Стихия

Да, вы со мною были нечестны. Вы предали меня. И, может статься, Не стоило бы долго разбираться, Нужны вы мне теперь иль не нужны? Нет, я не жажду никакой расплаты! И, как ни жгут минувшего следы, Будь предо мной вы только виноваты, То это было б пол еще беды. Но вы, с душой недоброю своей, Всего скорее даже не увидели, Что вслед за мною ни за что обидели Совсем для вас неведомых людей... Всех тех, кому я после встречи с вами Как, может быть, они ни хороши, Отвечу не сердечными словами, А горьким недоверием души. Эдуард Асадов

Мария Петровых — Но в сердце твоем я была ведь? — Была: Блаженный избыток, бесценный излишек... — И ты меня вытоптал, вытравил, выжег?.. — Дотла, дорогая, дотла. — Неправда. Нельзя истребить без следа. Неясною тенью, но я же с тобою, Сквозь горе любое и счастье любое Невольно с тобою — всегда.

— Я жить без тебя не могу, Я с первого дня это понял... Как будто на полном скаку Коня вдруг над пропастью поднял. — И я без тебя не могу. Я столько ждала! И устала. Как будто на белом снегу Гроза мою душу застала. Сошлись, разминулись пути, Но он ей звонил отовсюду. И тихо просил: «Не грусти...» И тихое слышалось: «Буду...» Однажды на полном скаку С коня он свалился на съемках... — Я жить без тебя не могу,— Она ему шепчет в потемках. Он бредил... Но сила любви Вновь к жизни его возвращала. И смерть уступила: «Живи!» И все начиналось сначала. — Я жить без тебя не могу...— Он ей улыбался устало, — А помнишь на белом снегу Гроза тебя как-то застала? Прилипли снежинки к виску. И капли росы на ресницах... Я жить без тебя не смогу, И значит, ничто не случится. Андрей Дементьев

Мне грустно на тебя смотреть, Какая боль, какая жалость! Знать, только ивовая медь Нам в сентябре с тобой осталась. Чужие губы разнесли Твое тепло и трепет тела. Как будто дождик моросит С души, немного омертвелой. Ну что ж! Я не боюсь его. Иная радость мне открылась. Ведь не осталось ничего, Как только желтый тлен и сырость. Ведь и себя я не сберег Для тихой жизни, для улыбок. Так мало пройдено дорог, Так много сделано ошибок. Смешная жизнь, смешной разлад. Так было и так будет после. Как кладбище, усеян сад В берез изглоданные кости. Вот так же отцветем и мы И отшумим, как гости сада... Коль нет цветов среди зимы, Так и грустить о них не надо. Сергей Есенин

Когда теряет равновесие твое сознание усталое, когда ступени этой лестницы уходят из под ног, как палуба, когда плюет на человечество твое ночное одиночество, - ты можешь размышлять о вечности и сомневаться в непорочности идей, гипотез, восприятия, произведения искусства, и – кстати – самого зачатия Мадонной сына Иисуса. Но лучше поклоняться данности с глубокими ее могилами, которые потом, за давностью, покажутся такими милыми. Да. Лучше поклоняться данности с короткими ее дорогами, которые потом до странности покажутся тебе широкими, покажутся большими, пыльными, усеянными компромиссами, покажутся большими крыльями, покажутся большими птицами. Да. Лучше поклоняться данности с убогими ее мерилами, которые потом до крайности, послужат для тебя перилами (хотя и не особо чистыми), удерживающими в равновесии твои хромающие истины на этой выщербленной лестнице. Иосиф Бродский

Николай Гумилев Когда, изнемогши от муки, Я больше ее не люблю, Какие-то бледные руки Ложатся на душу мою. И чьи-то печальные очи Зовут меня тихо назад, Во мраке остынувшей ночи Нездешней мольбою горят. И снова, рыдая от муки, Проклявши свое бытие, Целую я бледные руки И тихие очи ее.

