Зеленая лампа

"СВЕКРОВЬ" Не смей развращать моего Сына!— Крикнула свекровь, увидев невестку в костюме медсестры... — Ты что на себя напялила? Совсем стыд потеряла? Мой дом не бордель! Грязной похоти здесь не место! Ну, держись, извращенка! — Нина Ивановна схватила с кресла декоративную, бежевую подушку и запустила её в Валю. — В моей светлой квартире я запрещаю жить во грехе! — Свекровь гневно посмотрела на Валю. — Нина Ивановна, зачем кричать? Можно же спокойно сказать, если вам что-то не нравится. — Растерянно ответила Валя, которая совершенно не ожидала увидеть свекровь. — Спокойно? — Выпалила Нина Ивановна. — Я в твоём возрасте уже с двумя детьми сидела, по ночам дом драила, а в перерывах еду готовила. — А у тебя... — Свекровь презрительно окинула взглядом квартиру, которую она отдала сыну после свадьбы. — Грязно, как в сарае, нормальной еды нет, а про внуков вообще молчу. Скорее, рак на горе просвистит песню Утёсова, чем ты разродишься. — Почему же грязно? — Валя подняла с пола подушку, отряхнула и положила её на кресло. — К нам дважды в неделю приходит домработница и всё здесь убирает. — Что? Ты приводишь в мой дом незнакомых людей? — Нина Ивановна напряглась. — Кто тебе разрешил? А если она меня обворует? Ты в своём уме? — Во-первых, вы отсюда вывезли все ваши вещи, как только мы сюда приехали. Так что если что-то и пропадёт, то только из наших вещей. А во-вторых, — Валя облокотилась на стол. — Взять домработницу... Это было решение вашего сына. — Надеюсь, она сворует твой грязный наряд. Смотреть на тебя противно! А ну, быстро переоделась в нормальную одежду. Жду тебя на кухне. — Свекровь громко хлопнула дверью спальни. — И не смей ходить на каблуках по паркету. Бессовестная! — Крикнула вдогонку Нина Ивановна. — А Диме нравится этот образ, — Валя улыбнулась себе перед зеркалом и надела спортивный костюм. — Это что за дрянь несъедобная? Ты чем моего сына травишь? — Нина Ивановна вовсю хозяйничала на кухне, доставая из холодильника разные контейнеры с едой. — Это же есть невозможно. — Вам не нравится, Нина Ивановна, а нам нравится. — Валя поставила чайник. — Это готовая еда. Сейчас для экономии времени очень удобно заказывать уже готовые блюда. Их прямо домой привозят. — Ты мне в уши-то не заливай. — Недовольно ответила свекровь. — Еду ей готовую на дом привозят. А ты знаешь, из чего готовят эти ваши готовые блюда? — Из нормальных продуктов. Из чего ещё. Чай будете? — Валя налила кипяток в чашку и бросила ароматный пакетик с заваркой. — В этом доме из качественной еды у тебя походу только чай... А эту гадость, которой ты пичкаешь моего сына... Её делают из второсортных продуктов с истёкшим сроком годности. Можешь не сомневаться. — Фыркнула свекровь. — Вот загремите в больницу как-нибудь с отравлением, я на вас посмотрю. Вот там как раз нормальные медсёстры будут. — Нина Ивановна взяла чашку. — Они-то одежду по назначению используют. А не для грязных, плотских утех! Нина Ивановна вспомнила, что она только что видела невестку в непристойном виде, и женщину интуитивно передёрнуло от отвращения. — Два года уже едим и всё нормально, Нина Ивановна. Не пойму, что плохого в домработнице и готовой еде. Сразу столько свободного времени освобождается. Здорово же! — Валя добавила в чашку холодной воды и сделала большой глоток. — А зачем тебе свободное время? — Свекровь вопросительно посмотрела на жену сына. — Внуков ты мне так и не сделала, по хозяйству мне на даче не помогаешь. Ты чем занимаешься-то, бездельница? — Как чем? Живу! Работаю... Радуюсь жизни вместе с вашим сыном. — Валя решила прояснить свою позицию, хотя в душе знала, что спорить со свекровью... это как лить ароматное масло на грязную сковородку. — Радоваться она вздумала, — буркнула свекровь. — Пока тебя не было, мой Димочка и сам убирался, и так вкусно маме готовил. И помогал... А что теперь... — Свекровь злобно посмотрела на чашку, а потом на Валю. — "Мам, я не смогу приехать, я отправил к тебе курьера"... "Мама, я не заберу тебя с дачи, я отправил такси". Вот как мой сын теперь родной матери отвечает. И это ты его надоумила. Со своими липовыми удобствами и извращениями. — Свекровь звонко ударила по столу ладонью. — Не смей портить моего сына! Это всё твоих рук дело. И чтобы быстро мне внука заделали. В этом году! Иначе лишу Димку наследства. Посмотрим, как вы запоете. — Нина Ивановна резко встала из-за стола. — Нина Ивановна, а вы зачем пришли-то? — В этот день Валя совершенно не ожидала увидеть свекровь, которая свалилась как снег на голову. — Что? Это моя квартира! Когда хочу, тогда и прихожу. А за тобой, безнравственная курица, глаз да глаз нужен. — Выкрикнула свекровь. — Быстро отдала мне свой наряд медсестры! — Нина Ивановна выпучила глаза. — Извините, конечно, но, во-первых, он вам не налезет, а во-вторых он мой. Я его сама купила, чтобы порадовать Диму. — С обидой ответила невестка, которой надоело терпеть упрёки свекрови. — Ах ты, шкура, дерзить мне вздумала! — Свекровь посмотрела на невестку колючим взглядом. — Я его сожгу от греха подальше! Тебе самой не стыдно, что без этого костюма ты моего Димочку уже не цепляешь. — Я его всегда цепляю, у нас прекрасные отношения и наша личная жизнь вас не касается. — Отчеканила Валя. — Не знаю, зачем вы пришли, но вам пора. Невестка тоже встала, чтобы ускорить процесс ухода свекрови, но не тут-то было. Весь шок начался как раз дальше. — Не хочешь по-хорошему, значит, будет по-плохому. — Нина Ивановна бросилась в спальню. — Сейчас я наведу порядок, сейчас я наведу порядок! — Свекровь быстро зашла в комнату, резко захлопнула перед носом Вали дверь и повернула ключ. — Нина Ивановна, что вы тут себе надумали. Немедленно откройте, — Валя сильно дёрнула ручку двери, но дверь была плотно закрыта. В то время как Валентина возмущённо стучала в дверь, Нина Ивановна решила устроить масштабный обыск и тщательную ревизию всех вещей невестки. Женщина энергично выворачивала все ящики пока не наткнулась на тот самый похабный ящик. — Что! Тут есть и другие костюмы? — Свекровь с отвращением достала костюм горничной, костюм стюардессы и еще парочку костюмов. А внизу ящика её ждал шок. Впервые в жизни Нина Ивановна увидела вживую игрушки для взрослых. — Ах ты вульгарная мерзавка. Так и чувствовало сердце матери, что что-то не так с этой девкой. Охомутала моего сына своим развратом и радуется. — Не сдерживаясь в выражениях, свекровь орала из спальни. По набору грязных слов Валя поняла, что свекровь нашла тот самый пикантный ящик. — Нина Ивановна, немедленно откройте. Что вы за цирк устроили! Я запрещаю вам рыться в моих вещах. — Грозно крикнула Валя, но свекровь было не остановить. Нина Ивановна нашла в одном из шкафов ножницы и принялась кромсать непристойные наряды невестки. — Не смей развращать моего сына! — Женщина в бешенстве резала на лоскуты платье за платьем. — Я тебя поставлю на место, сальная финтифлюшка. — Свекровь с особым усердием стала разламывать игрушки для взрослых. Валя не выдержала и набрала мужу. — Любимый, твоя мама... она пришла без приглашения... Устроила скандал и заперлась в спальной. Кажется, она не в себе. Ты что так долго? Срочно приезжай! — Взволнованно выпалила Валя, когда Дима взял трубку. В это время свекровь вошла в раж и явно не собиралась останавливаться. Женщина решила избавить Валю от дорогого, эксклюзивного нижнего белья. — Бульварная распутница! Непристойная мерзопакость! Корсеты с чулками она носить вздумала. Кружево ей, видите ли, нравится. Моя квартира... Мой сыночек... — Свекровь с упоением орудовала ножницами. — Это тебе не публичный дом! Не бывать этому. Моего Димочку она развратить захотела! А он потом мать ни во что не ставит! — Женщина искромсала всё нижнее бельё невестки, включая даже самые приличные экземпляры. Нина Ивановна остановилась, когда отрезала рукав у обыкновенного свитера. Который в страхе вжался в шкаф и всем видом молил о пощаде. — Так это уже одежда. Одежду я портить не