А кто решил, что жить нам надоело?
Придумал кто, что нас пора убить?
И, сидя в кабинете, очень смело
Отдал приказ детей осиротить.
Статистикой зачем нас обозвали?
И заменили цифрами людей,
И наши имена у нас отняли,
В угоду своих низменных страстей.
В каком бреду вам это всё приснилось?
Зачем вам столько горя, трупов, вдов?
В каком тумане ваша совесть растворилась,
Заставив умирать чужих сынов?
Вы сыты, и обуты, и одеты,
И вам не нужно голову ломать,
Как прокормить жену свою и деток,
На что лечить стареющую мать.
По всей планете разбросав своих военных,
Ни чем не брезгуете, лишь бы всех подмять,
И миллионы вами убиенных
Дают спокойно вам и есть, и пить, и спать.
Не слышно воплей в тишин
Приношу глубочайшие соболезнования семье Степановых. Крепитесь, ребята. Сжало горе сердце матери удавкой,
Сын приехал, но в цветах, а не с цветами.
И в немой тоске она сидит на лавке,
Свет померк перед её глазами.
Не поймет никто её потерю,
И утешить никогда её не сможет,
Горю матери не существует меры,
Это горе страшной кары строже.
Тот в ком были все её надежды,
Вся её любовь и назначенье,
Всё вот в этой цинковой одежде,
Лишь берет лежит на обозренье.
Он погиб по чьей-то жадной воле,
Был Иуда евший с ним из одной чашки,
И учившийся в такой же русской школе,
Свой народ и мать свою продавший.
И теперь в другом конце России
Тоже горе в доме поселилось,
Как о мертвом, о живом горюет сыне,
Мы часто скованы ненужной дружбой,
С самим собой мы редко откровенны,
И даже в Храме мы во время службы,
У бога просим, чтоб решил наши проблемы.
Нас раздражает бабушка неспешно
Переходя с клюкой через дорогу,
Мы путаем святое с крайне грешным
И забываем совесть понемногу.
Возводим потребительство в идею,
Не любим правду сказанную прямо,
От лести таем льющимся елеем
И ,,интересы,, защищаем рьяно.
И наблюдая эволюции процессы,
Я думаю: зачем нам это надо?
Все прелести и нужности прогресса,
Чтоб превратить их нашей жадности в усладу?
Мне очень хочется поверить, что когда-то
Разумное и вечное вернётся,
Ценится станет доброта без предоплаты
И Честь и Совесть в человечестве проснется.
Не смогла полюбить, не сумела,
Лишь впустую потратила годы,
Ненавидела, но терпела,
Вопреки законам природы.
И за стол садясь с нелюбимым,
И в постели с постылым мучаясь,
Заставляла себя быть милой,
Улыбаться своей злой участи.
Закаляла бедой характер,
Все мечтала о ком-то нужном,
Смяла жизнь свою, словно скатерть,
На застолье весёлом, дружном.
И случилось, что кончились силы,
Жить с немилым и притворяться,
Прокляла все, что раньше было
И вперёд устремилась за счастьем.
Но опутали ноги путы,
Прожитое не отпускает,
У судьбы повороты круты,
Кто их вычертил, черт его знает.
И в тупик упершись глазами,
Не найдя ни поддержки, ни смысла,
Ты стоишь, как у бездны края,
И в порядок приводишь мы
Ода Санкт - Петербургу.
Рожала, в муках, Русь Россию.
Жестокая и славная пора!
Среди болот, на севере, в уныньи,
Являлся Питер, детище Петра!
Санкт - Петербург, Петра Святого город
Каналов жилы и проспектов кость,
Народу русскому ты и любим , и дорог,
Хоть многим быть в тебе не довелось.
Любимый сын Петра, ты за три века
Взрастил немало собственных сынов
Умноживших страну теплом и светом,
Сказавших гордо про себя: ,, Я внук Петров!,,
Во все эпохи, классиков нетленных
На плаху твоей чести и красы
Ложились головы поэтов и военных,
Хлебнувших допьяна, с перилл мостов росы.
Так отдавай же дальше всем в усладу!
Пусть в каждом сердце будет Питера кусок!
Зима дворца, весна Невы и лето сада.
О
Пришёл в сознание сосед по койке справа,
Ещё не знает, что лежит без ног.
Он состоит из жажды, боли, славы!
Прикрыв собой отход своих, покуда мог.
Таких у нас в палате трое,
Что молоды, но с сединой в душе.
И эту седину ничем не скроешь,
Их судьбы согнуты курком на ,,калаше,,
У них нет жен и, вряд-ли теперь будут,
Есть инвалидность, пенсия, родня,
И, хоть их подвиг сослуживцы не забудут,
Им строить жизнь свою придется ,, от ноля,,
Дадут награды, благодарности объявят,
Они того достойны, спору нет,
Вот только выплаты здоровья не прибавят,
И жить без ног придется много лет.
Они не ропщут, понимают - было надо!
И снова, доведись, легли бы там,
И не изведав вкуса девичьей помады,
Отдали б жи