Как тяжело родителям, когда ребёнок пьёт, а ребёнку этому скоро сорок....

Чувствуют они свою вину, ведь сами в детстве или юности недоглядели и теперь всю жизнь приходится нести этот крест. Самим уже осталось немного. А как он будет один, без них? Хорошо хоть у родителей деньги водились, купили сыночку однокомнатную квартиру в другом конце города, продуктами каждую неделю снабжают. Что ему не жить? Зачем работать? Пьёт, да приключения ищет, вспомнив свою спортивную юность, но юность давно прошла, а синяки и шрамы теперь у него не редкость. Звонки после очередной драки, тоже не редки. Вот так и жили пенсионеры Тимофей с Яной, вздрагивая по ночам от каждого звонка. А ведь у них ещё и дочь,

Марья «выкинула» младенца после удара старосты.

А потом пошла к реке, и только утром её нашли. Сжав кулаки, её двоюродный брат, Митька, отправился сам вершить правосудие. Так 31 июля 1837 года, на Вологодчине началось восстание. «Держали нас хуже скота», - напишут жалобу крестьяне. Разбирательством занялись губернские власти. Долговые расписки мужа, поручика Аэурбаха, заставили Варвару Петровну крепко стиснуть зубы. Ей, экономной хозяйке, такие вещи были непонятны. Зачем тратить лишнее, ежели можно пустить деньги на их приумножение? Скрепя сердце, Варваре Петровне пришлось признать: вотчину свою, в Вологодской губернии, ей придется продать. Содержать семейство становилось не на что, а он

Друг человека

Лида работала в собачьем приюте. Вернее, это было больше похоже на волонтёрство, она и её две сменщицы получали небольшое денежное вознаграждение за суточное дежурство в приюте. Только те, кто истинно любит животных, сердцем чувствует, что может дать ласку и любовь брошенным бездомным собакам, может трудиться в таком месте. Лида вышла вечером за ворота, чтобы посмотреть, не подкинули ли кого-нибудь к ним сегодня. Это было обычным делом, когда у калитки приюта работники находили коробку со щенками или привязанную к забору старую дворнягу. - Вот нехристи, - ругались сотрудницы, и успокаивали испуганных собак, стараясь приласкать и сразу же накормить. На территории было два тё

Настоящий сосед

Галина приехала в Озерки в начале марта. Уже несколько недель державшееся низко серое небо вдруг стало становиться светлее, а потом голубее, и настроение у жителей села тоже изменилось. - Гляньте-ка, как новенькая старается! Не иначе, как весь дом хочет обновить, вон стройматериалы всё подвозят и подвозят… Надо бы узнать, что она там надумала, - интересовались соседи. На разведку пришла первой самая любознательная – Валентина, тридцатилетняя баба, с малышом на руках. - Что, Галина Сергеевна, на пенсии решили новую жизнь начать? Как ваши дела, никак стройку надумали? Старый дом, конечно, но неужели сносить будете? – завалила с порога вопросами хозяйку Валя, поставив двухлет

СТРЕЛОЧНИК

Ириша поплотнее затянула пояс на тяжелом, пахнущем овчиной тулупе, нахлобучила на голову отцовскую меховую шапку, туго завязав ее под подбородком, и хотела, было, уже выскочить на улицу, но спохватилась и, вернувшись, натянула варежки. Пожалуй, они были единственным, что принадлежало именно ей. Все остальное: и тулуп, и шапка – остались от папы. Его не стало всего два месяца назад, Ира заменяла его на работе, пока тот болел, а теперь, поскольку это был единственный заработок в семье, так и осталась стрелочником. Начальство ворчало, не желая оформлять восемнадцатилетнюю девчонку на такую должность, но Ира упросила. Старший стрелочник, дядя Аким, обещал выдать ей одежду по размеру –

Ванька - будущий Айболит

Ванька и Серёжа, два соседа, пятиклассники, вот уже час возились с поддонами из-под кирпича. Мальчики пытались разобрать их на доски, но сколочены поддоны были на совесть и ребятам удалось оторвать с помощью гвоздодёра всего пять досок. - Чего это вы тут снова затеяли? – спросил отец Ваньки, вошедший во двор, - куда вам доски? Шалаш опять на дереве строить собрались? - Неа, другое бы надо. И срочно, - голос Вани стал жалобным и просящим. - Ну, что такое? – насторожился отец. - Понимаете, Андрей Михайлович, к нам в посёлок снова собаку подбросили. А на носу зима. Нельзя её так оставлять… Жалко, -ответил Серёжа, живший по соседству. - С чего вы решили, что её подбр

ТАНЮХА

- Тааань, Таааань, ты дома? -Нет, меня нетууу. -Ааа, - соседка развернулась и собралась уходить, но потом быстро сообразила, - да ну тебя, я зайду? -А с каких это ты пор, у меня спрашиваешь, зайти ли тебе? -Да неудобно как-то, депутатша всё таки. -Аааа, -женщина за оградой рассмеялась, - ну да, я же теперь величина огого, ко мне теперь знаешь, как надо обращаться? Не иначе, как синьора Лопес.