буду. Я же не какой-то вандал вредитель. — Свекровь отбросила ножницы и торжественно окинула взором большую кучу изрезанных вещей посреди спальни. Кучу, которая к концу её работы доходила ей до пояса. Валя любила модную одежду. Дорогую, красивую одежду. Невестка сама хорошо зарабатывала в своём агентстве недвижимости и покупала много разных, элегантных нарядов. Валя могла себе позволить покупать не только роскошную верхнюю одежду и платья, но и недешёвое, эксклюзивное нижнее бельё. Включая костюмы для взрослых игр, каждый из которых стоил не меньше пятидесяти тысяч рублей. Муж Вали, Дима был в полном восторге от ночных перевоплощений супруги. Отчасти, благодаря насыщенной ночной жизни, их брак был крепким и счастливым. Когда Валя, вместе с вернувшимся с работы мужем, вошла в спальню, она не могла поверить своим глазам. Обида, изумление, гнев... За секунду Валентина поймала весь спектр самых сильных негативных эмоций. — Что вы наделали, Нина Ивановна... Вы хоть знаете, сколько это стоит... — Глаза Валентины округлились до размера блюдца, из которого свекровь у себя на даче жадно глотает чай, оттопырив мизинчик. В гробовой тишине крупные слёзы смачно упали на паркет. — Это же всё фирменное... Это всё стоит несколько миллионов... Вы... Вы что наделали?! — Валя в изумлении и ужасе застыла у входа в спальню, закрыв от шока рот руками. — Мам, ты что натворила? — Взволнованно выдавил из себя Дима... — Как ты могла такое сделать... У тебя всё хорошо с головой? — У меня-то с головой всё в порядке, — усмехнувшись, ответила мать Димы. — А вам точно нужно сходить к психиатру. — Резко выдохнув воздух, свекровь покачала головой. — Димочка, эта пошлая стерва тебя совсем развратила. Ты раньше у меня таким хорошим был, о маме думал, заботился... А теперь что... Присылаешь мне еду с курьером, почти не звонишь, не приезжаешь... — Свекровь тяжело вздохнула. — Эта ветреная девка перед тобой вот в этом похотливом белье и костюмчиках своих расхаживает, а ты и рад этому. — Променял маму на эту панельную пигалицу. — Свекровь бросила пронзительный взгляд на Валю, до которой только стало доходить, что произошло за те полчаса, когда она ломилась к себе в спальню. — Это порча чужого имущества. У меня есть в телефоне все доказательства покупки. Вы мне всё до копейки отдадите или я вас засужу, — злобно прошипела Валя. — Вы не имели никакого права рыться в моих вещах и тем более их портить. — Валя с трудом сдерживала эмоции. — Это подсудное дело, вы меня слышите?! До копейки всё вернёте! — Успокойся девочка, я тебе ничего не верну. Это ты не имела никакого права развращать моего сына и отдалять его от меня. Сама разрезала свои шмотки и ещё старушку обвинить хочешь... — Буркнула свекровь. Уничтожая одежду невестки... Вопрос порчи чужого имущества и стоимость изделий волновали Нину Ивановну не более чем специфика гражданского кодекса Зимбабве. Но когда чувства остыли, и Нина Ивановна стала понимать, что она наделала, женщине стало не по себе. Свекровь поспешила ретироваться и как можно скорее покинуть квартиру. — Мать, ты что учудила? Кто тебе разрешил вообще рыться в вещах моей жены. — Дима грозно посмотрел на Нину Ивановну и перекрыл собой выход из спальни. — Я пришла к тебе в гости, а она тут расхаживает в чулках, на каблуках и в костюме медсестры. Это вообще нормально? От такой пошлости меня чуть инфаркт не схватил. А потом твоя жена мне дерзить вздумала. А я не потерплю неуважения в своём доме. — Крикнула свекровь. — А зачем ты вообще пришла? — Дмитрий сердито посмотрел на мать. — Это мой дом, когда хочу, тогда и прихожу. И слава богу, что пришла. Своими глазами убедилась, как низко вы пали. Тебе самому не стыдно? — Свекровь обиженно поджала губы и бросила резкий взгляд на сына. — Дай пройти. — Мама, я уже взрослый. И то, чем я занимаюсь с Валей, тебя не касается от слова совсем! — Раздражённо ответил Дима. — И за испорченные вещи ты Вале вернёшь деньги. Валя честно всё посчитает, и ты ей всё возместишь. — А мне за испорченные нервы, кто деньги вернёт? — Взвизгнула свекровь. — И вообще вы уже пять лет бесплатно в моей квартире живёте. Тебе не стыдно такое матери говорить? — Тут только этот один корсет восемьдесят тысяч стоит, я его три месяца ждала... — Всхлипнув, Валя присела и подцепила элегантным ногтём изумрудный лоскуток. — Значит, ты продашь машину и вернёшь мне деньги, если твоя мать не отдаст, — Валя встала и злобно посмотрела на мужа. — Вот, видишь, как запела, чертовка, — злорадно произнесла Нина Ивановна. — Теперь эхта женщина демон с тебя деньги требует. — Вот на ком ты женился, видишь? — Если ты продашь машину и вернёшь ей деньги, то и мне верни за пять лет, что вы тут живёте. А сейчас мне пора. — Свекровь бросила брезгливый взгляд на спальню, оттолкнула сына и направилась к выходу — Если ты не вернёшь деньги, я отсюда сегодня же навсегда уеду. И больше никогда с тобой не буду общаться. Ты вконец попутала берега! — Крикнул Дима, когда Нина Ивановна практически была уже у двери. — Ты смеешь угрожать матери? — Свекровь развернулась и уставилась на сына, который вышел из спальни. — Ещё как смею! — Отрезал Дмитрий. — Ты вламываешься без приглашения, вредишь моей любимой жене, вечно всё критикуешь и постоянно кривишь носом. — Я?! — Свекровь с возмущением наклонила голову и демонстративно прижала руку к сердцу. — Еда тебе наша не нравится, домработница видите ли тоже... И то, что мы отдыхаем, наслаждаемся и радуемся жизни... Тебя тоже не устраивает. Мне Валя только что рассказала, как ты фыркала на кухне... — Мужчина подошёл к матери. — Меня уже достало, что есть только твоя точка зрения и все остальные неправильные. И сегодня ты явно перегнула палку. Это последняя капля, мама. — Так что... Либо ты отдаёшь все деньги за испорченные вещи, либо я полностью прекращаю с тобой общение. — Дима облокотился рукой об стену и сжал зубы от недовольства. — Значит, ты выберешь эту развратную, похотливую девицу, а не родную мать? — Прошипела Нина Ивановна. — Неблагодарный. — Да, выберу! — Дима решительно посмотрел в глаза матери. — Чтобы я отдала деньги за эти развратные тряпки? Да я лучше умру! В жизни этого не будет! В таком случае прощай, сынок. Рада была быть твоей мамой. — Всхлипывая, Нина Ивановна вышла из квартиры. — Зато я не рад! — Крикнул Дима. Мужчина громко закрыл дверь и устремился успокаивать жену. Машину продавать не пришлось, но Дима отдал жене всю сумму за испорченную его матерью одежду. Пришлось распотрошить вклад. Валя не хотела брать, так как искренне любила мужа, но Дмитрий настоял. На следующий день Дима и Валя сняли квартиру и переехали в другую часть города. Дима заблокировал на телефоне номер матери и больше с ней не общался. Когда Дима и Валя переехали, Валя практически сразу забеременела. Словно что-то невидимое и злое перестало мешать. Или женщина просто расслабилась, зная, что её нервная система больше не будет подвергаться злым атакам свекрови. — Когда одна дверь закрывается, где-то открывается другая, — загадочно произнесла Валя, протягивая Диме тест с двумя полосками. — Мы пять лет этого ждали! Ура! Вселенная на нашей стороне. — Узнав счастливую новость, мужчина стал прыгать от радости. — Теперь точно будет всё хорошо! — Дима нежно обнял супругу. — Именно так, Димочка. Ведь мы так любим друг друга — Валя поцеловала мужа, когда он положил ей голову на живот. А что Нина Ивановна? На старости лет женщина завела блог, где брызжет ядом на современный образ жизни, осуждая всё подряд: от доставки еды до пластических операций. Блог стал весьма популярным, и женщина точно знает, ради чего встаёт по утрам. Но внука она так и не увидела. И пока Валя с Димой радостно гуляют с малышом в одном из уютных московских парков, а Нина Ивановна строчит очередную гневную статью про вульгарные наряды современной молодежи... Большое и яркое солнце по-прежнему беспристрастно и одинаково светит как всем хорошим, так и всем плохим людям. Автор - Арт Гаспаров.

