Потом, где-то ужо в августе, нас передали русским. Нас посадили это в вагоны и повезли в Краков. В Кракове нас.... тут мы жили в комнатах, а в Кракове нас поселили в коровниках. Солома, нары двухэтажные и тиф. Брюшной. Сентябрь уже, август. Суп отакой — получишь суп этый, несешь, мух, картошка уже сверху плавает старая. Хлеб какой дадуть. А там оно обмазано формой этой самой, каким-то мазутом, смердить, нельга ести. В общем, было... то, что и при немцах, еще хуже. Там хоть было чисто. А тут вот. И все кругом мене заболели этим тифом. С Могилева были две сестры двоюродные, Лиды. Они заболели, а я не. Вот. И пробыли мы там у этом, на этих нарах... На работу нас гоняли к речке. Мыли фуфайки мы после раненых. Отако развернешь — а там куски мяса и всё, ну, такую ужо страшную, дак ужо сказали откладать. И на речке, нам дали ужо эти шарошки, порошок, и мы мыли эти фуфайки, сушили там.
Ну, а потом ужо посадили и поехали мы ужо в это самое... Как я ехала, с кем я ехала до этих Пухович вот — поверьте, не помню. Ужо было 13 октябра. Вот. Май, июнь, июль, август, сентябр, октябр — вот еще скока. Еще такого страдания вот этыя месяцы. Ужас. Особенно вот тры месяцы, когда нас ужо, когда мы ужо были у своих. Это было вообще. Може, это не надо?
Н. К.: Да? Ну. Вот я приехала ужо в эту свою Пуховичи 13 октябра. Ночь. И я пошла. Десять или двенадцать километров и лес. И я пошла темнотой этой одна. Так ужо мне хотелось домой, что я ужо не думала там сидеть где-то в вокзале, или где. С чемоданчиком. И пришла.
Жили они в этой, ну, как у нас говорили, стопка, это, знаете, где картошка хранится. Вот она не сгорела. Вот. Папа ужо пришел с фронта. Его тоже забирали. И он дошел до...до Берлина, мосты строил. Но ён вернулся раньше за меня. И ужо Ва...Валера у нас родился. Значится, ён пошел на фронт, 47 лет маме было. Я пришла — у нас висить это, Валер... /Смеется. Откашливается/. Пятый. Пятёро нас. Сестры ужо не было, яна ужо шмыганула в этот, в Борисов, учиться за портниху.
Ну, а я пришла больная. Коровы нет. Чем лячить? Ну, была свинка, такая уже. Коровы не было вообще. Вот. Зарезали эту свинку. Ужо мама что-то там топила, ужо, знаете, что-то делала. И я ужо это пила и лячилась. Ну, легкие прошли. А это вот тут, это страшно было. Уже. А у папы был друг и он в Минске работал. Папа за мене и мы приехали к этому Мазанику. Он мене, я помню, вот знаете, водил по аудитории и показывал, и рассказывал этим студентам, что вот можно, можно оперировать, ну, девочка ж, будут эти самые... Можно оперир... а можно лячить. И назначил мне лячение. Вот. Что за лячение, я не знаю. Ну, эти вот... я уже жила там, у наших соседей. Он был милиционером. И ходила на это лячение через день. Это было такое — ложишься на стол, ложуть простыню, потом такая толстая резину ложуть. А потом аппарат такой, и подводять сюда, это буквально минуту. И все. Я сделала семь этих процедур. Но врач сказала так: оно должно размельчиться там на бобины, на горошины, и пройти. Так и было. Прошло. Прошло. Но говорить: «Еще потом приедешь». Ну где ж уже я, прошло...
Тут уже замуж вышла. Тут уже, это самое, прошло. Родилася у мене ужо доченька моя. Ну. А, я ж еще работала, еще ж я работала. Пока ж это... то ж она в 48-м родилась, в октябре. А я работала еще в сельпо. Вот. С бухгалтером. А потом еще сезон работала на...на торфе. Торф добывали. То какая тяжелая работа. Ну, а потом, ужо после этого, знаете, был такой случай, что я... выскочило окно, выскочила шиба, и я вышла, пока эту шибу приставила. Дождь был, и мне на эту сторону опять налилось. И у мене опять началось это дело увеличиваться. Ну, я ужо потом поехала, эту врача нашла, и она не хотела, говорить: «Это вредно, это волосы повылазят, это всё...» Ну, что-то их не повылазило, скоко было, стоко и осталось. Токо теперь /смеется/ уже лезуть. Ну, и она мне ще два разы сделала, и оно у мене прошло. Это еще какое-то, знаете, счастье в жизни вот было. Ну, ну что... Ой, боюсь я, чтоб Галя не шла... О... тогда, это самое... Что после этого? Что было?
{Ну, а потом уже... А! Ну, а потом уже, когда с моим мужем уже сошлись там. А это самое.... а его взяли в армию. И он тоже ж был у Германии. А его взяли в армию. Ну, как в армию. В Ленинград послали у строительный... на стройку просто послали. Их тогда четыре парня с нашей деревни, которые в армии вот как бы яны уже перес... были переростки, дак их забрали и послали в Ленинград на стройку. Эти не выдержали три, удрали. Ну, а мой выдержал, потому что дядя там был. И он по выходным ходил с ним, дак ну и яны поддерживали яго. И добра поддерживали. Ну, тут я уже родила без яго. И вот ён отбыл там. Приехал. И пошел устраиваться на тракторный завод. Устроился на тракторный завод, в литейку. Вот. Ну, потом там ужо в бараке там жил. На квартире в одной разведной, и меня туда забрал. А дитё ужо оставили у мамы. Меня забрал. И тут он уже заболел сам бронхитом от этой литейки. Ему сказали другую раб... в другой цех он перешел, инструментальный. Учеником-лекальщиком.
Комментарии 8