700 ДНЕЙ И НОЧЕЙ ОККУПАЦИИ…

700 дней и ночей длилась оккупация нашего города вражескими войсками во время Великой Отечественной войны.
Уже в средине августа 41-го стало ясно, что фронт все ближе и ближе, и удержать стремительное наступление врага вряд ли удастся. Город наводнили беженцы из западных областей. Заводы спешили демонтировать наиболее ценное оборудование и увезти. К единственному мосту через Кальмиус стекались разрозненные колонны и просто группы военных, желавшие поскорее форсировать этот водный рубеж.
К слову, этот мост, вероятно, даже не был заминирован, и достался оккупантам в целости и сохранности. Его охраняли всего два стрелка, которые встретили врага отчаянным огнем, и погибли, как герои. Рассказывают, что немцы, восхитившись их мужеством, перевезли их тела и похоронили в сквере!
Все очевиднее становилось то, что битвы за город не будет. Уже 7 октября город фактически опустел, лишь кое-где можно было увидеть бегущих одиночных красноармейцев. А вечером укатил и размещавшийся в гостинице «Спартак» штаб летной части, которая как бы должна была защищать город. Ее самолеты улетели еще днем – ну, они же летчики, и им «сверху видно все»?!
А вот подразделение бойцов, которое находилось в здании синагоги на улице 1-го Мая, никуда не уходило и пребывало в неведение. Только когда немцы уже ездили по улицам города, эти бедняги-вояки разбежались: кто куда.
А те противотанковые рвы, которые почти два месяца днем и ночью копали десятки тысяч горожан, оказались бесполезными, ибо они были не сплошными — по дорогам оставались проходы. Вот по ним противник легко преодолел это якобы «препятствие» и преспокойно вошел в город.
Его будь-то бы, и не ждали! В то время, когда передовые подразделения на мотоциклах достигли центрального сквера, в горкоме партии шло заседание. А на заводе Ильича директор А. Гармашев проводил совещание по эвакуации техники и людей.
По воспоминаниям Инны Ковылиной (семья ее жила на Слободке, возле санатория УДОС), ее мама позвонила Гармашеву, с которым была в приятельских отношениях и сообщила о немцах. Тот отругал ее за паникерство. Когда же сам дозвонился в горком и услышал немецкую речь, понял, что дела плохи. Слава Богу, ему удалось уехать на машине и не попасть в руки врагу. А вскоре уже весь город оказался заполненным вражеским войском, Были это, в основном, немцы и румыны.
О том, что случилось потом, уже много написано и сказано. Здесь приведем лишь отдельные воспоминания очевидцев, которые тогда были еще детьми, но детьми войны, пережившими все те ужасные события и запомнившие их на всю жизнь.

АЛЕКСАНДР КЛЮЕВ, 9 ЛЕТ.

«В последние дни все только и говорили о возможном приходе немцев. Говорили, что они – не люди, что они — рогатые и страшные, и даже едят детей; одеты во все черное и ездят на мотоциклах, кто увидит – сходит с ума. Поэтому большинство с ужасом ожидали прихода врага.
Жили мы на Слободке, в переулке Чехова. Это – под горой, где Городской сад. В угловом доме жила пожилая женщина, обрусевшая немка. Она говорила, что все это (про немцев) – выдумки, мол, они такие же люди, как и мы, что они установят новый порядок и все будет хорошо. Она явно ожидала прихода немцев.
Первые немцы проехали по улице Котовского со стороны порта, и оказалось, что они действительно на мотоциклах, но без рогов, такие обычные люди. А через некоторое время немцы поселились во многих домах поселка. Из некоторых домов повыгоняли жителей, а их скарб сожгли.
В 30-й школе был устроен военный госпиталь.
Было очень голодно, и мальчишки собирали то, что оставалось после солдат. Особенно ценился плавленый сыр в алюминиевых тубах. За пол тубы шоколадного сыра можно было выменять что угодно.
Еще в июле 43-го было приказано готовиться к эвакуации из города. А в конце августа к нам в переулок пришел жандарм и приказал назавтра уходить из города. Кто не подчиниться, тот будет расстрелян, а его дом сожгут.
На конную бричку, где-то раздобытую моим дядей, мы погрузили наш скарб, и наутро примкнули к колонне беженцев, растянувшейся на всю улицу Котовского. К вечеру колонна прошла здание полка (ПГТУ) и, повернув налево, углубилась в степь.
Так мы двигались в сопровождении жандармов несколько дней, прячась по ночам в посадках или в кукурузных полях. Однажды утром, уже в Запорожской области мы увидели, что наши охранники куда-то делись. Колонна тут же распалась, и большинство решило возвращаться.
Вскоре мы увидели движущиеся нам навстречу танки. Сначала испугались, а потом распознали в них наших. Танкисты рассказали нам, что Мариуполь уже освобожден, и нам нужно поскорее туда возвращаться. А ребятню угостили вкусным шоколадом. Неожиданно, он оказался американским – мы ведь не знали, что теперь нашей стране в войне с Германией помогают союзники».