Аннушка. Часть 20. Месяца через три после того, как попали они к семье Петерс, в доме началась подготовка к приезду гостей. Гана, прислуживающая хозяйке, шепнула, что на побывку с фронта едет сам хозяин Отто, получивший лёгкое ранение. Девушки отмывали окна, выхлапывали постели, по приказу хозяйки были почищена посуда и большой камин в спальне хозяина. Начало истории  Самого приезда Отто работники не видели, лишь слышали громкие разговоры во дворе, да шум от приехавших гостей. В небольшое оконце, в которое проскочит разве кошка видны были светящиеся окна дома, мелькали тени, разносился по округе пьяный смех людей. -Пируют, сволочи,- в сердцах ругнулся Николай, приставая на цыпочки, чтобы выглянуть в оконце,-видать этот Отто важная шишка, вон их сколько понаехало, десятка два. -Хорош зенки пялить, Николаша, смотри, что Гана и Маша смогли нам из дома вынести, это же пирог, из белой муки, с мясом! Ребятушки, налетай, отпразднуем и мы приезд хозяина! -Чтоб он подавился, сволочь пузатая! -продолжил ругаться Коля, откусывая пирог,-ммм, совсем как у мамки моей, вкуснотища! -Ну тут ты загнул- оговорил его Антип, -разве это пирог? Вот моя маменька рыбники стряпала, закачаешься! Корочка тонкая сверху, маслицем политая, сухарями молотыми присыпанная, а под ней карасики, один к одному, лучком приправленные. А это? Недоразумение одно, ни вкуса, ни запаха! Это нам вначале с голодухи вкусным показался, а сейчас ем, словно вату жую. Давайте укладываться, ребята, завтра с утра на работу погонят, пока хозяева отсыпаться будут, эх, сейчас бы к Настюшке моей, да под бочок- вздохнул Антип, укладываясь на солому. -А я бы от Ганочки не отказался-подговорился к нему Николай,- уж какая гарная дивчина, как яблочко наливное! -Скажешь тоже! Худая, как вобла, одни глазищи! -подначил его Антип. -Боюсь, мил человек, и у наших бабонек, что дома ждут только глаза и остались –Николай взбил руками осевшую солому и прилёг рядом с другом. Не спалось им в эту звездную ночь, думалось о разном, лишь к утру забылись они тревожным, коротким сном. Хозяина Антип не видел несколько дней, тот не появлялся на хозяйственном дворе, зато фрау Берта лютовала особенно, прикрывая чепчиком лиловый синяк на виске. Попавшегося в недобрый час ей под руку Антипа она облила из помойного ведра и заставила в таком виде стоять несколько часов на холодном ветру. -Я вам покажу,-кричала она,-русские свиньи, кто здесь хозяин! Скоро всех вас изведем, под нож пустим, как скот! -Не надорви пуп, -шептал онемевшими от холода губами Антип,-подстилка немецкая! Хоть и сидела Анна недвижно у костра, а многое так и неведомо ей осталось. Поняла лишь, что зять живой, только, почему-то на статую ледяную похож, а сын в беде и помочь может письмо, отчетливо увидела она треугольник с фронта, вот только не разобрать, то ли ждать письма, то ли было оно уже? Затоптав ногами костер поспешила она домой, впереди долгий день, наполненный повседневными заботами и трудами, главное –живы родные люди, а там уж как судьба вывезет. С хозяином Антип столкнулся как-то утром. Зашел в сарай, а там длинный, худой мужчина сам пойло свиньям выливает, рядом один из внуков вертится. Увидел Отто Антипа, замер, словно приведение перед ним, а мальчишка, кривляясь и на пойло показывая закричал: - Das ist Ihr Essen von russischen Schweinen,-ешьте мол, для вас это еда. Дед его подзатыльником успокоил, кивнул Антипу и вышел. Прошло ещё несколько месяцев, пришло в Романе нежаркое, дождливое лето, Отто по какой-то причине остался в деревне, не вернувшись на фронт, рано утром он уезжал из дома, возвращался затемно и никто из работников не знал, чем он занимается во время отсутствия. -Странный он какой-то, Коля, как мешком муки пришибленный, ходит по двору, как тень и мне всё кажется присматривается ко мне, как будто ждёт чего-то. -Перо он в бок ждёт, немчура недобитый, эх мне бы парочку гранат в руки, я бы тут разнес всё к чертовой матери-ругнулся друг, помогая Антипу донести ведра до сарая. Сам он во всю крутил любовь с Ганой, украдкой встречаясь в укромных уголках усадьбы. За работниками хоть и присматривали, но уже не так рьяно, как в первые дни, а после того как Антип помог починить внезапно вставший на пашне трактор почти не наказывали, хотя фрау Бета всё так же любила издеваться над ними, не отставали от неё и внуки, каждый раз придумывая для себя забавы всё изощрённее. -Фашисткие гаденыши, -матерился Николай, вытряхивая из поношенных ботинок мелкое стеклянное крошево, до крови изранившее его ноги,-мог бы, ноги оторвал и спички вставил, все в бабку, такие же немтыри! Это надо же успели когда-то стекла сыпануть в ботинки! - А Берта что? Она же дальше крыльца не разрешает заходить? -Жабы все трое ещё утром уехали за покупками, управляющий с ними, а дома только Маша и Гана остались. - И на кой черт тебя понесло туда, дети же в доме? -Да кто ж знал, что так получится? Я на минуточку заскочил, овощи с огорода принес, меня Отто заставил, сам бы я не сунулся никогда! -Странно, обычно он в это время отсутствует и вообще не вмешивается в хозяйственные вопросы, Берта сама тут всем распоряжается-задумчиво сказал Антип, оглядывая двор, опасаясь, что кто-нибудь заметит, как присели они в тени сарая. -Да какая разница? Вмешивается, не вмешивается, нам-то что с этого? Мы же для них просто рабы, щелк пальцами и нету нас! - разгорячился Николай. -Не заводись особо! -предупредил его Антип,-где ты видел его в последний раз? -Да говорю же, на огороде! Они с французиками там рамы тепличные поправляют. -Говоришь уехали жабы? Пойду, попробую поговорить с хозяином, разве можно с людьми так обращаться? -Стой, дурак! Да остановись же! -пытался догнать его Николай, но тут же взвыл от боли в ногах, сотни мельчайших осколков стекла, оставшиеся под кожей ступней, не дали сделать ему ни шага. Отто Петерс с удивлением смотрел на шагающего по огороду Антипа, обычно работники не были такими смелыми и старались не попадаться ему лишний раз на глаза. Жан помогающий ему вставлять стекло в тепличную раму ринулся было наперерез Антипу, пытаясь его остановить, но хозяин сделал жест рукой, останавливая его. -Ты немчура поганая долго над людьми измываться будешь! –яростно выкрикнул работник, подходя к ним поближе, Отто плохо понимал то, что он говорит, но по выражению его лица и без слов всё было ясно. Жан, наклонившись к хозяину перевел слова Антипа. -Да встретиться бы с тобой в бою, я бы тебе показал, где раки зимуют! -разорялся тот, не обращая внимания на Жана, который жестами просил его остановиться. Отто что-то сказал ему и тот, оглядываясь по сторонам вполне отчетливо, но медленно, тщательно проговаривая русские слова сказал Антипу: -Тише, товарищ, не здесь, идём с нами, - он показал на небольшой сарайчик на краю огорода, где хранились инструменты. Удивленный тем, что Жан знает русский язык Антип пошёл вслед за ними. Жан состоял в тайной антифашисткой организации, которая хоть и не совершала крупных диверсий против немцев, но и не поддерживала существующий режим, помогая устраивать побеги военнопленным из ближайших лагерей. Обо всем этом он торопливо рассказал Антипу: -Мы с вами, товарищи, только тсс, об этом никому! Отто во время их разговора молчал. Он родился в Германии, в небольшом городе Зиген, чуть позже его родители перебрались во Францию где и обосновались в Ромене, но связь с родиной он не терял и именно оттуда привез свою жену Берту. Та считала себя истинной арийкой и с пренебрежением относилась к другим людям. Их союз держался на денежных отношениях, семейных традициях, которые не пристало нарушать, привычке. В их среде разводы были не приняты и терять годами нажитое имущество ни она, ни он не хотели. Оба сына, рожденные в их браке в данный момент воевали, служили в СС, были при чинах и занимали высокие посты, благодаря которым Отто больше на фронт не вернулся. Сложно сказать почему он начал помогать военнопленным, находящимся в лагере возле его деревни, возможно изменила его война и то, что он увидел на фронте, возможно проснулись в нём теплые воспоминания детства, когда любимая бабушка учила его маленького доброте и внушала мысль, что добрые дела угодны Богу. Он не мог в открытую выражать свои мысли о войне и своём отношении к ней, поэтому не вмешивался в то, что творила Берта в их хозяйстве, но, чтобы не видеть её бесчинства уезжал из дома якобы по делам и сидел целыми днями в небольшом кабачке в ближайшем городе наливаясь вином и жалея себя. Именно здесь он встретил Жана, разговор с которым открыл ему глаза на многое и придал новый смысл жизни. Он также много времени проводил вне дома, но теперь у него была цель, он подыскивал возможность переправки военнопленных за границу, в безопасное место. -Переведи ему, -сказал Отто, обращаясь к Жану, когда устроились они на скамье, стоящей у стены. - Прошу вас не поднимайте шума и не устраивайте скандалов попусту. Понимаю, что с моей женой нелегко, но здесь вы в относительной безопасности и вам гораздо легче, чем тем, кто находится сейчас в лагере, там люди десятками в день умирают. Потерпите, не принимайте никаких действий, мы решаем вопрос с вами. -То есть вы предлагаете терпеть жестокость вашей жены? Быть мальчиками для битья? - Антипа трясло от ярости. -Тише, товарищ, тише-сказал ему Жан, примеряющее положив свою руку на его успокаивая, -мы делаем всё возможное, нужно только потерпеть. -Так терпелка кончилась! Ты понимаешь это? Эти гаденыши ноги Кольке нарушили, сегодня они стекло в ботинки подбросили, а завтра, что? Уморят как крыс? -Я поговорю с внуками-тихо сказал Отто, понимая, что за время их знакомства Антип его так и не узнал. Да и где ему было узнать того немца с испуганным