Вот только некоторые цифры: за 23 года население увеличилось на 40 %, промышленность - почти в 5 раз, душевой доход - примерно в полтора раза, количество больничных коек - в 3 раза, смертность от острозаразных заболеваний снизилась в 2 раза, введена бесплатная земская медицина, расходы на образование увеличились в 7 раз, так что к 1917 бОльшая часть детей была охвачена начальным образованием. Было совершено множество открытий мирового масштаба. Рост промышленности перед Первой Мировой был 7.5 % в год, что чуть выше, чем в среднем с 1917 по 1940 г. (6.5 %). К 1913 экономика Россия занимала 3-4 место в мире (деля его с Германией после огромной колониальной Британской империи и беспрепятственно растущих США). В период Первой Мировой темпы роста экономики и населения снизились, но он продолжался. После голода 1891-1892 годов Российская империя не знала массовых голодных смертей. С 1905 по 1916 доля крестьянской пахотной земли увеличилась с 62% до 90%, то есть крестьяне и без всякой революции постепенно становились собственниками земли. Для рабочих было введено обязательное страхование, нормирован рабочий день, разрешены профсоюзы. В стране были провозглашены большие политические свободы - оппозиционные, в том числе революционные партии заседали в Государственной Думе. Преследовали лишь террористов и организаторов революции. Но общее количество казненнных за все это время - около 4 тысяч человек соответствует трем дням (!) "большого террора" 1937-38 года. Такое положение вызывает у многих недоумение - а почему тогда была революция?
Вопреки ленинскому тезису о революционной ситуации, когда "верхи не хотят, а низы не могут", история говорит о другом. При более жестком правлении имп. Александра III не было такого разгула террора и революционеров, несмотря на то, что материальное положение народа было тяжелее, чем при его сыне.
Тем более, если мы посмотрим на советскую историю, то увидим, что революции против коммунистов не произошло, несмотря на массовый голод и террор. Все многочисленные восстания против Советов в гражданскую войну и после нее были жестоко подавлены. При Сталине невозможна была никакая оппозиция, никакая критика, несмотря на то, что советский колхозник относительно благополучного 1940-го года (не говоря уже о голодном 1932-1933-ем) питался хуже, чем русский крестьянин 1913-го. Революции не было и когда отбирали имущество в коллективизацию, и когда изымали последнее зерно на нужды индустриализации крайне варварскими методами, как, например, описывал Шолохов в письме Сталину.
Коммунисты безусловно считают, что Февральская революция была справедлива. Как известно, она была спровоцирована нехваткой черного хлеба в Петрограде. Не голод, а именно нехватка одного, хотя и самого употреблявшегося продукта питания. Да еще во время войны, когда революция особенно опасна. Но революционеры эту опасность презрели, а большевики открыто выступали за поражение своего правительства, на чем успешно сыграли позднее. Пусть коммунисты спроецируют эту ситуацию на 1941-ый. В блокадном Ленинграде были массовые голодные смерти, а не просто нехватка хлеба. И если бы в этих условиях там выступили люди с требованиями к властям о сдаче города и мира с Германией ради спасения от голодной смерти - то как они бы к этому отнеслись? Конечно, ждать от нацистов милости было бы странно. Но умирающие от голода могут цепляться за любую возможность. Несомненно, коммунисты расценили бы такие пораженческие настроения как измену Родине. Так пусть осудят и пораженческую ленинскую агитацию, и революцию!
Но нет, налицо двойные стандарты. Они обычно говорят, что СССР был государством рабочих и крестьян, потому, дескать, за него и сражались до смерти, в отличие от царской России, где народ не хотел умирать за империалистические интересы. Многие в это верили, конечно, но это была только вывеска, разве партийная номенклатура жила как народ?! В те годы разрыв между верхами и низами, когда последние не имели жизненно необходимого, должен был восприниматься особенно болезненно.
Эти примеры хорошо иллюстрируют, что не тяжелое положение низов является причиной революции. Чем же отличалась ситуация начала XX века? Конечно, проблемы существовали, Россия как и любая другая страна не была раем. Аграрное перенаселение, сословные перегородки (хотя и достаточно проницаемые), материальный и культурный разрыв верхов и низов, тяготы войны, но в другие времена проблем, как видно, было больше и революции не произошло. Что же характеризовало революционеров того времени? Как можно заметить при изучении их взглядов и поступков, ими двигало не только декларируемое чувство справедливости, но и особенно - вера в утопические теории и ощущение неизбежности победы. В силу вышесказанного именно вот эти духовные, а не внешние причины и стали определяющими факторами начала революции.
Утопические теории становятся привлекательными в силу упадка духа. Христианин, ведущий духовную жизнь, имеет трезвый взгляд на окружающий мир, не питая иллюзий относительно искоренения зла в истории. Он не восстает против общественной несправедливости не потому, что не замечает ее, или потерял волю к жизни. Нет, христиане очень ценят жизнь как дар Божий, и именно поэтому берегут мир как основу жизни и всякой деятельности человека. В ситуации же безвластья наступает хаос, когда люди погибают, и невозможно организованное хозяйство. Надо уметь видеть во власти не только эксплуататоров, но и хранителей мира - "начальник есть Божий слуга" (Рим 13:4). Люди объединялись в государства отнюдь не только в результате насилия над ними, но и добровольно, именно для предотвращения хаоса. Предоставление привилегий царям было гарантией мира. Так было в древнем Израиле, так произошло легендарное призвание Рюрика, так был выбран на царство для прекращения Смуты Михаил Федорович. Так в состав России добровольно вошли многие народы. Сходные же процессы были и в других странах.
Утопист же, напротив, живет в предвкушении "царства свободы", совершенно отвергая ненавистную ему действительность. Сами уступки и милость власти он склонен рассматривать как ее слабость и свидетельство близости ее конца, потому воодушевляется мнимой легкостью победы. Конечно, бунтовать можно и без лелеяния утопических мечтаний, а просто от ощущения безысходности. Но и в этом случае это не более, чем страстный, нетрезвый настрой, когда человек перестает ценить жизнь саму по себе. Хуже может быть всегда, пока народ еще жив. Ко многим это понимание приходит, когда уже поздно.
Революция - это гнушение даром жизни, политическое самоубийство нации, когда люди ставят на кон жизнь в погоне за миражом счастья. Крайнее презрение к жизни, действительно, характерно для последовательных революционеров. Отсюда и отвержение Подателя Жизни. Не случайно Кириллов в "Бесах" совершает революционное самоубийство, желая заменить собой Бога - Достоевский хорошо знал психологию тайных революционных обществ. Это подтверждают и сами революционеры. Например, известный крайне левый автор Е. Летов во многих песнях откровенно воспевал самоубийство. И. Р. Шафаревич в своем труде "Социализм" показал на основании цитат из классиков революционной мысли потрясающую особенность их учений - стремление к смерти, как ни покажется это странно на первый взгляд.
Западное стремление к комфортной жизни, проникающее в нашу жизнь, точно также таит в себе опасность гибели как и революционные утопии. Впрочем, стремление к комфорту их и порождает. "А желающие обогащаться впадают в искушение и в сеть и во многие безрассудные и вредные похоти, которые погружают людей в бедствие и пагубу", - учит Апостол (1 Тим. 6:9). Это неизбежно приводит к конфликту с другими людьми, к желанию отгородиться от них стеной закона, разобщению и в итоге - к гибели. Расслабленные и разобщенные люди - негодный материал, который неизбежно будет вытеснен более волевыми и сплоченными народами.
Комментарии 4