ВАЛЕРИЯ АГАНЦЕВА, 11 ЛЕТ.

«Дом наш стоял прямо на первой Слободке. Немцы квартировали у нас в большой комнате, а мы ютились в малой. Когда стало ясно, что уже вот-вот вернутся наши, к нам пришел полицай и приказал, чтобы все уходили из города, так как все дома сожгут. Мы ночью вытащили из дома все вещи и мебель и спрятали в саду, а сами попрятались: в зарослях. Потом оказалось, что когда по улице шли поджигатели, то подпаливали почему-то дома только на нечетной стороне. А все дома на нашей стороне остались невредимыми».

ВЛАДИМИР МИРЗАЕВ, 15 ЛЕТ.

«Рядом с нашим домом музей краеведения, а за ним – старая синагога. В ней одно время был пункт сбора завербованных на работы в Германию, затем – госпиталь.
Когда немцы стали отступать, то взорвали мост через Кальмиус (после освобождения города для сообщения с Левым берегом был наведен понтонный мост). Так же они подожгли, в основном, большие дома – Гостиницу Спартак, Дворец культуры, Торговые ряды, Швейную фабрику, Дворец пионеров, полк и другие здания. А вот музей и синагогу не тронули.
Нам было приказано прибыть с вещами в полк. Погрузив на тачку самые необходимые вещи и провизию (мы зарезали всех наших кур – около 20). В полку нас организовали в колонну и погнали по дороге на Володарск.
Видя бессмыслицу такой эвакуации, наши взрослые уговорили немецкого офицера отпустить нескольких. Со своим скарбом нам удалось скрыться в зарослях кукурузы. Добравшись до поселка «Коммуна ОСО» поселились в какой-то хижине, среди огородов и фруктовых деревьев. Питались курятиной и огородиной. А вдали, над городом виднелось зарево пожаров.
При возвращении в город видели старую полуторку внизу, на Артема, а возле сквера шагал отряд бойцов. Во главе их шагал капитан. Некоторые из горожан дарили воинам цветы, сорвав их тут же рядом, в сквере, на немецких могилах.

ПАВЕЛ КАРАКАШ, 17 ЛЕТ.

«Жили мы в колонии Б. Я в таком уже возрасте, что было опасно оставаться в городе, на виду у властей. Поэтому родня отправила меня еще загодя в село Красное Поле, где я работал пастухом. А немцы, в последние дни пребывания в Мариуполе, выгоняли за город жителей и центрального района, и заводских поселков. Домой я вернулся после освобождения».

ИННА КОВЫЛЕНА, 10 ЛЕТ.

«Когда стали выгонять, мы с мамой перебрались к тете – она жила на заводе. А мой дядя, не в силах расстаться со своим хозяйством, спрятался в дворовой уборной, спустившись прямо в выгребную яму. Там он, бедняга, пробыл, пока шли поджигатели. А когда вылез, то увидел свой дом догорающим. Все его мучения оказались напрасными.
В последние дни оккупации мы прятались в пойме Кальмиуса, в зарослях камыша. Оттуда нам было видно, как наступавшие красноармейцы переправились через реку и вели бой с немцами. Потом на месте того боя построили гаражи (на ул. Заозерной)».

ИРИНА РЕБРИК, 18 ЛЕТ.