лицом, которого он пожалел тогда на пшеничном поле вначале войны. Именно после этой встречи, чудом оставшись в живых Отто впервые задумался о том, как хрупка и бесконечно дорога человеческая жизнь. Вернувшись после встречи с хозяином Антип всё рассказал Николаю. -Что думаешь, дружище? –спросил он его. -Да что тут думать? Бежать надо! Чем быстрее, тем лучше! Не верю я этому немцу, хоть убей меня, но не верю! Вот ноги мои заживут и двинем! -Куда двинем? Без жратвы и конкретного плана нас тут же поймают-возразил ему Антип. -Ну так что ж, зато свободными помрём, а не рабами-упрямо сказал Николай. Через несколько дней они, взяв с собой небольшой запас продуктов, который помогла им собрать Гана, дождавшись ночи потемнее, через дыру, проделанную в крыше сбежали. Утром их пропажа была обнаружена, Берта рвала и метала и в погоню за беглецами были отправлены охранники лагеря с собаками. Антипа и Николая нашли возле реки, тут же избили и снова отправили в лагерь, из которого была одна дорога –в газовую камеру. Лиза с ума сходила, не получая писем от мужа. Не зная, что и думать она, тайком от матери, вечером, отправилась к свекрови. Дома была одна Нюра, тяжело ходившая первенцем, одутловатая, встретила её неласково. -А где все? -спросила гостья, оглядывая пустую избу. -В клуб ушли, собрание Душечкин проводит, али ты не знала? -Забыла,-покаялась Лиза, которая за тревожными мыслями и впрямь не вспомнила о том, что сегодня отчетно-перевыборное собрание, -а ты чего ж не пошла? –спросила она хозяйку. -Рожу не сегодня-завтра- ответила ей Нюра, тяжело присевшая на табурет,- разболокайся, вон красная какая с мороза, чаем напою. Январь 1944 года и впрямь был морозным, хотя ничего удивительного, редкая зима в Зауралье была мягкой. В январе-крещенские морозы, в феврале –ветра и метели, да и весна могла задержаться и в мае выпавший снег никого не удивлял. -Некогда особо рассиживаться-стала отнекиваться гостья, -да я собственно к Анне Егоровне заскочила, тревожно мне за Васю очень, целую вечность писем не было, а вы, люди сказывали, и будущее и прошлое видите. -А чего тревожиться? -спокойно сказала ей Нюра, жив-здоров твой муженек, мне это доподлинно известно, а что там и как это ты у своей мамашины узнавай! -А мать моя здесь при чем? -удивилась гостья. -А ты к стенке её прижми, возьми да спроси, где мол письмо от Васеньки из госпиталя, сама всё и увидишь! -Не зря говорят, что вы ведьмы! – Лиза даже не ожидала от себя подобной храбрости, обычно она скрывала своё отношение к тому, что обе и свекровь и золовка были связаны с ведовством. -Ну и дура ты, Лизка, хотя и партейная, мать твоя с Мироновной сегодня шепталась про то, что летом ещё письмо пришло из госпиталя, а она его от тебя скрыла. Спрашивала у той совета, как быть, а у той, сама знаешь, вода в заднице не держится, вот она к матери моей и прискакала с новостью. Та хотела сразу после собрания к вам зайти, а ты её опередила. То, что, жив, знаю, чувствую просто. Ты вот палец поранишь больно? Больно. Вот и мне больно становится, когда близкий человек на тот свет отправляется, понимаешь? Дар у меня такой, с детства с ним живу. Вася хоть и не кровный мне брат, но мы выросли вместе, пусть бывало ссорились и не понимали друг друга, но его смерть я бы сразу почувствовала, так что тряси свою мать, пусть ответ перед тобой держит! -Спасибо тебе, Нюра, пойду я, собрание скоро закончится, мать домой вернётся-сказала Лиза, вставая с табурета,-знаешь кто родится-то у тебя? -А то, девку жду, ох и шебутная она будет, похлеще меня, это точно! А ты ступай, решится всё скоро, только...-Нюра замолчала, водя рукой по столу, словно разглаживая одной ей видимую скатерть,- сил тебе много понадобится и решительности, слабохарактерная ты, Лизка, через это и беды твои. Лиза ничего не сказала ей в ответ и вышла из избы. Анна догнала Тамару, возвращающуюся после собрания у самого её дома. -А ну-ка постойка, сватьюшка, разговор есть,- схватила она её за рукав черной душегреи, которую ради собрания надела женщина. -Не лапай, не тобою куплено-ответила та, ускоряя шаг,-некогда мне с тобой лясы точить, поздно уже, внуков укладывать пора. -Да они у тебя не пеленочные младенцы на вроде как, титьку мамкину не ищут, да хоть бы и искали, так твоя пустая уж сколь лет, а поговорить со мной придётся- строго сказала Анна, перегоняя её и преграждая той путь. -Неуж на собрании не наговорилась? Слыхала? Налоги подняли? Вот и думай теперь Анна Егоровна, как платить будем, когда осенью ещё всё подчистую фронту отдали! -Заплатим, не в первой, а ты мне лучше вот что скажи, о чем это вы с Мироновной шептались? –строго спросила она, глядя в забегавшие глазки собеседницы. -Ой, да кто тебе сказал-то? Кого ты слушаешь? -Мироновна и сказала, когда чирий свой лечить прибегала. -Да что она сказать-то может? Так посекретничала по -бабски, сплетни пособирали-затараторила Тамарка, пытаясь вылезти из щекотливой ситуации и ругая про себя болтливую односельчанку, но договорить она не успела, к ним подошла задыхающаяся от быстрого шага Лиза: -Мама, я всё знаю про Васю и письмо! Как ты могла? Ты же знаешь, как жду от него любую весточку! Он отец моих детей! Твоих внуков! Ранее решительно настроенная Тамарка враз как-то сдулась, стала меньше ростом и потухшим голосом сказала: -В избу заходите, не хватало ещё чтобы соседи услышали, как мы тут лаемся про меж собой. В доме, прямо в валенках, оставляя на полу снег она сразу же прошла к красному углу и достала из-за портрета Сталина, стоящего там, письмо. -Вот-сказала она, -читай и радуйся, что с Васенькой твоим сталося, -она прижала подбежавших к ней внуков, словно прикрываясь ими и отвернула лицо от дочери и Анны, читавших письмо при свете керосиновой лампы. Лиза вчитывалась в строчки, написанные чужой рукой и слова сливались в одну сплошную, непонятную линию из-за подступивших слёз. Анна судорожно вздохнула за её спиной, прочитав в письме о ампутации рук сына. -Живой! Самое главное он живой! - засияла глазами Лиза, целуя письмо, -руки, подумаешь рук нет, а мои на что? А дети подрастут и тоже помогать станут! Милый мой, хороший, живой! -Вон как по мужскому хрену соскучилась-зло сказала Тамарка, прижимая к себе внука,-жаль, что его не отняли, может тогда до тебя бы дошло, теперь всю жизнь на инвалида горбатиться будешь. Какой из него работник? Да никакой! Он и до войны-то особо хозяйством не занимался, всё книжки почитывал, а теперь и вовсе, сядет нам шею и ножки свесит. Разве ж я такого счастья для дочери хотела? -А меня ты почему не спрашиваешь, чего я хочу? Я люблю Васю, мама! Да, и на солнце бывают пятна, но он нежный и чуткий, внимательный, хоть с поля идёт, а цветы несёт, простые, полевые, а мне любо. -Цветы – с горечью заметила Тамара,-нечем больше их рвать, рученек-то нет. -Хватит! Ты никогда его не любила и не жаловала! Только и знала, что ругать, а Вася хороший и меня любит! Вот где его сейчас искать ведь сколько времени прошло? Что делать, он же, наверное, думает, что я его предала, бросила, забыла! -А что искать-то? Невелика потеря, сам найдётся! Куда ему, безрукому деваться? Хотя может какая-нибудь приберет, та, что за хреном, как ты, гоняется! - Замолчи немедленно! Нет, я больше здесь ни на минутку не останусь! Не могу в этом доме жить, здесь один обман! - Лиза вырвала сына из рук матери, -одевайся, сынок, и братику помоги,- сказала она, -ничего найдём где остановиться,-бормотала она, бросая в наволочку, снятую с подушки одежду. Анна до сих пор молчавшая и не вмешивающаяся в их разговор начала помогать внукам одеваться. -Куды ты собралась, оглашенная? Сама беги, а внуков трогать, не моги! - Тамарка вскочила и раскинув руки перекрыла собой входную дверь, -не пущу! –закричала она, с места не сойду, но и ты никуда не пойдешь! -Лучше уйди с дороги, -тихо сказала Лиза и столько решимости и стойкости было в её голосе, что мать не удержалась, покачнулась и махнув рукой освободила путь. -Делай, что хочешь! Но знай, матери у тебя больше нет! Как прижмёт, не бегай ко мне, я тебе больше не помощница! Поила, кормила, ночей не досыпала, а дочь не меня, а бесогона выбрала! -Он отец моих детей-устало сказала Лиза, и я люблю его, но тебе не понять, ты что такое любовь не знаешь,-женщина вышла вон, за ней поспешили мальчишки, Анна, замыкающая шествие, задержалась на секунду возле хозяйки, чтобы сказать той пару слов: -Ну и дура ты, Томка! И вышла вслед за остальными. За оградой, обнимая заплакавшую Лизу, гладя её по спине прошептала: -Ну-ну, полно плакать, все же живы, а Васю мы обязательно найдем, дай только время, найдём и вернём домой, а пока у нас поживёте, постояльцы в малуху перебрались, так что их угол свободен. -Вот и мы на вашу шею, Анна Егоровна, Нюрка не сегодня-завтра родит, Настя с ребенком, в избе у вас и без нас гимза гимзит, а тут ещё мы. -Ничего Лизонька, в тесноте да не в обиде, проживём как-нибудь, правда же, дружочек? Она наклонилась к младшему внуку и взяв того за руку повела в сторону своего дома. -Ну что гузаешь, особого приглашения ждёшь? -спросила она Лизу, обернувшись, -догоняйте, паужнать пора. Лиза, быстрым движением рук стерла слезы со своих щёк и подхватив за руку сына поспешила по тропинке за свекровью. Через неделю, после того как Нюрка разродится очередной Анной, Лиза и её свекровь уедут из Елошного на поиски Васи, найдут госпиталь, в котором он лечился, медсестру, что писала письмо, но самого его найти не сумеют, хотя будут искать и в интернате, и на вокзалах, рынках, людных местах, где собирались побирушки. Мужчина словно испарится, ровно и не жил он на этом свете, исчез и не оставил следа. Анна будет точно знать, что сын жив и только это будет давать им надежду, когда вернутся они назад, в своё село. Продолжение  #аннушкаоттандем