Эдуард Асадов Как много тех, с кем можно лечь в постель, Как мало тех, с кем хочется проснуться… И утром, расставаясь улыбнуться, И помахать рукой, и улыбнуться, И целый день, волнуясь, ждать вестей. Как много тех, с кем можно просто жить, Пить утром кофе, говорить и спорить… С кем можно ездить отдыхать на море, И, как положено – и в радости, и в горе Быть рядом… Но при этом не любить… Как мало тех, с кем хочется мечтать! Смотреть, как облака роятся в небе, Писать слова любви на первом снеге, И думать лишь об этом человеке… И счастья большего не знать и не желать. Как мало тех, с кем можно помолчать, Кто понимает с полуслова, с полувзгляда, Кому не жалко год за годом отдавать, И за кого ты сможешь, как награду, Любую боль, любую казнь принять… Вот так и вьётся эта канитель — Легко встречаются, без боли расстаются… Все потому, что много тех, с кем можно лечь в постель. Все потому, что мало тех, с кем хочется проснуться. Как много тех, с кем можно лечь в постель… Как мало тех, с кем хочется проснуться… И жизнь плетёт нас, словно канитель… Сдвигая, будто при гадании на блюдце. Мы мечемся: – работа… быт… дела… Кто хочет слышать- всё же должен слушать… А на бегу- заметишь лишь тела… Остановитесь… чтоб увидеть душу. Мы выбираем сердцем – по уму… Порой боимся на улыбку- улыбнуться, Но душу открываем лишь тому, С которым и захочется проснуться.. Как много тех, с кем можно говорить. Как мало тех, с кем трепетно молчание. Когда надежды тоненькая нить Меж нами, как простое понимание. Как много тех, с кем можно горевать, Вопросами подогревать сомнения. Как мало тех, с кем можно узнавать Себя, как нашей жизни отражение. Как много тех, с кем лучше бы молчать, Кому не проболтаться бы в печали. Как мало тех, кому мы доверять Могли бы то, что от себя скрывали. С кем силы мы душевные найдем, Кому душой и сердцем слепо верим. Кого мы непременно позовем, Когда беда откроет наши двери. Как мало их, с кем можно – не мудря. С кем мы печаль и радость пригубили. Возможно, только им благодаря Мы этот мир изменчивый любили.

У человека тело Одно, как одиночка, Душе осточертела Сплошная оболочка С ушами и глазами Величиной в пятак И кожей - шрам на шраме, Надетой на костяк. Летит сквозь роговицу В небесную криницу, На ледяную спицу, На птичью колесницу И слышит сквозь решетку Живой тюрьмы своей Лесов и нив трещотку, Трубу семи морей. Душе грешно без тела, Как телу без сорочки,- Ни помысла, ни дела, Ни замысла, ни строчки. Загадка без разгадки: Кто возвратится вспять, Сплясав на той площадке, Где некому плясать? И снится мне другая Душа, в другой одежде: Горит, перебегая От робости к надежде, Огнем, как спирт, без тени Уходит по земле, На память гроздь сирени Оставив на столе. Дитя, беги, не сетуй Над Эвридикой бедной И палочкой по свету Гони свой обруч медный, Пока хоть в четверть слуха В ответ на каждый шаг И весело и сухо Земля шумит в ушах. Арсений Тарковский

А одиночество бывает сразу — С последними прощальными гудками. Рассунуты скорей рукопожатья, Один толчок, назад поплыл перрон, Друзья бегут, заглядывают в окна, Но круто обрывается платформа... И ты один — в дороге. Семафоры Поднимут руки вверх, страшась разгона. Мелькнут пакгаузы — и город кончен. Пошли писать поляны и поля. Вечерний лес дорогу распахнет У дымного открытого окна, Закурит не спеша, и будет молча Глядеть тебе в глаза, припоминая, Что будто где-то видел он тебя... Борис Смоленский

Полюби меня, что тебе стоит? Никого не просил — полюби, Столько горя вокруг, столько соли, И судьба как кровавый рубин; Ты же видишь, над кромкой заката Там, где солнце больное красно, — Это тучи, дружок, а не вата, Это жизнь, мой дружок, не кино... Там, где небо над полночью треснет, Где Медведицы ковшик отвис, Я впитаю твой страх и твой трепет, Я ж не много прошу — полюби... Сергей Плышевский