«Как нас стали выгонять из своего дома, что на углу Розы Люксембург, мы подались за город, в поля. А моя пожилая и больная тетя – отказалась уходить и осталась в доме, накрепко закрыв входную дверь. Когда же пришли жандармы, то стали ломиться в дверь, но открыть так и не смогли. Возможно, поэтому они и не подожгли наш дом, и тетя осталась жива. А соседний – двухэтажный полностью сгорел».

ВИКТОР КОРОБКО, 11 ЛЕТ.

«Жили мы в большом дворе напротив 37-й школы. Перед приходом наших, пришли полицаи и приказали назавтра всем с вещами собраться во дворе полка. Мы нагрузили на тачку свои узлы и пошли. Там собралось много женщин и детей, а мужчины заранее убежали в поля. Оттуда всех нас под сильной охраной погнали на Слободку, за нефтебазу, где была погрузочная рампа. Там нас загнали в полувагоны, закрыли двери и бросили в каждый вагон еду на дорогу – по мешку сухарей и махорки(?). Говорили, что нас куда-то повезут. Но прошел день, а эшелон все стоял там же.
Мимо все время сновал маленький паровозик, и я, поднявшись на край стенки вагона, попытался узнать у машиниста, долго ли нам ждать отправки. Он мне ответил, что нас уже некуда везти – Волноваху заняли наши.
К этому времени и охрана уже куда-то «испарилась», а один оставшийся охранник открыл двери вагонов и разрешил всем идти по домам. Мы шли и видели, как какие-то люди грабят оставшиеся без хозяев дома, и даже несколько из наших женщин по этому поводу вступили с ними в стычку».
Поскитавшись несколько дней, жители города возвращались к своим жилищам. У одних они сохранились нетронутыми, у других – оказались разграбленными, а у некоторых – сожженными. Так вот для них закончилась оккупация города.
Олег Карпенко, 20.08.08