— Алло, бабушка, это Саша! Ба, я в тюрьме! — Где ты, милый?! — В тюрьме! У твоих конкурентов, бабушка! — Ничего не понимаю! Саша, тебе помощь нужна?! — Уже ничего не изменить. Суд так решил. — Саша, я волнуюсь! Какой суд?! — Родительский! Они отвезли меня на каникулы в деревню к другим моим бабушке и дедушке. Папиным родителям. — Ух. Я уж испугалась. Конкуренты… Как скажешь, Саша. Передавай им привет от меня! А почему тюрьма?! — Мне здесь скучно. Знаешь, что самое странное?! — Что милый? — Тут все толстенькие! — Какие, какие?! — Толстенькие! Ладно, дед с бабушкой. Кот толстенький. Собака толстенькая. Все плавные. Никуда не торопятся и постоянно что-то едят. И обсуждают, что на следующий завтрак, обед или ужин приготовить… — Ну хорошо же! На свежем воздухе и аппетит хороший. — Слушай дальше. Недавно пытался кота со стула прогнать, так он на меня так посмотрел… Мне даже стыдно стало. Я его столкнуть попытался… — Тяжёлый?! — Толстенький! Я тебе больше скажу — тут вся деревня такая. Ходят все и постоянно что-то едят. — Саша, ну это же как в санатории! — Да хоть как в планетарии. Я не знаю значение этих слов. Знаешь, что я сегодня под подушкой нашел? — Что? — Пирожок с картошкой! — Как он там оказался?! — Я бабушку тоже самое спросил. — И что она ответила?! — Ну, вдруг, ты ночью проголодаешься. — Интересно, зачем?! — Она говорит, что папу моего в детстве мало кормила — он поэтому такой «ужаленный». На месте усидеть не может. Еду ищет. — Передавай Зое Васильевне от меня низкий поклон! — А вчера, бабушка, арбуз случился. — Милый, может быть, конфуз? — Может и он. Столько ненужных слов придумали… Слушай. Дом здесь закрывается на замок, который захлопывается. Ну я этим «толстеньким» говорю: «Мне скучно! Пошлите на речку!». — Пошли?! — Представляешь — да! Все пошли! И кот этот тоже поплёлся. На обратном пути возникла проблема. — Какая? — Все ключи дома забыли. — Как? — Очень просто. Всегда дома кто-то был. А тут… Хорошо, форточка открыта. — Так? — Меня, как самого маленького, дед подсадил и в форточку… — И?! — Застрял я! — Почему?! — Потому что сам толстенький стал! Я у них уже две недели! Откормили! Бабушка стала громко смеяться. — Ба, это не смешно! Меня еле пропихнули в форточку! — Прости милый, я как представила… — Хотя… Смейся! Люблю твой смех. Александр Бессонов

Бабку собирали всей семьёй. Не тая греха, говорили ей прямо о том, как она надоела. И о том, что наконец-то настала весна, и теперь она уедет в деревню до поздней осени. Внуки были холодны к ней, невестка её не любила. А сын постоянно находился в командировках. Но когда приезжал ни чуть не лучше своей семьи относился к матери. Она была обузой для них. Сама все понимала и из последних сил терпела эти мучения, каждый год дожидаясь весны, как чего-то самого лучшего. Верного. Настоящего. Весна в этот год пришла рано. Бабка часто сидела у подъезда и любовалась тёплым весенним небом, грелась на солнце. А вид у неё был как у ощипанного воробья. Худая, в старых лохмотьях, видавших виды, в стоптанных старых валенках, на которые были натянуты резиновые калоши. Не смотря на то, что свои её не любили, соседи к ней относились хорошо. Здоровались всегда, справлялись о здоровье, помогали подняться с улицы домой на пятый этаж. А соседские мальчишки даже как-то носили сумку с продуктами, когда встречали её по пути со школы, идущую из магазина. Бабка не смотря на преклонный возраст всегда все делала по дому. Варила, стирала, убиралась. Это были её обязанности. Невестка редко занималась чем-то из этого. -Вот сидишь дома весь день, так и делай тут все. -нагло говорила она приходя вечером с работы и скидывая в прихожей обувь. Внуки с ней не разговаривали. А когда к ним приходили друзья, она не выходила из комнаты, потому что как-то один из внуков сказал, что она своим видом позорит их. Бабка никогда никому не перечила. Она больше молчала. А вечерами, когда все уже спали, она тихонько плакала в своей комнатушке о такой доле. На вокзал её отправили на такси. Чтоб не ходить с ней по автобусам. Поклажи у неё было немного. Старенькая сумка и небольшой кулек с каким-то тряпьем. Опираясь на клюшку, она тихо ковыляла по перрону. Остановившись у скамейки присела. Вскоре подошёл поезд, и она зашла в вагон. Она смотрела в окно добрым и светлым взглядом. Когда поезд тронулся, она достала из сумки смятую фотокарточку. Сын, внуки и сноха улыбались с фотографии. Она в последнее время их улыбки только здесь и видела. Бабка поцеловала снимок и аккуратно убрала его в сумку. Сойдя на станции она тихонько шла в сторону деревни. Кто-то подбросил её почти до самого дома. Она открыла калитку забора и пошла по раскисшей от сырости тропке к избе. Здесь все было родным. Своим. И здесь она была нужна. Пусть и ветхим стенам, и старому забору, и покосившемуся крыльцу, но нужна. Её здесь ждали. Деревня для бабки все. Здесь она родилась. Здесь родились дети и умер муж. Прожила она здесь без малого больше пол жизни. Пережила старшего сына. Так уж получилось, что до сегодня он не дожил. Бабка открыла ставни на окнах, затопила печь. Сев к окошку на лавку, она задумалась. На этой лавке когда-то сидели её дети. За этим столом они ели, и спали на тех кроватях. Бегали по этому полу и так же смотрели в эти окна. В ушах её зазвенели детские голоса. Тогда она была мамой. Самой нужной для них. Самой родной и близкой. А солнце тогда так же светило в окно, и было много весен, счастливых и теплых. Прожитых в этих стенах. Она улыбнулась приветливой деревенской весне. Утром она не проснулась. Оставшись навсегда на своей земле. На столе лежало много старых фотографий. И одна свежая. Но помятая, та самая, с которой ещё вчера бабке улыбались родные ей люди... Пока мы живы, мы можем успеть многое. Попросить прощения, поблагодарить, признаться в чувствах. Пока мы живы мы не имеем права откладывать такие вещи на завтра. Ведь уходя человек больше никогда не вернётся, а в наших сердцах останутся такие камни, что носить их будет очень тяжело. Нужно жить верой. Правдой. И делать добро от сердца. От себя самого. Любить и ждать, ценить чувства других, помнить о тех кто дал тебе жизнь и поставил на ноги. Евгений Шадрунов.

ДОСАДНАЯ ИСТОРИЯ. Запах недавно испечённого хлеба стал заполнять пространство комнаты. Егор ворочался в постели, ощущая его, даже сглотнул невольно набежавшую во рту слюну. Лёжа в кровати, стал гадать, по какому случаю ожидалось пиршество в доме, ведь жена Настасья так просто не проснётся в ранний час. Перебрав по памяти торжественные семейные даты, вдруг вспомнил: сегодня же пасхальный день. Настроение Егора резко поднялось до предела: «В честь праздника Настя прикупила крепкого напитка». На счёт, выпить, он был мастак. Шлёпая босыми ногами, направился на кухню, где его встретила румяная от печного тепла любимая жена. Стол украшала горка разноцветных яиц и небольшие в размерах, дышащие хлебным запахом пасхи. «Испекла вот: их любила готовить покойная бабушка, - смущенно сказала Настя, - помнишь, как она ждала этот праздник»? Егор, согласно кивал головой, бочком протиснулся к холодильнику, осторожно приоткрыл дверцу и ненароком заглянул внутрь. Там его взору предстал кувшин с компотом и две бутылки с напитком «Дюшес». Недовольно скорчил гримасу лица, от чего даже ёкнуло в левой стороне груди. В сознание прокралась мысль: «Схожу к Ивану, поздравлю с праздничком. Такой повод грех пропустить». Старательно обходя по грязной улице, образовавшиеся от таяния снега, лужи с водой, через некоторое время Егор очутился у дома бывшего школьного друга. Навстречу из конуры выбрался лохматый пёс, увидел гостя, гавкнул для приличия. Затем, признав знакомого, завилял добродушно хвостом. -Хорошая примета, - радостно произнёс Егор. – У Ивана уж точно побалуюсь спиртным. Иван сидел на диване в окружении детей: школьника Паши и маленькой Шурочки. На коленях у него лежала книга с красочными узорами. Переминаясь с ноги на ногу, Егор приветствовал хозяев, не знал, как дальше продолжить разговор. Выручил Иван: «С чем пожаловал, друг»? -Да вот решил поздравить с праздником, - сказал громко и, перешёл на шёпот, добавил, - можно и по маленькой пропустить. В дверях появилась фигура жены друга, а Шурочка, сообразившая, что чужой дядя заберёт с собой папу, залепетала: «Папа, папа, мы будем рисовать корову»? Строгий голос жены добавил: «Никуда он не пойдёт. Не видишь, с детьми полезным делом занимается»? Егор медленно попятился к выходу: «Да я ничего такого не хотел. Так ради праздничка». Выйдя во двор, снова встретился с псом, виляющим хвостом, сквозь зубы процедил: «Дурная примета! Глупый пёс! Жена так себе у Ивана. Он, как только с ней уживается»? Шагнув за калитку, не раздумывая, направился к дому Пахомова Сергея, работают вместе в одной бригаде. Ещё издали заметил движения во дворе соратника по труду: Сергей стоял у открытого капота стареньких «Жигулей», за штурвалом которого сидел младший его сынишка и крутил руль по сторонам, а старший сын с мамой укладывали громоздкие сумки в багажник. «Ну, скоро ты? Родители который раз звонили уже».- Крикнула Сергею его жена. Егорова решимость сдала прыть. Он стоял в луже, почёсывая затылок, не замечал, как в его короткие сапоги протекла талая вода. Когда осознал происходящее, снял сапог и, стоя на одной ноге вылил из него набежавшую жидкость. Возвращался домой, уже не разбирал дороги, шагал по канавам. Увидев мужа с мокрыми ногами, Настасья бросилась готовить горячий чай с мёдом. Егор, считавший главным лекарством при переохлаждении рюмку водки с перцем, только безразлично махнул рукой. Усевшись за столом, стал смотреть на пасхи и покрашенные яйца, за которыми стоял кувшин с компотом и бутылка с напитком «Дюшес». #ВикторВладимирович

