй, заберу их себе на службу. И не смотри ты так на потайную дверь. Золота там уже давно нет.
Не веря словам, Хайнц бросился к тайнику. Нужным рычагом отворил его, и влетел в пещеру, бывшую когда-то его сокровищницей. Бывшую, ибо золота там не было ни гроша. Даже ни одной завалявшейся монеточки.
Хайнц рухнул на колени в совершенном отчаянии. Его безумные глаза искали хоть грамм золота, хоть след от сундуков, но его глаза ничего не находили. Думая, что они обманывают его, он принялся шарить руками, подобно слепцу, но и руки встречали одну лишь пустоту и камень. Тогда он заплакал.
- Не плачь, дорогой, - утешил его дьявол. – С тобой ничего не случится. Ну а дом… Пожалуй здесь становится слишком людно. Поэтому придётся искать ему новое место. А теперь прощай! Вернее, до скорого!
Чёрный человек трижды хлопнул в ладоши, и дом, вместе с ним, вместе с людьми, и со всем имуществом растаял в воздухе. В открывшейся пещерке остался только Хайнц. Он лежал на полу и плакал. Он катался и рвал на себе волосы. И в один миг сошёл с ума. Сорвав с себя всю одежду, он бросился в лес, и блуждал там какое-то время, пока ноги не привели его к месту, где стоял его родной город. Но города он не нашёл. На его месте теперь оставались одни лишь руины. И ни одной человеческой души. Лишь полчища злобных крыс носились по развалинам и вились в воздухе стаи чёрных ворон.
Так погиб некогда славный Зюдлихбург. Не осталось ныне от него ни следа, ни памяти. Только именем Хайнца ещё долго пугали детей, да изредка кто-нибудь да вспоминал о былой красе мира, о бедной девушке Юте.
Автор: Егор Медведев
Комментарии 2