МЕЛЕКИ ИЗ МЕЛЕКИНО

Этому краеведческому очерку необходимо предпослать небольшую историческую справку.
Отмена в 1861 году крепостного права в России потребовала проведения ряда реформ: земской и судебной в 1864 году, городской в 1872 году, военной в 1874 году…
В Мариуполе орган городского самоуправления (Городская дума) по новому закону сформировался весной 1872 года. В том же году был избран первый городской голова, им стал Триандафилов Александр Дмитриевич.
Последний городской голова Попов Иван Алексеевич пребывал на своем посту 21 год (с 1896 по сентябрь 1917 года). Это был своеобразный рекорд, который не превзойден и по сей день!
Но сегодня в списке городских голов Х1Х столетия нас интересует Мелеков Андрей Леонтьевич. Он занимал высокую должность в Мариуполе дважды – в 1884-1886 гг. и в 1892-1895 гг.
Вот о нем, об Андрее Леонтьевиче и его потомках, и пойдет далее речь. А причиной тому послужил случай.
Х Х Х
Автор этой публикации уже давно знаком с Еленой Борисовной Вялковой. Сейчас она работает методистом Центра социальной защиты ветеранов труда металлургического комбината имени Ильича. На этой почве время от времени мы и контактируем, советуясь, как лучше с методической точки зрения провести то или другое мероприятие — экскурсию, беседу «за круглым столом», лекцию, встречу поколений…
Как-то в разговоре с Еленой Борисовной я случайно упомянул о том, что село Мелекино получило свое наименование от фамилии Мелеки – крупного предпринимателя.
- Насчет того, что это был крупный предприниматель, то это явное преувеличение, — с некоторой обидой в голосе возразила моя собеседница. – Родовые корни Мелек, первопоселенцев на берегу Азовского моря, — это правда, как правда и то, что Андрей Леонтьевич Мелеков, мариупольский голова в конце ХХ века, — мой прапрадед. В нашем домашнем архиве хранятся некоторые документы той поры…
От радостной неожиданности я на минуту онемел – ведь такая краеведческая удача случается не каждый день! Мы условились о встрече, тогда Елена Борисовна познакомит меня подробней с домашним архивом, семейными преданиями. Вместе мы попробуем распутать этот любопытный узелок – частицу истории нашего города, подготовим его к печати.
А пока я проверил в краеведческом музее, был ли такой городской голова? Да, был, подтвердили сотрудники музея, избирался на должность дважды.
Х Х Х
Вот теперь пришло время послушать рассказ Елены Борисовны.
- Дорога длиной в два столетия… Этой дорогой прошел мой род Мелек, переселившись сюда, в Приазовье, их ханского Крыма.
В июле 1780 года, после изнурительного двухлетнего перехода, пришли мои пращуры на берег теплого Азовского моря, вырыли землянку, и первое, что сделали – заложили сад. И по сей день он плодоносит и зовется в народе Мелекинским. Да и само селение названо именем нашего рода – Мелекино.
Не знали, не думали тогда трудолюбивые основатели моего рода, что за Мелекинские сады в советское время им придется расплачиваться жизнью на Соловках. Там, на берегу холодного Белого моря, как напоминание и предупреждение всем нам, покоится прах садоводов – Мелек из Мелекино.
Но это было позже. А пока Мелеки осваивали Приазовскую целину, плодородную, но такую неподатливую. Каждый вершок ее пропитан потом земледельцев, представителей Первой ветви моего рода.
Х Х Х
Со временем вторая ветвь моего рода укоренилась в Мариуполе, пополнила его мещанское сословие. Благодаря своей образованности и трудовой хватке, вскоре заняли Мелеки в обществе не последнее место.
Гордостью нашего рода стал Андрей Леонтьевич Мелеков – мой прапрадед. В 1884 года он был избран гласным (депутатом) Городской Думы, а потом и городским головой. Им он был дважды — с 1884 по 1886 год и с 1892 по 1895 год.
В годы, когда городом руководил Андрей Леонтьевич, был основан чугунолитейный механический завод для изготовления сельскохозяйственных орудий, в пяти километрах от города у Зинцевой балки началось сооружение Мариупольского торгового порта, открыло свои действия Мариупольское отделение государственного банка, начался выпуск пива на промышленной основе, устроена телефонная связь в городе, построено здание Мариинской женской гимназии, вышла в свет книга «Мариуполь и его окрестности», и по сей день она — настольная книга городских краеведов…
Во всех этих больших и малых городских делах есть частица труда Андрея Леонтьевича. Но он — не единственный представитель нашего рода в органах управления Мариуполя. Еще один мой прапрадед — Юрий (Георгий) Степанович Мелеков работал, как сказано в документах той поры, «первым членом Мариупольской управы».
В 1907 году гласным Городской Думы был избран Иван Георгиевич Мелеков — мой прадед.
Вы прекрасно понимаете, что недавно такие «детали» биографии могли принести мне немало неприятностей. Но времена сейчас другие…
Х Х Х
Семьи Мелек (Мелековых), как принято было в то время, были многочисленными. У моего прапрадедушки Юрия Степановича Мелекова был сын Николай и дочери Елена, Александра, Анастасия (моя прабабушка).
