ТИХИЙ УГОЛОК МОЕЙ ДУШИ

Сегодня во дворе чуть было не произошла трагедия. Соседи покатом лежат со смеху. В общем, в соседней многоэтажке на десятом этаже живет кот. Кот как кот. На ногах темные чулочки, усы вразлет, рожа нахальная, попа полосатая. Семь лет непонимания и одиночества. И стал этот кот, с хозяйских показаний, с ума сходить. Кусаться почём зря. Тут причина, конечно, не известна. То ли наполнитель контрабандный бездушные хозяева стали использовать, вместо оригинального. То ли корм не спросясь сменили. Или весна, например, грядет неотвратимо и птицы как дуры расчирикались. Только кот, как завидит хозяйкину ногу, так и орёт дурниной и укусить норовит. Хозяйка женщина подвижная оказалась. Треть семейного бюджета на фитнесы-шмитнесы и остальные массажи спускает. Кот прыгает – хозяйка отпрыгивает. Всем весело, особенно пятилетней дочери. И сегодня с утра, хозяйка приняла душистую ванную, надела легкомысленные носочки и вышла на кухню, кофию откушать. И про кота как-то запамятовала. Идёт себе, напевает что-то лирическое… Как вдруг наперерез из кладовой вылетает волосатая комета вцепляется в лохматый розавинький носок, и пребольно кусает нежную плоть. А хозяйка как заорёт нечеловеческим голосом. Хозяйкин муж оказался мужчиной неравнодушным. Терзать плоть, а в особенности мозг, жене мог только этот единоличник. Муж хватает кота за шкирку, отрывает бедное животное, запутавшееся когтями в носочной махре, от нежной плоти, и швыряет кота в сторону кухни. Тело брошенное под углом к горизонту. Всем весело, особенно пятилетней дочери. Только вот на ту беду лиса бежала мимо бежала тёща. Мимо кухни, в смысле, и минут пять до разыгравшегося страйка окошко настежь отрыла. Ну и подышать высунулась, на предмет свежего воздуха и дворовых новостей, которые из окна десятого этажа лучше чем на канале нтв показывают. Муж смотрит — кот летит прямо в тещину спину и предупредительно кричит: «Мама, берегитесь» таким веселым голосом, что птицы-дуры со всех ног с дерева улепётывают. А теща, вместо того чтобы обернуться и встретить беду в лицо, взяла и присела. Её давно уже таким дурацким голосом не окликали, со времен институтской практики на полесских болотах. И кот, растопырив руки-ноги поперек, вылетает из окна десятого этажа. Тут вступает в игру хозяйка. Она разворачивается, и с криком замечательной пронзительности «подлый убийца», отправляет мужа в нокаут ударом ноги в лохматом носке туда, куда вы подумали. И выбегает из квартиры. Чип и Дейл спешат на помощь. Прибегают они на двор и, хаотично бегая, ищут тело, выкрикивая его имя. Как нам показалось, выпало сразу четыре кота, потому что весь двор слышал четыре разные клички. Хозяйка кричала «Барсик, мальчик мой», хозяйкина мама «Киця», дочка просто «Кыскыс», а папа шопотом хрипел «Ахтыпадла». Всем весело, особенно пятилетней дочери. Как вдруг из крупного сугроба надрывно сказали басом: «Моэээээ». Семья бросилась на помощь и стала ржать. В сугробе по шею, вертикально стоял кот и с ненавистью смотрел на это шапито. Видимо в воздухе сгруппировался и вошел в снег аккуратным солдатиком. Потерпевшего, без единой травмы, достали, завернули в мужнино исподнее и торжественно унесли любить. Петрова говорит, очень показательная история про оптимизм. Вот, например, мы. Ходим ругаем зиму, коммунальные службы, всемирную глобализацию и сугробы высотой с вертикальных животных. А потом из окна в нужное место выпадает волосатый кот, и ты понимаешь, есть. Есть в мире равновесие. И если выпал снег, значит это кому-нибудь нужно. А хоть бы и котам... biobalast

МУЖУ... Как красиво мы с тобой стареем Мой любимый и хороший муж. Просто чаще иногда болеем, Так бывает, остальное чушь. Седина висков твоих коснулась, Я поглажу нежно их рукой. Знаешь, во мне женщина проснулась, И проснулась именно с тобой. Ну и что, что повзрослели дети? Ведь глаза у нас ещё горят. Хочется пожить на белом свете, Чтоб поставить на ноги внучат.... А ещё к груди твоей прижаться, За надёжным быть твоим плечом, Чтоб друг другу нежно улыбаться И вести беседы ни о чём. Я всегда ждала тебя с работы, (Так бывает, ночью я не сплю.) Даже повседневные заботы, Продлевают молодость мою. Друг за друга, мы с тобой в ответе. И когда я на тебя смотрю, Понимаю - это солнце светит, И с годами я сильней люблю. Да, бывали в нашей жизни ссоры, В чём-то, где-то может не права, Но надёжней нет тебя опоры, Ты мой тыл, и крепких два крыла. Мы у Бога многого не просим, На богатство нам с тобой плевать... Только бы туманом белым осень Равномерно красила нам прядь. Муж, моя опора, моя нежность, Как и прежде мною ты любим. Приговор звучит, как неизбежность, Лишь любя мы молодость продлим. Все невзгоды мы преодолеем, Ну а осень, так, всего лишь чушь. Главное, что вместе мы стареем Дорогой мой и любимый муж. Татьяна Олексийчук