ВАСЕНЬКА Изливать любовь и ласку Лебедянским было не на кого, потому что сын давно вырос и процветал на другом континенте. Они завели себе кота. Огромного, вальяжного британца редкого мышиного оттенка с глазами цвета зеленого янтаря. Кот был совершенно домашний, пугливый, даже не пытался охотиться на птичек в окно, мухами брезговал и есть подходил только после третьей уважительной просьбы. Кот понимал, что он украшение и главный член семьи, вел себя, как царская особа и позволял себя баловать. У него была аристократическая родословная, которой хозяева гордились, как своей и очень длинное замысловатое имя, из которого хозяева выбрали одно самое легкое слово — Теодоро. А уж откликаться или нет, Тео каждый раз решал сам. Несколько событий совпали одновременно — Лебедянскому выпала командировка как раз в то дальнее зарубежье, где жил сын, а его супруга собралась с ним вместе — помочь невестке с только что родившимся внуком. Остро стал вопрос с котом. С собой его брать — невозможно, а оставить сокровище не с кем. Но эта проблема решилась неожиданно удачно- племянница Лебедянского, студентка Леночка, согласилась жить в их доме во время отсутствия хозяев. Смотреть за квартирой, поливать цветы и холить кота. А кот не мог дождаться, когда они уже уедут, потому что хозяйка начала с ним прощаться за две недели до отъезда, душила его в объятиях и целовала в пухлые пушистые щеки, пачкая и приминая усы. Тео нервно дергал спиной, злился и один раз даже слегка цапнул хозяйку за нос. Первые две недели после отъезда прошли хорошо. Теодоро отдыхал от суматохи и объятий, Лена ему не мешала, кормила вовремя и мало бывала дома. Потом кот стал немного скучать по ежедневному обожанию и постоянному присутствию хозяйки в доме. Стал искать себе развлечения. Несколько дней смотрел на птичек за окном и пугал их, неожиданно вспрыгивая на подоконник. Потом задумчиво и методично разрыл два горшка с цветами, чего с ним никогда прежде не случалось. Скинул на пол хозяйкину косметичку с помадами и разогнал блестящие тюбики по всей квартире. Потом случилось непредвиденное. Раз в неделю приезжала доставка воды и, пока крепкий парень в татуировках таскал по подъезду бутыли, входная дверь оставалась открытой. Так было каждый раз и Тео в это время обычно брезгливо уходил в дальнюю комнату — ему совсем не нравился запах и шум в коридоре. Но в этот раз он почему-то заинтересовался и осторожно вышел в подъезд. Запахи обрушились на него водопадом, он даже спустился на один пролет ближе к улице, но в это время в подъезд с грохотом кто-то зашел и кот, повинуясь моментальному испугу, брызнул вверх по лестнице мимо своей квартиры на втором этаже. Там он затаился в темном углу у чьей-то квартиры. Еще какое-то время его пугал шум на лестнице, эхом разносящийся по подъезду голос, грохот входной двери — потом всё стихло. Он рискнул выйти из угла, но тут опять кто-то бухнул входной дверью — и Тео шмыгнул обратно в угол. … Никодимовне в магазине взвесили минтая по старой цене, без скидки и она всласть и с надрывом ругала кассира, обвиняя его в мировом заговоре и плохой Конституции. Отведя душу и поправив настроение, она пошаркала к своему подъезду. Вообще она ходила легко, но, следуя принятому образу, сутулилась и шаркала ногами. Не встретив никого по дороге и не найдя другого повода поругать жизнь, она распрямилась и продолжила давний разговор с кассиром, поднимаясь вверх по лестнице. Долго гремела ключами у двери, повесив сумку с рыбой на толстый железный крюк. Открыв дверь, сначала пошла включать свет, чтобы не упасть с сумкой в темноте коридора. Тео увидел раскрытую дверь и осторожно заглянул вглубь квартиры. Оттуда пахло пылью, творогом и куриным бульоном. В темноте послышалось сопение и возня и ярко вспыхнула лампочка под потолком. Натерпевшийся страха в холодном подъезде, Тео бросился вглубь, повинуясь порыву и не разбирая дороги. Видя перед собой только щель под диваном впереди. Проскользнул туда и затаился. Никодимовна заметила метнувшуюся в ногах серую тень, подхватила сумку, спешно закрыла дверь и, вооружившись щеткой, пошла в комнату. Она методично обошла квартиру, тыкая щеткой во все щели, проверяя себя. За плитой попала щеткой в заряженную мышеловку — толстая наглая мышь периодически заходила откуда-то полакомиться без спроса. Ругая мышь, щетку, минтай, кассира и правительство, Никодимовна высвободила щетку, опять зарядила мышеловку и, решив, что ей показалось, занялась продуктами. К вечеру, наевшись жареного минтая, Никодимовна слушала радио и проводила ежедневный подсчет расходов. Тео, изрядно проголодавшись, а еще больше хотевший пить и в туалет, осторожно вылез из-под дивана и практически на пузе, как змея, выполз в коридор. На кухню ползти не рискнул, завернул в ванную. Там попил из тазика, подставленного под капающий унитазный шланг и опростался на газетку под ванной. Стало гораздо легче и не так страшно. Голод, как говорится, не тётка и кот рискнул заглянуть в кухню. Никодимовна сидела спиной ко входу, а возле плиты стояла миска с теплым минтаем, накрытая промасленной бумагой. Запах был странный, но ничего другого съедобного не наблюдалось. Тео осторожно пробрался под стол, затаился подальше от тапочек Никодимовны и стал ждать. Наконец, старушка закончила свои подсчеты, с трудом разогнув затекшую спину, с третьего раза поднялась со стула и, выключив свет ушла в ванную. Подождав, пока она закончит все дела, бормоча и зевая ляжет на диван, выключит ночник и мерно захрапит, уснув, Тео выбрался из своего укрытия. Залез на стол, стараясь не сшибить сахарницу, обнюхал все баночки на поверхности и перепрыгнул к плите. На краю тарелки с минтаем сидела толстая мышь и жевала кусок промасленной бумаги. Она никак не ожидала встретить здесь кого-то еще, тем более – кота и от неожиданности подавилась и закашлялась. Кот, никогда не видевший прежде других животных и с нервами, натянутыми как канаты после всех приключений, громко взвизгнул и подпрыгнул, попав лапой в тарелку. Грохот, звон и вопли в полной тишине произвели эффект разорвавшейся бомбы. Всклокоченная Никодимовна, во фланелевой рубашке в пол и одном тапочке, с пультом от телевизора в руках, который она держала перед собой как пистолет, ворвалась в кухню. Дрожащими руками не сразу нашла выключатель и не сразу попала очками на нос. В ярком свете люстры, перед ней предстала картина маслом. Маслом – потому что полбутылки постного масла были опрокинуты и неспешно вытекали на пол, а в луже сидел приросший к полу от страха серый замурзанный кот, в паутине и масле, с огромными, как плошки безумными глазами, а рядом с ним лежала толстая мышь, с куском бумаги во рту. Пару минут длилась немая сцена. Потом Никодимовна вдруг вспомнила, как ей днем «показалось»: - От ведь, выгнала бы тебя, но уж ладно, не в ночь же. Глядишь, мышей не будет. Хитрые, все мышеловки обходят, всю крупу пожрали у меня. Уж ладно, раз ты мышелов такой… И пошла за веником. В это время очнулась от обморока мышь и начала икать. Кот понемногу стал приходить в себя и попытался отбежать от страшной мыши, но только скользил в масляной луже. Мышь тоже попыталась убежать, но наоборот – их только прибивало друг к другу. Вернувшаяся Никодимовна подцепила икающую мышь совком и выбросила в форточку. Толстая промасленная тушка с жирным чмоком шлепнулась на подоконник и зареклась отныне появляться в этой квартире. Кот до утра вылизывал промасленную шубу, позабыв про все остальные напасти. Утром Никодимовна налила молока в старое блюдце и поставила его на газетку у плиты. - Ваасенька, Васенька, кыс-кыс! Ишь, толстый какой. На тебе молочка. Ладно уж, побалую тебя – держи рыбью голову, не все мышами питаться. Тео с недоумением посмотрел на «завтрак», дернул спиной и впервые в жизни стал сам просить еду. Он так жалобно мяукал, что Никодимовна выловила куриное крылышко из бульона и отдала ему. Жизнь начала налаживаться. Он даже запил молоком и оно ему понравилось. За порог квартиры он категорически отказался выходить – хватит, натерпелся страху и новая хозяйка соорудила ему лоток из старого тазика и рваных в него газет. И теперь он стал Васенькой. Через две недели им обоим стало казаться, что они так жили всегда. Никодимовна обсуждала с Васенькой все новости и отводила душу, ругая правительство и первый раз в жизни ее внимательно слушали. Кот похудел, научился есть всё, что дают, пить воду из-под крана и гулять на подоконнике, вылезая в форточку по своему желанию и так же залезая обратно в квартиру. Он даже пару раз по карнизу уходил на соседний балкон. Первый раз отъел полблюда холодца, выставленного на улицу остывать, а второй раз стащил воблу с веревки – из чистого хулиганства. Сам не съел, принес Никодимовне, еле пропихнув вонючую широкую рыбину в форточку. Соседи не знали, что и думать, на этаже ни у кого животных не было, а про Васеньку они не знали. Так и жили они, душа в душу несколько месяцев. Вернувшиеся Лебедянские оплакали пропавшего неизвестным образом кота и зареклись заводить нового – слишком тяжела была потеря и хозяйка слишком винила себя в его пропаже. Она считала, что он не выдержал предательства, ушел из дома и где-то умер, одинокий и несчастный. Через пару дней мадам Лебедянская возле дома чуть не получила увесистым камушком по голове. Он упал совсем рядом откуда-то сверху, оцарапав плечо. На пятом этаже по карнизу ходил уличный кот, балансируя задранным хвостом, а затем ловко влез в форточку. Вероятно это он скинул камушек. Хорошо, что не попал, думала она, поднимаясь на пятый этаж. Надо сказать хозяевам, чтобы не пускали его так гулять. Дверь