Все они проживали в доме, который числился под N117 по нынешнему пр. Металлургов (на том месте, где сейчас стоит Кировский универсам). Все дети Юрия Степановича сначала получили образование в Карасьевском начальном училище, а потом в гимназии. Похвальные грамоты за отличную учебу в гимназии висели как самые дорогие реликвии в домах Николая и Александры до конца их жизни. У нас и сейчас хранится свидетельство об окончании начального училища, которое в 1884 году выдали Елене.
В нашем домашнем архиве сохранилась фотография сестер Мелековых с их многочисленными детьми, сделанная в 1907 году.
На руках Анастасии (вторая с правой стороны) сидит трехлетняя девочка Маша. Это моя будущая бабушка, член коммунистической партии.
Стоит за сестрами Александра. Она была в Мариуполе видным членом партии эсеров, много времени и сил отдавала общественной работе. Следы ее затерялись в вихре гражданской войны.
В 1909 году была сделана еще одна фотография – новобранцы 57 пехотного Модлинского полка. Молодой солдат Николай Мелеков стоит третьим с левой стороны верхнего ряда. Сохранилась записная книжка солдата Николая Мелекова, который был призван в армию 1 января 1909 года. Характерна запись в солдатской книжке в графе «Знает мастерство» — «письмоводство».
Х Х Х
Анастасия Юрьевна Мелекова — моя прабабушка. Ее дочь Мария — моя бабушка — положила начало третьей ветви нашего рода, связанной с металлургическими заводами.
Мария Павловна в дореволюционные годы, как и ее сестры, получила образование в Карасьевском начальном народном училище. Всю свою сознательную жизнь, с 1927 года по 1960 год (почти 33 года), она проработала в листопрокатном цехе металлургического завода им. Ильича, сначала приемщиком, а потом контролером ОТК. У меня до сих пор хранится ее микрометр.
Первый муж Марии Павловны, Иван Ильич, работал на заводе сталеваром. В одну из сверхплановых плавок он вышел разгоряченный во двор цеха и положил на голову кусочек льда.
Иван простудился и вскоре умер. Ему шел только двадцать первый год. В день похорон сталевара ему пришла повестка из венкомата — призыв в армию.
От второго брака Марии Павловны с Георгием Яковлевым родилась в 1936 году дочь Галина — это моя мама.
Мария Павловна была активисткой, одним из зачинателей стахановского движения, членом коммунистической партии. В годы войны она вместе с заводом эвакуировалась на восток.
Моя мама Галина Георгиевна решила вернуться к занятиям своих предков — земледелию, она закончила сельскохозяйственный институт. Много лет работала ветврачом в совхозе «Мариупольский», потом на мариупольском мясокомбинате. Несколько лет служила в погранвойсках в Мариупольском порту, осуществляла ветеринарный контроль.
И я свою жизнь связала с металлургическим комбинатом имени Ильича. Сейчас работаю методистом Центра социальной защиты ветеранов труда комбината. Под моей опекой сотни пенсионеров-металлургов. Отдаю им свои знания и любовь.
Мой сын Анатолий, ученик второго класса общеобразовательной школы N21, уже называет себя ильичевцем. Он посещает занятия в спортивной секции вольной борьбы в новом спортивном комплексе «Ильичевец».
Вот уже сто лет бабушка, мама и я с Анатолием — все мы живем в доме N2 по улице Кизирова (это Садки, первый район).
Иногда меня спрашивают, в честь кого названа улица? Обидно слышать это. Ведь Кизиров — первый директор нашего заводского ДК имени Карла Маркса. В двадцатые годы он был известным и почитаемым среди ильичевцем человеком.
А ведь не только название улицы, но и история нашего дома, хранит много интересного.
В нашем доме несколько квартир. В довоенные годы в одной из них жил Прокопенко Григорий Максимович. С мая 1933 года по октябрь 1941 года он работал председателем Мариупольского горисполкома. Я об этом вспомнила потому, что в книге «Мариуполь и его окрестности: взгляд из XXI века» в списке руководителей городской администрации обозначено, что фамилия предисполкома предвоенных лет не известна. Нужно исправить оплошность составителей такого солидного издания.
Х Х Х
Несколько заключительных слов от журналиста, готовившего этот материал к печати. Появление этого материала своевременно и актуально. Сейчас общественность города ведет разговор о необходимости, по примеру Киева, Симферополя, Львова, введения в школах курса «Мариуполеведения». Продумывается программа, содержание и цель этого курса.
Любовь к родному городу, желание трудиться на его благо, воспитывается прежде всего в семье, на семейных традициях. В их основу должен быть положен, кроме всего, архив семьи, семейные предания.
Елена Борисовна Вялкова, чей рассказ мы записали, бережно хранит семейные реликвии двухсотлетней давности, систематизирует, изучает и использует их. Придет время, и она передаст все это духовное достояние рода Мелек своему сыну и внуку.
Каждый мариуполец, как и Елена Борисовна, должен знать свою родословную, как минимум, до седьмого колена. Это должно стать правилом, краеугольным камнем воспитательной системы, охватывающей ВСЕХ школьников города. Чтобы уверенно идти вперед, полезно оглянуться назад. Нить времени не должна прерываться.
Павел МАЗУР.
2008 год.
Фото из семейного архива Елены Вялковой