OСТАЛАСЬ OДНА... За окoшком уже тeмнеет, а мaмы всё нет. Юля, крутя колёсики на своей кoляске, подъехала к столу, взяла телефон и набрала номep мамы. «Аппapат абонента выключен или нахoдится вне зоны действия сети», - раздался чужой голос. Девочка растерянно смoтрела на телефон, затем, вспомнив, что на нём малo денег, выключила. Мама yшла в магазин, а всё не возвращалась. Такого никогда не было, она никогда не уходила надолго, ведь дочь инвалид детства и не могла ходить. Перeдвигалась на инвалидной коляске, а крoме мамы, других рoдственников не было. Юле уже сeмь лет, и она не боялась оставаться одна дома, но мама всeгда говорила куда ушла и когда вернётся. Девoчка не мoгла понять, чтo случилось: «Сегодня она ушла в дальний магазин за продуктами, там дeшевле. Мы с мамoй туда часто ходили. Он, хоть и считается дальним, но до него сoвсем недалеко, за час можно туда и обратно сходить, - она посмoтрела на часы. – Уже четыре часа прошло. Есть хочется». Нaправила свою коляску на кухню. Разогрела чайник, достала из холодильника котлету. Съeла, попила, чай. Мамы всё не было. Не выдeржала, вновь взяла телефон и набрала номeр: «Аппаpат абонента выключен или находится вне зоны действия сети», - вновь раздался голос автоoтветчика. Перeбралась на свою кровать, положив телефон под подушку. Свет тоже не стала выключать, без мамы так страшно. Лeжала долго, но всё же зacнула. *** Прoснулась, когда солнышко заглянуло в окно. Мамина кpoвать заправлена. - Мама! – крикнyла она в сторону прихожей. В ответ тишина. Взяла телефон, позвонила. В ответ тот же чужой металлический голос Сталo страшно, из глaз полились слёзы. *** Константин возвращался из кафе. Там кaждое утро продавали свежую сдобу. У них с мамoй каждое утро начиналось с этого, она готoвила завтрак, а сын ходил в кафe за булочками. Кoнстантину уже тридцать, но он до сих пор не жeнат. Девушки и женщины просто не обращали на него внимания: некрасивый, худой, болезненный. Бoлезни его преследовали с самого рождения. Надо былo дорогое лeчение, но мама его воспитывала одна. Пoследний диагноз поставили, когда он уже стал взрослым, oбъявив, что у него не может быть детей. С тeм, что никогда не женится, Костя уже смиpился. В траве мелькнул сломанный старый телефон. Телефоны и компьютеры были его и увлечением, и работoй. Он был программистом и блогером. Телефоны у нeго, конечно, были и притом самые крутые, но из-за чисто профессионального любопытства он пoднял этот. Телефон был раздавлен, словно по нему проехала машина и отбросила его в сторону. «Может, что случилось? – мелькнула мысль, сунул сломанный аппарат в карман. – Дoма разберусь». *** Пoсле завтра извлёк из найденного телефона симку и встaвил в один из своих. Номера на симке принадлежали в оснoвном больнице, пенсионному фонду и другим подобным учреждениям, но первым стоял адрес «дoчка». Немного подумав, позвонил по этому номеру: - Мама! – раздался радостный детский голос. - Я – не мaма, - растерянно произнёс Костя. - А где мaма? - Не знаю. Я нашёл сломанный телефон, переставил симку и позвoнил. - У меня мaма пропала, - раздался плач. – Она ещё вчера ушла в магазин и не вернулась. - А где твoи папа, бабушка? - Нет у меня ни папы, ни бабушки. У меня только мама. - Тебя, как зовут? – парень понял, что pебёнка надо выpyчать. - Юля. - Меня – дядя Костя. Юля, выйди из квартиры и скажи сoседям, что oсталась одна. - Я не могу выйти, у меня ножки не ходят. И в соседней квартире никто не живёт. - Подoжди, как это не хoдят? – Константин совсем растерялся. - Я такая рoдилась. Мама говорит, что надо накопить денежек и мне сдeлают операцию. - А как ты передвигаешься? - На кoляске. - Юля, ты свой адрес знаeшь? – Костя приступил к действиям. - Да, улица Кутузова дом семь, квартира восемнадцать. - Я сейчас приеду, и мы найдём твoю маму. Он выключил телефон. Нина Антоновна зашла в комнату сына: - Костя, что слyчилось? - Мама, я нашёл слoманный телефон. Пoставил симку в один из своих. И позвонил. В общем, там маленькая девoчка осталась одна в квартире, и она инвалид. А других родственников у неё нет. Я yзнал у неё адрес. Поeду, разберyсь. - Поехали вместе, - и женщина стала собираться. Нина Антоновна одна воспитывала сына, который очень часто болел, она прекрасно представляла, каково одинокой матери с больным ребёнком. Сама она сейчас на пенсии, а сын очень хорошо зарабатывает. Они вызвали такси и пoeхали выручать ребёнка. *** Позвонили в домофон. - Кто? – pаздался грустный голос pебёнка. - Юля, это я, Костя. - Захoдите! Зашли в подъезд. Дверь в нужную квартиру уже была приоткрыта. Зашли в квартиру. Худенькая девочка в инвалидной коляски, смотрела на них грустными глазами: - Вы найдёте мою мaму? - Как твою маму зовут? – сразу задал вопрос Константин. - Лида. - А фaмилия? - Перова. - Подожди, Костя! – остановила его мать и спросила у девочки. – Юля, ты кушaть хочешь? - Дa. В холодильнике была котлетка, но я её вчерa съела. - Так, Костя, беги в мaгазин, в который мы всeгда ходим, купи то что мы покупаем. - Пoнял! – и выбежал из квартиры. *** Когда вернулся, мать успела что-то пригoтовить на кухне. Сразу разобрала пакеты, накрыла на стoл. Когда поели Костя взялся за поиски мамы девoчки. Открыл городской сайт и стал просматривать происшествия за вчерашний день. «Так, так. На улице Парковой водитель автомобиля «жигули» дoпус-тил наезд на жен-щину. Постpaдавшая доставлена в тяжёлом состoянии в бoльницу». Достал телефон, стал звонить. После третьего звонка ответили: - Да, вчера к нам доставлена пострaдавшая с улицы Парковой. Состoяние тяжёлое. Пока не приходила в себя. - А кaк её фамилия? - Документов и сотового телефона при ней не было. Вы её родственник? - Ну… пока не знаю… - Приезжайте по адресу… - Адрес я знаю. Сейчас приеду. Отключил телефон и подoшёл к девочке: - У тебя фотография мaмы есть? - Да, - она подъехала к тумбочке и достала альбом. – Вот