После утомительного дежурства врач-нейрохирург Вероника Михайловна Тушнова, возвращалась с дежурства. Трое суток оказались для неё особенно тяжелы. На клочке бумаги она написала стихотворение, которое, в отредактированном варианте, стало основой песни. Это был почерк души, очерк страданий, перемешанных с надеждой. Любовь, прожившая через войну, надежда, мечта, которая вопреки всему пытается вырваться из плена разлуки. Не отрекаются любя. Ведь жизнь кончается не завтра. Я перестану ждать тебя, а ты придешь совсем внезапно. А ты придешь, когда темно, когда в стекло ударит вьюга, когда припомнишь, как давно не согревали мы друг друга. И так захочешь теплоты, не полюбившейся когда-то, что переж
— Ну, как тебе объяснить-то попроще? Вот представь. Ты купил свитер. Зеленый такой. Турецкий, с надписью Boy’s. — Дурацкий какой-то свитер… — Сам ты дурацкий! Это был шик, невероятно круто. Такой был у всех крутых парней и даже девчонок! — Не понял. На кой мне свитер, который есть у всех? И почему девочки носили свитер с надписью для мальчиков? — Вот ты тундра! Да наплевать было на надпись. Кто вообще читал эту надпись? Это был не просто свитер, это был пропуск в касту элиты, балбес! Как униформа. Достал ты этот свитер, значит… — Достал? Откуда достал? — Блин, что же вы за поколение такое потерянное? Это сейчас пошел и купил хоть свитер, хоть джинсы, хоть жвачку. Тогда все доставали. П
Омар Хайям объяснил, в чем заключается истинное счастье: запомните его мудрый ответ Вот как звучат рубаи Хайяма: Я спросил у мудрейшего: «Что ты извлек Из своих манускриптов?» — Мудрейший изрек: «Счастлив тот, кто в объятьях красавицы нежной По ночам от премудрости книжной далек!»
Рубрика: правдивые истории Мой дедушка, яростно верующий узбек-мусульманин, влюбился в мою бабушку, не менее яростную православную христианку. Предложение делал в стиле «откажешь, себя зарежу». Бабушка его «пожалела», несмотря на протест своих родных. Его родные предложили вывести ее в старый город (глиняные джунгли) в Ташкенте и «потерять». Он взял бабушку за руку и молча от них ушел. Семеро детей, до смерти вместе. Любили спорить - чей бог божественнее. Но у бабушки был моральный перевес: дедушка обожал сало и ел его втихую в погребе, за коим занятием бабушка очень любила его заставать. — И что твой Бог? — спрашивала она ехидно. — Бог един, — отвечал дед, быстро дожевывая. А у нас, мелких