Дорогие курочки

Таня сидела на корточках у забора и смотрела в щель во двор соседки бабы Клавы. Предметом интереса семилетней девочки были куры, мирно гуляющие и царапающие своими лапами многочисленные ямки у самого забора. Загон, в котором жили куры, давно был превращён в перекопанную почву без единой травки. Клавдия Петровна сыпала курам зерен, бросала траву с огорода, когда полола, но куры так быстро расправлялись с угощением, что кормушки их вечно были пустыми. Тане было жаль кур, ей казалось, что они голодают. Она рвала травку в своём огороде и бросала её курам в щели между досками забора. Куры так и караулили добрую девочку, и как только она появлялась, сразу бежали к ней, ожидая све

РАЗЛУЧЁННЫЕ

ЮЛЯ
В их небольшой семье, несмотря на юный возраст 16 лет, Юля была за старшую. Мать её Галина, инвалид с детства с диагнозом ДЦП, оставалась вечной девочкой, и дочь рано почувствовала ответственность за неё.
Они жили в небольшом домике в частном секторе: мама, бабушка, Юля и мамин брат Ваня. Родственники любили выпить и наливали матери, а ей алкоголь противопоказан. Юля пыталась вразумить их, но кто бы её слушал.
Потом Ваня уехал на заработки в столицу и пропал. Бабушка подавала в розыск, но так его и не нашла. Бабушка недолго прожила без него, её не стало два года тому назад.
Может и грех так думать, но для Юли и её матери жизнь без них стала намного спокойнее.
Юля училас

Удобно с мамой жить. Так считали молодые супруги. Она хорошо готовит, в их дела не вмешивается.

Все работали, но мама умудрялась приготовить и обед, и ужин. Молодежь поэтому гуляла. После работы до вечера с друзьями. Вернутся, а дома чисто, еда на столе. Доходило до того, что невестка даже посуду не мыла. А еще мама стирать успевала: и свое, и молодых. Зайдет к ним и спросит: «Есть что-нибудь цветное? Хочу машинку включить». Очень удобно с мамой, только скучно. Неинтересный она человек. За столом рассказывает про свою работу или про соседей. Уныло это, тускло и даже пошло. Нет молодым людям дела до соседей.

Долгое ожидание..

Собираясь замуж за Степана, да и еще задолго до замужества Дарина мечтала о ребенке, о том какой она станет доброй и любящей матерью. Сама воспитывалась в любви и ласке. Поэтому, когда они поженились со Стёпой оба решили, что тянуть время с рождением ребенка не будут, рассуждая, что вначале нужно пожить для себя. - Степа, мы наоборот побыстрей родим ребенка, он вырастет, а мы еще будем молодые, - говорила она мужу, тот поддерживал. Она уже подбирала имя ребенку и для мальчика и для девочки, серьезно подходила к этому вопросу, искала имена со смыслом. Дарина с мужем молодые, красивые и здоровые нисколько не сомневались в рождении ребенка и ждали, когда же наконец настане

НЕПРИЯЗНЬ...

У матери был ящик – типа тумбочки – с настоящим замком. Не с таким, который можно булавкой открыть, а с крепким, основательным. Ключ мать всегда держала в кошельке. И даже мужу было неизвестно, что в ящике хранилось. Женщина отшучивалась, что разные побрякушки-безделушки. Если домашние слишком приставали с вопросами, она открывала и тут же закрывала. И можно было разглядеть пакетики и коробочки. А еще близкие знали, что там хранятся тетради с дневниковыми записями. Она иногда вечерами что-то писала, затем убирала тетрадь в ящик. После ухода матери в мир иной открыла дочь ящик, вынимала вещи, рассматривала. В пакетике обнаружила отрезанную косу – память о детстве, несколь

Злой космический разум

По вторникам в деревенский магазин всегда привозили свежую выпечку. Потому у прилавка образовалась небольшая очередь из сладкоежек и алкоголиков. Борис не был ни тем, ни другим. Сладкого не любил, а водку, если и покупал, то так, на всякий случай. Держал дома для гостей. Сейчас перед Борисом отоваривались две приятельницы, Люба и Ирина. Обе были слегка навеселе, сыпали шутками и сами же громко хохотали. По всему видно, пришли за добавкой, и предчувствие скорого возлияния делало их счастливыми и фамильярно-дружелюбными. Любе было под шестьдесят, она была сухопара, носила короткую стрижку и совсем не красилась. Её подруге, которая теперь жила в городе, а в деревню прие

СЕМЕЙНАЯ КАТОРГА

В последнее время Раиса Петровна потеряла покой и сон. А кто виноват? Невестка, конечно. Наговорила всякого. «Нашел же себе разведенку с детьми... – ворчала про себя женщина. – Всю душу перевернула, поганка эдакая!»

Падение в бездну или Спасение души...

Он сидел на берегу моря на шатком шезлонге, смотрел на закат и испытывал такую грусть, что хоть волком вой. Это желание он подавлял, конечно, хотя берег был пустынным: пляжный сезон еще не начался, тем более на прибалтийском побережье. Дул неприятный ветерок, а холодные волны набегали на берег и касались его ног. Откатываясь назад, оставляли на песке белую пузырчатую пену. Непроходящая душевная боль тянулась к угасающему горизонту, туда, где скрылось солнце, и он хотел исчезнуть, уплыть за этот горизонт, раствориться в пучине холодного неприветливого моря, уйти насовсем. И не возвращаться больше в этот мир, где ему не было места. Уже почти стемнело, б