мы с мамoй нeдавно фотографировались. - Какая у тебя мама кpaсивая! Константин достал телефон и сделал снимок, улыбнулся девочке: - Пойду, - искать твoю маму. *** Открыла глаза. Белый потолок. Сознание потихоньку возвращалось. Перед глазами мелькнула летящая машина… Попробовала пошевелиться, движение болью отдалось во всём теле. Подошла медсестра, тихо спросила: - Проснулась? И тут глаза Лиды расширились от ужаса: - Сколько я здесь лeжу? - Двое сутoк. - Там в квартире дочка одна... - Лида, успокойся! – медсестра осторожно положила руку на грудь больной. - Здесь молодой мужчина вчера прихoдил. Оставил тебе свой телефон. Говорит, что твoй машиной раздавило. - Мне позвoнить… - Сейчас! – она задела пальцем по надписи: дочь, и приложила аппарат к ухо больной, и оттуда раздалось: - Мама! - Юленька, доченька, как ты! - Всё хорошо! Со мной бабушка Нина и дядя Костя приходит. - Какой дядя Кoстя? - Больная не вoлнуйтесь! – произнёс зашедший врач. – Иначе, оберу телефон. Дaвайте я вас осмотрю! - Доченька, я перезвоню, - крикнула Лида и выключила телефон. Доктор осмотрел. Приказал, что-то медсестре, та тут же поставила капельницу. Когда врач вышел, медсестра взяла телефон и положила себе в карман. - Можно, я с дочерью ещё минутку поговорю? – тихо прошептала Лида. - Доктор запретил вам вoлноваться, - но всё же достала телефон и набрала номер. - Доченька… - Лида, меня зовут Нина Антоновна, - раздался незнакомый женский голос. – Выслушайте меня! Мoй сын нашёл ваш слoманный телефон. По сим-карте разыскал вашу дочь и вас. Я – пeнсионерка. Пока вы в больнице, побуду с вашей дочерью. Не волнуйтесь! Передаю телефон Юле. - Мама, не рaсстраивайся и выздоравливай быстрее! – раздался голос дочери. - Доченька, слyшайся бабушку! – схватилась Лида, как утопающая за соломинку. - Больная, выключайте телефон! – раздался голос медсестры. *** На следующий день Лиду перевели в общую палату, а вечepом, в часы приёма заглянула медсестра: - Перова, к тебе посетитель. Лида даже удивиться, как следует не успeла. Зашёл парень, какой-то некрасивый, худой: - Здравствуйте, Лида! Меня Костя зовут, - улыбнулся. – Вот пришёл навестить тебя. Не oбижаешься, что я сразу на «ты»? - Нет. Он поставил на тумбочку большой пакет: - Здесь моя мaма тебе собрала. - Кoстя, я даже не знаю, кто вы, - растерянно прoизнесла бoльная. - Я случайно нашёл твой раздавленный телефон. Симка оказалась целой. Позвонил твоей дочери. Затем разыскал тебя. - Как там моя Юленька? - Сейчас. Он взял с тyмбочки телефон, который сам оставил при первом посещении. Немного поколдовал над ним. - Вот, пожалуйста! Лида глянула на дисплей и увидела свoю дочь. - Мама! – закричала та. – Тебе бoльно? - Нет, дoченька, уже не больно. Как ты? - Ко мне баба Нина прихoдит. Больная долго разговаривала со своей дочерью. Константин терпеливо ждал. Погoворив, Лида опустила голову: - Я теперь ваш дoлжник. - Ладно тебе, Лида! – улыбнулся. – И давай, переходи на «ты»! - Спасибо, тебе, Костя! - Сейчас покажу, как пользоваться этим телефоном. *** Прoшли две недели. Винoвник той аварии принёс Лиде отступные двести тысяч прямо в больницу и привёл адвоката. На слeдующий день её выписали из больницы. Костя приехал за ней и привёз домой. - Мама! – радостно закричала дочь. Казалось, ещё немного и она выскочит из своей коляски. Лида присела рядом с ней, обняла дочь и заплакала от счастья. Затем подошла к пожилой женщине: - Нина Антоновна, бoльшое вам спасибо! - Ладно, тебе Лида! Юля мне врoде внучки стала. - Нина Антоновна, мне виновник аварии отступные принёс, - она достала из сумочки деньги. – Вoзьмите! Мне больше нечем вас отблагодарить. - Убери, Лида! – Строго произнесла пожилая женщина. - Мы с сыном, точно, не обеднеем, а тебе Юлю лечить надо. Костя yже договорился с какой-то клиникой. - Мама! - радостно воскликнула дочка. – Дядя Костя сказал, что мы с тобой поедем в больницу и мне сделают, чтобы нoжки ходили. *** Две недели пробыла Лида с дочерью в клинике. Поставили спицы. Через три месяца, нужно обратно в клинику. Затем всё это ещё раз через год и ещё раз через год. Через три года, после трёх операций и реабилитации, обещали, что Юля будет ходить. А пока девочка так и передвигалась в кoляске. К тому же, спицы доставляли неудобства. Но видно судьба решила испытать на крепость этих четверых людей. У Нины Антонoвны стало плохо с сердцем и её положили в больницу в тяжёлoм состоянии. Три ночи провела Лида в больнице рядом с этой, ставшей родной, женщиной. Возвращалась домой лишь приготовить на всех обед и немного поспать. Ночами с Юлей оставался Константин. На четвёртый день Нина Антоновна окончательно пришла в себя. Долго грустными глазами смотрела на сидящую рядом Лиду, затем тихо проговорила: - Дoченька, видно не долго мне осталось жить на белом свете. Выходи замуж за моего Костю. Он человек надёжный. Вмeсте вы и Юлю на ноги пoставите. - Нина Антоновна, разве он меня вoзьмёт? - Возьмёт! – на лице женщины мелькнула улыбка. – Обязатeльно возьмёт. *** Пожилая женщина держала за руку девочку с ранцем за спиной и букетом цветов. Если бы не довольно высокий рост девoчки, можно подумать, что в шкoлу она идёт в пeрвый раз. А она и шла в школу первый, но ужe в четвёртый класс. Первые три года она обучалась дoма дистанционно. Окончила три класса на четвёрки и пятёрки. И вoт сейчас шла в школу на своих нoгах. - Бабушка, мне страшно немного. - Что ты, Юля? Тебе уже десять лет! Вон и твои папа с мамой идут! - Доченька, ты что такая невесёлая? – подошла к ней Лида. - Боится в школу идти, - помотала головой Нина Антоновна. - Давай руку! – Константин подал девочки свою ладошку. – Пошли! - Вот с тобой, папа, мне совсем не страшно, - улыбнулась Юля. И они, весeло болтая, направились к школе, а следoм шли мама и бабyшка, тaкие же счастливые. автор Pacсказы Стpeльца (орфография автора)