открыла старушка в байковом халате и с раскрасневшимся лицом. Из глубины квартиры пахло блинами, а за спиной старушки из комнаты вышел кот. И сердце мадам Лебедянской прыгнуло и забилось быстрее. Это был Тэо, похудевший и потускневший. Но с тем же взглядом необыкновенных янтарно-зеленых глаз и с тем же презрением на щекастой физиономии. -Из собеса? – подозрительно прищурилась старушка. Лебедянская отодвинула ее решительной рукой и бросилась к коту, плача и хватая его на руки. Круглая сумма переехала в карман халата Никодимовны, а Тео переехал обратно к себе на второй этаж. Отмытый и закормленный паштетом из французского зоомагазина, он пару дней отсыпался под диваном, не обращая внимания на свой домик сливочного бархата с коронами по периметру. Затем залез в кухне на стол и стащил кусок сырой печенки. Виновника нашли по кровавому следу в комнату, где он, урча и сверкая глазами пожирал эту печенку, весь измазавшись кровью. Хозяйка почти упала в обморок, срочно его мыла вонючим шампунем, сушила горячим феном и потом обрабатывала себе зеленкой глубокую царапину вдоль всей руки – след крайнего возмущения кота. Потом Тэо вылез в раскрытую форточку и вернулся с полузадушенным воробьем, очень гордясь собой. Хозяйка на этот раз упала в обморок по-настоящему, ее отпаивали валерианкой, а Тэо стащил забытый ей на столике пузырек, нализался, пока не отняли, а потом ходил по коридору пьяный, сшибая стены боками и громко орал свои кошачьи песни. На ночь его заперли в дальней комнате, проверив, чтобы все окна и форточки были закрыты. Тэо не спал до утра. Вспоминал Никодимовну, свое блюдце на газете у плиты, куриные косточки и творог, украденный со стола блин, обсуждаемые новости, лоточек с ворохом шуршащих газет и свободу! Которой у него никогда не было до этого и нет теперь. Он дождался утра и приоткрытой двери в комнату. Подкрепился паштетом и сел в засаде в прихожей, за стойкой с зонтами. Когда хозяин вернулся домой, Тэо ловко проскочил за его спиной так, чтобы никто не заметил. И уверенно пошел наверх по лестнице, на пятый этаж. Он – Васенька. Правда, уже опять с легкой одышкой, но смелый и ловкий. Охотник и хулиган. К Никодимовне под диван. К новостям по радио. К любимой форточке. К свободе…. Автор: Мила Миллер

— Бабушка, представляешь, мы сегодня на море нашли кольцо золотое! В песке! Папа случайно руку сунул в песок, а там кольцо! — Да ты что?! — Да, бабушка, не веришь?! — Конечно верю, милая. — И папа его сразу маме подарил! Там даже бирка была! — Бирка?! — Да! Папа объяснил, что скорее всего кольцо как-то из магазина ювелирного случайно закатилось в песок. — В песок?! — Да, бабушка!!! Ну, так он нам и маме объяснил. Что это не с утопленника или не сворованное кольцо! — Ну, если папа так сказал… — Да, бабушка! И сказал, что там таких колец очень много! Мы с Лешкой ещё неделю целыми днями песок этот дурацкий роем! Нам хотя бы одно маленькое колечко найти. — У Лёши прошёл кашель? — Конечно, прошёл. Когда ему кашлять?! Тут знаешь сколько дел?! Как у Джима дела? — Нормально. Что вы там едите? — Бабушка, не переводи тему. Покажи его! Бабушка повернула камеру телефона на собаку. Джим лежал рядом и внимательно слушал диалог. — Вот. Поздоровайся, Джим. — Бабушка, а почему он грустный такой?! — Нормальный он, милая. — Нет! Я же знаю, какой он нормальный! Джим!!! Ты чего это там?! Джиму показалось, что он услышал родной и знакомый голос. Он вильнул хвостом. — Ладно, милая, мне пора на дачу собираться. Вы долго ещё там? — Мама хочет еще на две недели остаться. — На две недели?! — бабушка посмотрела на Джима. — Ну да. Нам здесь хорошо! Вот бы ещё кольцо найти… Джим, хочешь кольцо на ошейник?! — Пока, милая. *** — Мам, привет! Лиза сказала, что-то срочное? — Да. Вы когда прилетаете? — Не знаю. Тут хорошо очень. Может ещё пару недель. А что?! — Ничего! Джим не ест ни фига! — Как не ест?! — А вот так не ест. Как вы уехали, только спит и в окно смотрит, а при малейшем шорохе в подъезде бежит к двери и лает. — Вы ему точно тот корм даёте?! — Нет, блин, картошкой сырой кормим! Конечно, тот! — Блин. — Вот тебе и блин. Он похудел, знаешь, как?! — Ну-ка покажи?! Бабушка показала спящего Джима. — Вот. Кожа и кости. — Может, его к ветеринару?! — К какому ветеринару?! Ты нормальный?! Он по вам скучает?! Вас уже месяц нет! Вы его так надолго никогда не оставляли! — Мам, давай так. Я запишу вас к ветеринару. Отведи его, пожалуйста. — Ну, хорошо. *** — Мама, привет! Ну как, сходили? — Ох… Привет. Сходили. Он ветеринара укусил, когда тот хотел его взвесить. Я его удержать не смогла. Намордник пришлось надеть, чтобы УЗИ сделать. — Блин. — Вот тебе и блин. Забился в угол и рычит. Откуда силы взялись, неясно. — Ну а врач-то что сказал? — Грит, кровь надо сдать. Внешне всё нормально. Скорее всего стресс у него. — Почему? — Почему?! Ты ещё спрашиваешь??? — Мама, не кричи! Мы тоже на нервах. — Ой, делайте, что хотите… *** — Мама, привет. Почему так поздно? — Мне кажется, он еле дышит. — Как?! У нас самолёт утром. Мама, успокойся. Не плачь. — Он несколько дней не ест. Раньше хоть чуть-чуть… Кто-то из детей сзади спросил: — Бабушка, а почему ты плачешь? — Милая, Джиму плохо. — Папа говорил…. Ну мы же завтра прилетаем! — Боюсь, что можно… Неожиданно в камере телефона бабушки появилось лицо девочки. — Нет!!! Бабушка, поднеси экран телефона к нему и включи громкую связь! — Милая, он… — Поднеси!!!! Она поднесла телефон к спящей собаке. — Джим, ты меня слышишь?! Мы завтра приедем! Я знаю, что ты на нас обиделся. Ты думаешь, что мы тебя забыли! Джим, слушай меня! Собака привстала. Она внимательно слушала. — Я тоже обижаюсь, но потом забываю. Ну, а какой смысл?! Всю жизнь прожить грустной и обиженной? Пойми, Джим, ты — Зайцев! А Зайцевы, когда трудно и страшно, не унывают. Джим Зайцев, ты думаешь, я забыла, как ты тогда на ротвейлера тупого бросился, когда он на меня кинулся? Ты его меньше в два раза был, но защитил меня! Досталось тебе тогда. И ТЫ ДУМАЕШЬ ПОСЛЕ ЭТОГО Я ТЕБЯ ЗАБЫЛА?! Собака слабо вильнула хвостом. — Джим Зайцев, я прошу тебя пойти на кухню и съесть эти коричневые комочки! Марш на кухню! Собака медленно пошла на кухню и принялась есть корм из своей миски. *** Когда утром они прилетели, Джим простил их. Но не сразу. Минут через пять. Сначала отвернулся, ушел в свой угол, а потом бросился всех облизывать. Грязные же. С дороги. ©Александр Бессонов

Ей говорят: "Где ты проводишь отпуск? Почему не едешь на море? Там песок, ракушки и медузы!" А она пожимает плечами и уезжает в деревню, обнимает свою уютную родную мамочку, ест с куста черешню, пьёт вкусный чай из самовара. Едва проснувшись, свернув в узел длинные рыжие волосы, в просторном безрукавом платье, босиком улетает на речку, с разбегу падает в прохладную воду, улыбается всполошившимся уткам, слушает, как мальки мягко тычутся носами в ноги. После завтрака, в больших сапогах, ходит в лес за грибами и земляникой. Грибы они жарят с картошкой, из земляники варят варенье. А чай готовят такой, что пьют потом по две-три чашки: с листом смородины, черешни, малины, с кусочками яблок, с лимоном, с мятой или мелиссой. Приходит соседка, старенькая тётя Лиза, приносит козий сыр и творог в благодарность за книги, которые она берёт читать из маминой библиотеки. Старушке уже за 80, всем на удивление читает запоем, особенно полюбила Агату Кристи. Снимает свои крошечные тапочки у порога, благостно застывает у книжного шкафа, выбирает сразу 2-3 книги, складывает в чистую тряпичную сумочку. Пьёт чай с сахарком, поправляет белый простой платочек, рассказывает про приблудного щенка, забредшего на пчелиную пасеку, где хозяйничают её дед (муж) с внуком Мишенькой. "Привык, видать, на своей МЧС всех спасать, вот и пригрел бездомыша. И как он с ним будет? Ведь сутками на работе," - переживает тётя Лиза за внука, работающего спасателем. А вечером, когда жара спадает, они с мамой поливают толстопопые кабачки, пупырчатые огурцы, сладкую молодую морковку, друг друга и смеются. Ну как дети... Ночью она просыпается. В открытое окно слышно пение соловья, стрекотание цикад, топот ёжиков, шуршание травы. Лёгкий ветерок шевелит тюлевую занавеску... В один из дней, гружёный трёхлитровой банкой мёда, заходит внук Мишенька. В Мишеньке два метра роста, плечи косая сажень, а в кармане рубахи, пригревшись, сладко спит толстопятый щенок. Мама выбирает для гостя самую большую кружку, наливает душистый летний чай, предлагает тёплые пирожки с черешней. Из открытой банки пахнет солнцем, мёдом и васильками. За любовь к книгам Агаты Кристи Михаил зовёт свою бабушку "мисс Марпл", хвалит пирожки и чай, обещает обновить их старенькое прохудившееся крылечко. Он стругает доски, выпиливает нужный размер с такой сноровкой, что смотреть на него одно удовольствие. А потом они долго, до самых звёзд, сидят на новом крыльце и тихонько разговаривают обо всём на свете. На её коленях спит щенок. Ночь пахнет травой, свежеструганной доской, яблоками и мятой, а собака молоком и детством. У них впереди ещё две недели отпуска, ежедневных счастливых встреч, долгих вечерних посиделок, нежных слов, тёплых объятий и сладких поцелуев. А через две недели мама с бабушкой Лизой будут долго махать вслед удаляющейся машине своими маленькими ладошками и вытирать тихие слёзы фартуком... Она выйдет на работу, будет угощать коллег вареньем из черешни и мёдом, выслушивать их жалобы на то, как дорого нынче стало отдыхать на море, незаметно для всех разглядывать покусанный собакой ремешок на босоножке и мечтать о том, как вечером, после работы, они с Михаилом поедут в книжный магазин и купят много-много книг Агаты Кристи. В подарок. Самым близким и любимым. (С) Автор?