Она сделала подарок для огромной страны и умерла в 22 года. В январе 1946 года к скромному обелиску, что находится на узком гребне Уллу-Тырныауз-Тау в Кабардино-Балкарии, подошел мужчина в военной форме. Он долго стоял у памятника в полном одиночестве. Смотрел на имя женщины, которая была ему так дорога, а когда на землю спустилась ночная мгла, достал именное орẏжие и выстῥелил из него. Через несколько дней его нашли в горах местные жители. Это был геолог Борис Орлов. Через 10 лет после смерти своей жены Веры он решил уйти вслед за ней. Она родилась в 1913 году в Новочеркасске в семье ботаника Александра Флерова. Так получилось, что год ее рождения стал последним спокойным годом из жизни огромной Российской империи. Дальше началась Первая мировая война, революция, гражданская. Все это Вера пережила ребенком, но ее отец не уехал из страны, считая, что каждый ученый должен служить своей Родине. Этому он учил и Веру, а она интересовалась не растениями, а камнями, разбросанными в бесконечной степи. И собирая эти камушки, мечтала стать геологом. Вера верила, что сможет найти свой самый заветный камень, тот, который поможет людям. В 1931 она поступила на горно-геологический факультет Новочеркасского геологоразведочного института. В летнее время выезжала на практику в Приэльбрусье. В 1934 году группой студентов руководил геолог Борис Орлов. Вместе они изучали верховья реки Баксан. Вера нашла странные обломки кварца и когда принесла их в лагерь, то местный житель, увидев это, только покачал головой. Оказалось, что никто из горцев такой кварц не брал, потому что в нем «плохой свинец», даже если бросить кусок в огонь, он не расплавится. Вера поняла, что перед ней какой-то очень твёрдый металл и отдала находку на экспертизу. Оказалось, что ей удалось совершить настоящее открытие: в этих местах есть вольфрамо-молибденовое месторождение. Почему вольфрам и молибден? Это редкие тугоплавкие металлы, которые используются в металлургии, автомобиле- и авиастроении, нефтепереработке, оборонной промышленности. Страна тогда очень нуждалась в таких металлах. Всем участникам экспедиции были объявлены благодарности, а Вера вернулась в Новочеркасск, чтобы закончить образование. Она знала, что судьба подарила ей возможность не только сделать важное научное открытие, но и полюбить своего коллегу. Борис Орлов и Вера стали мужем и женой в 1935 году. А геологические работы продолжились, в том же году нарком тяжелой промышленности С. Орджоникидзе распорядился начать разработку уникального вольфрамо-молибденового месторождения в Тырныаузе. 1936 год для молодых супругов выдался очень напряженным, они работали не покладая рук. Вера ждала ребенка, но несмотря на это, продолжала вести геологоразведку. 9 октября 1936 года супруги вместе горцем Юсупом, который был их проводником, возвращались домой. Но внезапно поднялся шквалистый ветер, который опрокинул мост через реку Баксан. Борис смог удержаться, а Юсуп и Вера упали на камни. Юсуп выбрался на берег, а вот Веру утянул вниз рюкзак, да и острые камни, о которых она ударилась при падении, сыграли свою роковую роль. Ее смогли вытащить, но на следующий день она скончалась в больнице. Борис Орлов был вне себя от горя, ведь он сразу потерял и жену, и нерожденного ребенка. Но нашел в себе силы жить, считая, что должен служить своей стране, создавая будущий вольфрамо-молибденовый комбинат. Действительно, он был открыт спустя год. И то, что здесь добывалось, очень помогало молодой советской республике крепить оборону страны. Когда началась Великая Отечественная, Борис Орлов добровольцем ушел на фронт. Ему удалось уцелеть во всех битвах. Он вернулся сюда в 1945 году, но оказалось, что геологоразведкой занимаются уже другие люди, комбинат успешно работает, но его возглавляет другой человек. Ветерану войны и опытному геологу не нашлось здесь места. И Борис все больше замыкался в себе, считая, что смысл его жизни после смерти жены и невозможности заниматься любимым делом утрачен. Через 10 лет после гибели Веры он пришел к памятнику, поставленному ей, и сделал то, что задумал. Его похоронили рядом с женой, а позже решением коллегии Министерства геологии СССР первооткрывателями этого вольфрамо-молибденового месторождения были признаны посмертно Вера Флерова и Борис Орлов. Но о Вере и о ее муже люди не забыли. На Кавказе вообще умеют долго помнить своих героев. Вершину горы, где девушка в 1934 году нашла молибден, назвали «Пиком Веры», красивые цветы, произрастающие в Приэльбрусье, тоже стали носить ее имя, а еще о событиях тех лет сняли художественный фильм "Всадник с молнией в руке". В безвременье 90-х годов комбинат в Приэльбрусье был закрыт, но в наши дни объявлено, что здесь будет построен новый комбинат, потому что сегодня эти редкие металлы очень нужны стране. Так что открытие Веры Флеровой и ее мужа еще послужит России.

Моя бабушка вставала в пять утра и совсем не для занятий скандинавской гимнастикой. Гимнастику ей заменяла корова, и коровьи аксессуары. Корову надо было подоить, аксессуары помыть. После работы с утяжелением, разминаясь, она готовила завтрак для людей, птицы, живности, котов, собак. Отправляла всех на работу и шла туда сама. Потом в программе были вольные упражнения на огороде. Художественная прополка, творческий полив. Уже вечером, когда все были накормлены, напоены, приготовлены ко сну, коты,выжрав молоко, спали, собаки дрыхли, она сепарировала молоко и включала телевизор. У меня в таком режиме жизни вытягивались руки, пропадал живот, и кстати, практически отсутствовали комплексы по поводу несовершенства мироустройства. А однажды, я увидел бабушкины глаза. У видел я их в тот момент, когда городская гостья, глядя на редиску, лучок, молоко, картошку, гостеприимно поставленные на стол, сообщила: - Как хорошо жить в деревне. Всё своё. Открыл холодильник и достал, а нам в магазин бежать, а там очередь... Автор: Сергей Серегин

Он умер в полной нищете. Когда его хоронили, гроб до кладбища несли на руках, и за гробом шли двадцать тысяч человек. В наше время даже на митинги платные столько народу не собирается, а тут Москва середины ХlX века. Похороны простого врача. Проститься с ним люди шли по зову сердца… В романе Ф. М. Достоевского «Идиот» один из персонажей рассказывает другому: «В Москве жил один «генерал», он всю свою жизнь таскался по острогам и по преступникам; каждая пересыльная партия в Сибирь знала заранее, что на Воробьевых горах ее посетит «старичок генерал». Он делал свое дело в высшей степени серьезно и набожно; он являлся, проходил по рядам ссыльных, которые окружали его, останавливался пред каждым, каждого расспрашивал о его нуждах, наставлений не читал почти никогда никому, звал их всех «голубчиками». Он давал деньги, присылал необходимые вещи — портянки, подвертки, холста, приносил иногда душеспасительные книжки и оделял ими каждого грамотного, с полным убеждением, что они будут их дорогой читать и что грамотный прочтет неграмотному. Про преступление он редко расспрашивал, разве выслушивал, если преступник сам начинал говорить. Все преступники у него были на равной ноге, различия не было. Он говорил с ними как с братьями, но они сами стали считать его под конец за отца. Если замечал какую-нибудь ссыльную женщину с ребенком на руках, он подходил, ласкал ребенка, пощелкивал ему пальцами, чтобы тот засмеялся. Так поступал он множество лет, до самой смерти; дошло до того, что его знали по всей России и по всей Сибири, то есть все преступники. Мне рассказывал один бывший в Сибири, что он сам был свидетелем, как самые закоренелые преступники вспоминали про генерала, а между тем, посещая партии, генерал редко мог раздать более двадцати копеек на брата.» … Этого генерала звали Фёдор Петрович Гааз. Святой доктор. Человек бесконечной доброты. Немец по происхождению, он большую часть своей жизни прожил в России. Приехал сюда в качестве личного врача одного из русских вельмож, и остался на всю жизнь. В Отечественную войну 1812 года он служил хирургом в армии Кутузова. До этого успел исследовать на Кавказе минеральные источники и написал об этом книгу. Позже, став главным врачом московских тюремных больниц и членом московского тюремного комитета, он всю свою жизнь посвятил облегчению участи заключённых и ссыльных. Вериги, которыми сковывали в те годы каждого каторжанина, весили без малого пуд — 16 килограмм. Гааз добился замены прежних пудовых кандалов на облегченные, которые сам разработал, на себе испытал, которые в половину были легче и имели кожаные или суконные подкладки, которые хоть как-то прикрывали металл от соприкосновения с телом. По его инициативе в кандалы перестали заковывать стариков, а заболевших освобождали от оков на время болезни. В московских тюрьмах при отправлении каторжных перестали их приковывать дюжинами к одному стальному пруту. Был в те годы такой способ бороться с побегами — приковывали по шесть человек с каждой стороны к здоровенной железной палке и отправляли пешком в Сибирь. При этом если человек ослабевал в дороге, а то и отдавал Богу душу, то мёртвых и больных приходилось остальным нести на себе, пока не появится на пути кузня, чтобы снять оковы. На свои собственные средства доктор Гааз снабжал лекарствами тех больных, коим не помогали родственники с воли, а также добился открытия больницы и школы для детей заключённых. Он собирал для заключённых одежду, холстину на обмотки и портянки, теплые вещи, а также духовную литературу. Раздавал собранное перед отправкой этапа в каторгу или отправлял за свой счёт в Сибирь. Доктор считал, что многие из преступников стали таковыми в результате отсутствия у них религиозного и нравственного самосознания. Поэтому всегда среди вещей были книги религиозного просвещения и азбуки, чтобы могли обучаться грамоте неграмотные, а также дети арестантов. Приехав в Россию, Гааз, благодаря своей частной практике среди богатых пациентов, стал состоятельным человеком. У него был собственный дом на Кузнецком мосту, довольно большое имение — деревенька и суконный заводик. Всё своё состояние он потратил на благотворительность. Когда личные сбережения закончились, с молотка пришлось продать имение. Но и это не спасло положения. Доктор стал банкротом. В убогой каморке, заваленной книгами, в которой он доживал абсолютно одинокую жизнь, он и скончался в 1853 году. Похоронили его на Введенском кладбище. Ограду могильную увенчали те самые кандалы, а на надгробном камне вместо эпитафии начертали призыв апостола Павла: «Спешите делать добро!».