ВОССТАВШИЙ ИЗ БЕЗВЕСТНОСТИ В очередной мой приезд к брату в Южно-Подольск (он переехал сюда, в Омскую область, с семьей из соседнего Железинского района Казахстана в поисках лучшей доли еще в конце 20 века) мы с ним пошли навестить его тестя дядю Колю Шаламова. Когда-то они все жили (и я, кстати, тоже) в старинном казачьем селении Пятерыжск на Иртыше. Но вихри перестройки, всякие экономические неурядицы разметали нас по всему постсоветскому пространству. И вот когда мы выпили по рюмке чаю в гостях у гостеприимных родственников, дядя Коля вдруг сделал сенсационное заявление: нашелся его отец, Антон Алексеевич Шаламов, семьдесят лет считавшийся пропавшим без вести на войне! Правда, нашелся только по документам и, увы, павшим смертью храбрых на поле боя в 1944 года на латвийской земле. Оказалось, что сын дяди Коли, Вячеслав Шаламов, проживающий в г. Темрюк, Краснодарского края, отправил запрос на один из сайтов, занимающийся поисками пропавших без вести бойцов Красной Армии. И не безрезультатно. Сайт «Мемориал» Министерства обороны РФ сообщил Славке, что старший сержант, командир отделения 6-й стрелковой роты 783 стрелкового полка 229 стрелковой дивизии 54-й армии Третьего Прибалтийского фронта, мобилизованный в ряды Красной Армии Урлютюбским райвоенкоматом Павлодарской области 26 декабря 1941 г., погиб смертью храбрых на поле боя и захоронен в районе города Балтинава (Латвия) 26 июля 1944 г. Из присланных документов видно, что Антон Шаламов за три года войны прошел три фронта – Ленинградский, Волховский, Прибалтийский, воевал очень храбро, неоднократно бывал ранен, но поле боя не оставлял. На фронте он стал коммунистом, парторгом роты с единственной «привилегией» - первым вставать и вести за собой в атаку бойцов. Вот лишь несколько описаний совершенных им подвигов . 16 марта 1943 года он как командир минометного расчета под сильным пулеметно-минометным огнем вместе с бойцами своего расчета сумел без потерь передислоцировать с берега реки семь 32-миллиметровых минометов и с новых огневых позиций очень эффективно поддержать наступление наших войск. Спустя год, 13 февраля 1944 году в бою за деревню Заречье Антон Шаламов подавил две вражеские огневые точки, мешающие продвижению наших войск вперед. Всего через два месяца, 14 апреля 1944 года, в боях за высоту 50 он дважды первым в роте поднимал бойцов своего отделения в атаку, сам же первым достиг вражеской траншеи и забросал гранатами дзот, уничтожив при этом 3 гитлеровцев. Тем же 1944 годом, но уже 26 июля, старший сержант Антон Шаламов лично уничтожил 2 фашистских снайперов и десяток солдат, был ранен в ногу, но поле боя не оставил, а продолжал вести огонь по врагам. К сожалению, этот бой для нашего отважного земляка оказался последним, за который его представили к награждению орденом Отечественной войны I степени (посмертно). А до этого Антон Шаламов за проявленные мужество и самоотверженность был награжден медалями «За отвагу», «За боевые заслуги», Орденом Славы III степени и был похоронен с воинскими почестями как герой. Однако в неразберихе наступления израненное тело старшего сержанта, надо полагать, нашли не сразу, и потому на родину в Пятерыжск, его жене Вере Ефимовне Шаламовой, всегда напряженно ждавшей весточки от мужа и отца ее детей – дочери Любови и сыновей Николая, Виктора и Владимира, - в августе 1944 г. пришло безрадостное извещение о том, что Антон Шаламов пропал без вести. Ситуация для тех лет вполне обычная – по стране тысячи и тысячи жен, матерей получали такие извещения. Война шла жесточайшая, зачастую одну и ту же деревню, просто высотку наши отбивали, снова уступали врагу и опять отбивали по нескольку раз за день. И в такой обстановке просто невозможно было точно учесть все боевые потери, достоверно установить, кто точно погиб, а кого, может, завалило землей и его не сразу нашли, а кто-то утонул при переправе через реку, при ее форсировании, да его еще при этом и не заметили. А штабы работали, с них требовали отчетность, вот и летели во все концы страны, наряду с похоронками, и такие извещения. С одной стороны, получавшие эти извещения как бы оставались с надеждой, что найдется муж (отец, брат, жених), вернется домой. А с другой, эта неопределенность тянулась годами, десятилетиями. И сказывалась на социальной защищенности людей. Ведь вдовы погибших получали пенсии по потере кормильца, а жены без вести пропавших – зачастую нет, потому как факт смерти воина не установлен. То есть, его нет ни среди живых, ни среди мертвых. Я помню, как баба Вера Шаламова жаловалась мне в 70-е годы, когда я только начал работать в районной газете, что у нее очень маленькая пенсия – всего 25 рублей. И я ничего не смог для нее сделать. Справедливость, хоть и печальная, восторжествовала – теперь дочь, сыновья, внуки и уже правнуки Шаламова Антона Алексеевича знают, что их отец, дед и прадед восстал из мрака неизвестности и никакой не «пропавший без вести», а героический воин, отдавшую свою жизнь за их и наше с вами будущее. Вечная ему слава и память!

У моего друга была старая собака, овчарка. Ходила уже с трудом, задние лапы приволакивала. И тут его дети притащили в дом крысёнка вместе с клеткой. Дескать, некуда девать бедняжку, соседи уезжают за границу, хотели выкинуть на помойку… Родители всполошились: как, ещё и крысёнок в нашем доме? У нас же собака, она его съест! Дети: мы будем следить! Примерно две недели вся семья строго следила, чтобы собака с крысёнком не пересекались. Запирали либо крысёныша в клетке, либо собаку в другой комнате. Но один раз, как и положено в таких случаях, не уследили… Собака засунула свою огромную зубастую морду, которая в 5 раз больше самого крысёнка, в открытую клетку: ой, а кто это такой маленький? А крысёнок, он тогда безмятежно спал, проснулся и лизнул собачий нос: ой, а ты кто такой большой? И началась дружба большой старой собаки с юным крысёнком. С тех пор они спали только вместе (никто никого уже не запирал), они гуляли вместе на улице (крысёнок на шее у собаки), они носились по квартире друг за другом как черти. Крысы — весёлые игривые существа. Старая собака помолодела лет на пять, даже задние лапы заработали. Когда у тебя молодой весёлый друг — это передаётся. Они были — КОРЕША! Они даже еду со стола тырили вместе. Вернее так: крыса тихонько забиралась на стол и скидывала вкусные кусочки собаке. Собака их ловила в полёте: АМ! Они были — БРИГАДА! Крыс мыть не надо — они сами начищают себя до блеска, они треть жизни посвящают вылизыванию самих себя. Крыса моего друга, кроме себя, усердно вылизывала и своего брутального собачьего друга. Правда, всего его вылизать она, конечно, не могла, она была в 100 раз меньше его. Хватало энергии вылизать ему нос, глаза и уши. Большая собака при этом дрыгала задней лапой от удовольствия. Никто на свете не сможет вам лучше вылизать ухо, чем крыса своим маленьким розовым язычком, свидетельствую. Когда вся крыса целиком залезает в собачье ухо чтобы его вылизать, и из уха только хвост торчит… Представили себя на месте собаки? Вы тоже задрыгали задней лапой! И собака в ответ благодарно вылизывала крысу. Это было непросто для крысы. Представьте: вы такой маленький, а вас вылизывают огромным розовым языком размером с холодильник, перекатывая по ковру. Но это — ритуал, от него не отвертишься. Крыса дрыгала лапами в процессе. Всеми четырьмя. А когда собаку водили после осенней грязной прогулки мыть лапы в ванну, она нежно брала свою любимую крысу поперёк живота и тащила с собой: мне без тебя будет скучно мыться… Крыса не сопротивлялась. Друга моют, и я заодно поплескаюсь, делов-то, хоть я и чистая по жизни. Я это видел лично. Я приходил в дом моих друзей с их замечательными и удивительными собакой и крысой. Первой в прихожей меня встречала выбежавшая вперёд крыса (крысы — любопытные до невозможности и бегают очень быстро): ой, а кто к нам пришел? Потом, не торопясь, выходила огромная овчарка, строгая такая: ты не наступи ей, мелкой попрыгунье, на хвост, дядя Юра! Овчарка меня знала 15 лет уже. Становилась мощными лапами (размером с мою руку) над своим микроскопическим крысячим другом, прикрывая всем телом. Они были ко мне дружелюбными обе. Обеих чесал за ушком и был неоднократно облизан обеими. Я обожаю собак и крыс. И они это знают. *** …А умерла друг-крыса раньше своего милого друга-собаки. Крысиный век недолог — всего 3 года. Их детство, юность, зрелость и старость укладываются в этот короткий промежуток. Потом у них «кончается батарейка».Собака пережила её на три дня. Как не стало её любимого друга-крысы, она легла и тихо «ушла на радугу». Кончилась и её батарейка. Собака и так при помощи своей любимой крысы прожила минимум дополнительных два года, как сказали потом ветеринары. Она прожила почти 18 лет. Крыса подзаряжала её «батарейку». Друзья всегда подзаряжают наши батарейки — проверено по жизни! ** автор: Юрий Алексеев