Самолет израильской авиакомпании летит по маршруту Тель Авив - Верона. Из 160 пассажиров - около 120 - это религиозные евреи, явно сефарды, с многочисленными детьми дети носятся по самолету, их мамы и папы орут на детей и перекрикиваются друг с другом. Короче, табор уже ушел в небо оставшиеся пассажиры в отчаянии обращаются к экипажу, но экипаж беспомощен. — Самолет - это вам не автобус, не остановишь у обочины и хулиганов не выставишь. В передних рядах сидят несколько пар молодых израильтян отчаявшись заснуть или хотя бы отдохнуть, одна из них, женщина лет 30, встает в проходе и медленно снимает свою блузку, а затем и бюстгальтер. Все религиозные сразу притихли, прикрывaя глаза, свои и детей. В воцарившейся тишине молодая женщина громко говорит: - Если в самолете не будет тишины, я сниму и трусы... Её друзья обещают сделать то же самое до Вероны в салоне была гробовая тишина За проявленную находчивость и гражданское мужество, решившее проблему устойчивости воздушного лайнера в воздухе, руководство компании при прибытии в Верону вручило этой смелой женщине бесплатный билет в Рим, включая бесплатное недельное пребывание в гостинице GRAND - Hotel Землянин Ф Публикация: Зураб Альбертович

Старуха Старость пришла не то, чтобы неожиданно, но как-то не вовремя. Болели ноги, трудно было ходить, уставали глаза. Детей ей бог не дал, а племянникам никакого дела до тётки не было. Тяжело передвигаясь по комнате, старуха по утрам грела себе чай, одиноко завтракала и садилась у окна. В одно и то же время на ветку берёзы, росшей у самого дома, прилетал и садился воробей, шустрый парень, нахохленный и любопытный. Старуха равнодушно смотрела на то, как он прыгает, вертит головой, что-то выклёвывает в коре, вспархивает, улетает и вновь садится на ветку. Ближе к обеду приходилось идти в магазин. Долго продевая руки в рукава старенького пальто, старуха возилась в прихожей, кряхтя обувалась, тяжело вталкивая ноги в давно вышедшие из моды фетровые сапоги с замком-молнией. Путь со второго этажа до магазина на углу был неблизкий: мешали лужи, прохожие и машины. Продавщица старуху знала давно, не обвешивала её, не обманывала, брала из потрёпанного «гомонка» денег ровно столько, сколько нужно, а иногда и меньше – в зависимости от настроения. Бывало, она пыталась разговаривать со своей покупательницей, та смотрела на неё мутными глазами и говорила только об одном – о своих болезнях. Больше её ничто не трогало и не интересовало. Болело всё: голова, ноги, мучила постоянная ломота в пояснице, иногда глаза застилала пелена, и приходилось подолгу ждать, когда же вновь возникнут неясные очертания давным-давно знакомых предметов. Когда старуха переходила дорогу, машины резко тормозили, за спиной орали: «Куда прёшь, старая уродина, красного света не видишь?» Ничего не отвечая, она продолжала свой путь, потому что вряд ли осознавала, что грубые слова относятся именно к ней. Иногда женщины помоложе, осторожно поддерживая под руку, переводили её через дорогу. Там старуха понимала, что идти вовсе никуда и не хотела и возвращалась обратно, не обращая никакого внимания на скрип тормозов. Ночью возвращалась молодость. Снилась война. Вернее то, что было её молодостью. Во сне она не видела себя, но ощущала своё присутствие среди людей, у которых почти не было видно лиц. Но все они были хорошо знакомы ей, о чём-то говорили, смеялись и куда-то уходили. На войне был её муж. Почему-то такой, каким его увезли в больницу перед самой смертью. Молодым он ей в последнее время не снился. Теперь гораздо реже она перебирала старые фотографии, всматривалась в лица, стараясь вспомнить, кто же это. Воспоминания приходили с трудом. Ей нравились все эти люди со спокойными уверенными лицами: мужчины в папахах и модных когда-то сапогах-бурках, женщины в жакетах с высокими плечами. Ещё год или два назад старуха показывала альбом соседке и про всех очень подробно рассказывала. Теперь же узнавались только самые близкие: муж, сестра, двоюродный брат… Муж умер; сестра в доме престарелых; двоюродного брата убили хулиганы на улице и забрали у него сто рублей, по тем временам – деньги немалые. Хотя цена ли это человеческой жизни? Когда пришла телеграмма: «Приезжай, Гришу убили», она была уверена, что найдут и накажут убийц. Над могилой не плакала и клялась отомстить. Но как? Кому? И где они теперь, эти нелюди? Кончили свой век в придорожной канаве или греются где-нибудь во дворе на солнышке, безмятежно забивая козла? Старуха и не замечала, как в ней постепенно умирали желания: давно уже она не чувствовала вкуса еды, не хотела выходить на улицу или говорить с кем-либо. Видела она плохо, поэтому телевизор бесцельно стоял в углу, накрытый красной плюшевой салфеткой с жёлтой розой посередине. Она не слушала радио – с послевоенных ещё лет сохранившуюся чёрную тарелку. Всё в её доме давным-давно застыло на когда-то отведенном каждому предмету месте. В коридоре - холодильник «Орск», за которым они с мужем отстояли огромную очередь в универмаге. На кухне в резном буфете – синие и зелёные рюмки, чайные чашки с ветками сирени по бокам, хрустальная ваза для фруктов с отбитым краем, фарфоровая статуэтка – Василий Тёркин -, глубокие и мелкие тарелки и прочие совсем не нужные теперь вещи. Когда-то в её доме любили собираться гости. Накрывался стол, лепились в огромном количестве сочные пельмени, покупалось красное сладкое тягучее вино, раскрывались трёхлитровые банки с маринованными огурцами и помидорами, резалась селёдочка, выкладывались грибы – рыжики, опята, грузди – и начинался ужин с задушевными разговорами и песнями, тостами в честь хозяина и хозяйки гостеприимного дома. Постепенно компания уменьшалась, в гости приходила только двоюродная сестра с сыном, невесткой и двумя внучками. А вскоре и они перестали приезжать – заняты, наверное, очень. Сначала старуха скучала и звонила сестре, потом перестала скучать, и звонки прекратились. Дни тянулись за днями, и старуха перестала отличать один от другого. Однажды ночью она пошла на кухню за водой и упала посреди комнаты. Как всё это случилось, вспомнить она не могла, только удивлялась потом: почему, когда очнулась, не узнала своей комнаты и все предметы ей показались чужими: и большой чёрный шкаф в углу, и диван с провалившимся сиденьем, и книжные полки с давно не читанными, запылившимися от времени книгами. Сколько она лежала на полу – кто может сказать? Вдруг почувствовала: холодно, очень холодно. Особенно замерзли ноги в толстых шерстяных носках, которые она надевала на ночь. Широко открытыми глазами старуха недоумённо смотрела в потолок, словно впервые видела его. Руками она ощупала пространство вокруг себя, и поняла, что лежит на полу. Попыталась встать, но не смогла. Тогда она повернулась на бок, увидела диван и поползла к нему. Долгая дорога к дивану была утомительной, и несколько раз приходилось останавливаться, делая передышку. Самое трудное оказалось впереди. Старуха изо всех сил зацепилась руками за край дивана, попыталась лечь на него. Ничего не получалось. Раз, другой, третий… Абсолютно выбившись из сил, она всё тянула и тянула за собой непослушное грузное тело. Шпильки выпали из седых волос. Растрёпанная, обессилевшая, она отдыхала, уронив голову на руки, и снова продолжала карабкаться на диван. Кто-то звонил в дверь, и она отвечала: «Кто там?» Но голос её был настолько слаб, что даже если бы этот кто-то стоял рядом, он всё равно ничего бы не расслышал. Ей все-таки удалось взобраться на диван. Она сумела укрыться одеялом. Впервые за долгое время старуха почувствовала тихую радость: под головой подушка, рядом с диваном – тумбочка с телефоном, до которого теперь уже совсем не трудно дотянуться. Она хотела позвонить двоюродной сестре, но никак не могла вспомнить номер и перебирала в голове комбинации цифр: « Три-два-два, два-три-три, ноль –два -два..» За этой работой время прошло незаметно, и старуха уснула. За окном светился золотой день, но это теперь уже никакой роли не играло, потому что снилась ей деревня, луг и озеро, и она – маленькая босоногая девчонка с коромыслом и полными водой вёдрами. Небо высокое и голубое, солнце жаркое, трава зеленая… Всё такое удивительно яркое. И мама стоит на крыльце, любуется дочерью: взрослая уже, помощница…Девочка подходит к дому, ставит ведра с водой на скамейку, вешает коромысло на огромный гвоздь–ухналь. Мама тёплыми полными руками обнимает её, приглаживает волосы. От мамы пахнет только что испечённым хлебом. Хорошо! Мама уходит в дом, оглядывается: «Иди-ка скорее сюда, доченька, иди…» Девочка бежит за матерью, но останавливается на крыльце: в доме темно, и никуда с солнышка уходить не хочется… Потом снилась зима. Сугробы. Высокие. Снег скрипит под ногами. Это она спешит домой, в новую квартиру, которую им недавно с мужем дали. У подъезда стоит грузовик – ещё одни новоселы приехали. Наверху, в кузове, - брат Гриша, подает кому-то коробки, стулья, узлы… Гриша смеётся и машет рукой: «Здравствуй, сеструха! Иди-ка сюда, поможешь. Видишь – я на новую квартиру перебираюсь!» Брат протягивает руку, чтобы помочь сестре забраться на грузовик. Ноги почему-то соскальзывают, и грузовик исчезает куда-то вместе с голосом брата: «Дак я подожду, сестричка, подожду!» Сон прерывается. Старуха открывает глаза. Комната теперь не пугает её, и вещи не кажутся чужими. С трудом она садится. Кружится голова, ломит каждую косточку. Нужно встать. Пойти на кухню и разогреть чай. Ноги в толстых носках долго ищут тапки. Руки машинально прибирают волосы в незатейливый пучок. Свет нужно включить – темнеет уже. Старуха тяжело поднимается и, держась за стеночку, нащупывает выключатель, затем бредёт на кухню, чиркает спичкой, зажигает газ, набирает воду в чайник. Движения её теперь более уверенные и осмысленные. Ей даже показалось, что она захотела есть. Из полиэтиленового пакета старуха достала чёрствый хлеб, отрезала кусок и села на стул. Хлеб казался ей вкусным, хотя жевала она его с трудом. Закипела вода в чайнике. Старуха заварила чай, налила его в пузатую чашку и стала ждать, пока остынет. По клеёнке пробежал унылый поджарый таракан – она машинально смахнула его на пол. Таракан тут же оклемался от падения и нырнул в щель под плинтусом. Чай пился долго, наполняя старуху теплом. Теперь уже не так трудно было встать. Она подошла к раковине, вымыла чашку, поставила её в буфет и двинулась обратно в комнату. Села на диван отдохнуть. Жизнь наполнилась новым смыслом. Нужно было обдумать: как же это она упала и долго ли лежала посреди комнаты? И могла ли умереть? И нашли бы её или нет? А если бы нашли- то скоро или как? Зазвонил телефон. Старуха подняла трубку и услышала знакомый голос. Что-то вроде радости шевельнулось в её сердце, и она долго и подробно рассказывала, как упала и как не узнала свои вещи в комнате. И даже похвасталась, что теперь уж совсем хорошо себя чувствует. А приходить к ней не надо – для чего такое беспокойство… Завтра она и сама в магазин сходит – не беспомощная, силы еще есть… Телефонный разговор был долгим – а куда торопиться? Наговорившись досыта, старуха прошла в ванную и долго, с удовольствием умывалась. Помыла вставную челюсть, хотела положить в стакан, но передумала. Потом причесалась, заколов волосы красивыми костяными шпильками, надела чистую ночную рубаху, новые шерстяные носки. Потихонечку добравшись до дивана, перестелила постель, чувствуя, что силы прибывают, и радуясь, что всё-то она может сама: и чай согреть, и постель постелить. В чистой постели было уютно, над головой мерцал ночник; казалось: ничего-то не изменилось в жизни, старость отдвинулась куда-то, пройдут болезни и скоро снова станет легко ходить по комнате, мыть посуду. И даже книги можно будет читать, которые вот уже столько лет она не брала в руки. Старуха не заметила, как заснула. Глаза сами собой закрылись. Сон был спокойный, глубокий, радостный. Снился ей синий еловый бор, раннее утро. Солнечные лучи сквозь синие ветви дробят тень, падают на росистую траву, отражаясь в прозрачных капельках, висящих на стебельках. Маслята с коричневыми липкими шапочками выстроились в рядок – до чего же красиво! -Ау! Ау! Катенька! Где ты? -Здесь! Иди-ка сюда! – зовёт она мужа.- Грибов тут полным-полно! Хорошенькие такие! -Ты сюда иди! Иди скорей! И она идёт к мужу. Тихое солнце льётся на траву, цветы, синий мох под елями. Паук насторожился на паутинке рядом с дрожащей в ней жемчужной мушкой. Ноги мёрзнут в росистой траве. А она всё идёт, идёт на голос мужа. Вот он. Рядом. Обнимает её: «Ну что ты долго так шла, Катенька?» Ольга Неручева

Зачем нужно жить до 90 лет: хороший ответ дала Брижит Бардо. Интересный диалог я услышала на книжном развале. Две женщины слегка за 50 рассматривали книгу "Как дожить до 100 лет" и посмеивались. Одна говорит другой: - В наше время нужно другие книги издавать: как ни в коем случае не дожить до 100 лет. С нашей-то медициной старость - одно мучение. - Да, без денег старикам нельзя. Люди сейчас такие, даже самые близкие стакан воды не подадут... Обе подтянутые, хорошо одеты, стрижки, маникюр, туфли хорошие, качественные. Я рассматривала их и думала: почему старость у них ассоциируется с одиночеством и забвением? Мне довелось жить в Средней Азии, я видела как 90-летняя соседка сидит во главе стола, вокруг нее пятеро постаревших детей, пятнадцать взрослых внуков и 30 маленьких правнуков. Вся семья собралась на ее юбилей. Эти 30 правнуков танцевали, а она глухо смеялась сквозь беззубый рот и хлопала в ладоши невпопад, едва слышала музыку. Это ли не счастье? Но какое же оно трудное. Сначала надо пятерых вырастить, всю себя отдать. Потом с внуками помогать. Стойко сносить все удары судьбы, умноженные на пятнадцать. За каждого ведь сердце болит. И только потом, годам так к 80, когда зубы выпали, уши не слышат, а глаза не видят - сесть на топчан, расслабиться и улыбнуться: жизнь прожита не зря - есть чему радоваться. Неужели у россиянок, которые живут активной жизнью, и рожают по одному ребенку, который не факт, что будет жить где-то рядом, совсем нет шанса на счастливую старость? Моя знакомая сказала: тогда надо в жизни что-то создать, чтобы собой гордиться и чтобы до глубокой старости тебя на руках носили: проектировать станции метро, строить дома, сниматься в фильмах, помогать кому-то, спасая от беды... Неужели счастливую старость нужно еще заслужить? А те, кто в фильмах не снимается? Им долго жить противопоказано? Сесть в тени, в сторонке, и ждать? Французская актриса Брижит Бардо рассказала журналистам про затяжные депрессии, с которыми она столкнулась в пожилом возрасте. Где-то далеко остались слава, популярность, внимание мужчин и красота. Она все никак не могла смириться с тем, что все это теперь принадлежит другим, не могла принять свой возраст. О чем мечтать? Чем жить и для чего? Чему радоваться? Она искала ответ на этот вопрос: в жизни других, внутри себя. И пришла к выводу: А жить нужно ради мелочей. Ради рассвета в пять утра и заката в пять вечера, ради дорожных путешествий с музыкой в ушах и ветром в волосах, ради танцев под дождём, ради смеха до боли в животе. Ради любимых песен и хороших книг, ради улыбок без повода, ради длинных разговоров, ради печенья с чаем, ради отдыха после долгого тяжёлого дня, ради блеска в глазах. Жить ради звёзд провожающих тебя домой. Жить ради людей которые помнят, что ты пьёшь чай без сахара и ненавидишь лук. Жить ради длинных прогулок, ради объятий и новых знакомств. Жить ради тех мелочей, что позволяют почувствовать себя живым.