Литературный салон "Страницы книг"

Если бы завтра закончилась моя жизнь, я бы оглянулась на все удовольствия, волнения и достоинства, которые мне посчастливилось пережить. Я бы не вспоминала печали и горести...Я бы радовалась всему хорошему, что было у меня в жизни. Этого для меня достаточно... Одри Хепберн.

– А правду говорят, что когда-то ты была красивая, как богиня? – Да, – рассмеялась старуха, и глаза ее засияли от воспоминаний, – Была красивая… Говорят, даже очень. Отгоняла поклонников, как назойливых мух. А еще была добрая и умная, и щедрая, и верная… – Что ж тогда твой муж от тебя ушел к другой? Неужели она была лучше тебя? – Лучше, хуже? Разве это так важно, деточка? Просто у нее было то, чего у меня никогда не было и быть не могло. – Что же это? – Он принадлежал ей, понимаешь? А она ему. Они были так созданы Богом. Сразу вместе. Одновременно. Такое бывает. Даже не в этой жизни, а когда-то очень давно еще тысячи лет назад они узнали друг в друге самих себя. Это самое сильное из всех притяжений. Ничто на свете не может стать на пути у этого, ни красота, ни власть, ни слава, ни богатство. Тут даже смерть бессильна. Умерев, они рождаются снова, чтобы искать и найти друг друга, и быть вместе, пока опять не перестанут биться их сердца. Это такая вечная игра. Никто не знает, где у нее начало, и где конец. В нее играют вслепую, путаются, ошибаются, сходят с ума. Но вдруг, встреча случается, узнавание происходит, и все прошлое, все препятствия у них на пути развеиваются, как дым. – Ты будто бы знаешь, о чем говоришь? Может, и у тебя он был? Тот самый, который твой и навсегда единственный? – Был. Но в этой жизни я его не нашла. Автор: Igor Nenoff «Пешеход»

Весна в одиннадцатом классе В последний раз дает звонок. И кружит пух на классном часе, В окно влетевший на урок.

Слушайте, а куда подевался Бермудский треугольник? В детстве же только и слышно было, что там кто-то пропал, а потом появился, но уже весь седой и старый, или напротив – молодой, и ничуть не постаревший за тридцать лет отсутствия. Корабли терялись, самолеты сбивались с курса, ученые всех мастей строили смелые гипотезы, бесновались ясновидящие и колдуны, медиумы заявляли, что слышат тайные послания, идущие оттуда, – и вдруг полная тишина. Тотальная. Сейчас спроси современного школьника, что такое Бермудский треугольник – не ответит. Почему все кончилось-то? Что случилось? А инопланетяне где? Помните, слово-то какое было – НЛО! Постоянно прилетали, на полях рисовали, коров крали, бухгалтерш возили на Альдебаран, и там они получали способность лечить руками и заговаривать детский крем, чем, вернувшись на родину, и зарабатывали себе на хлеб насущный. Во жизнь была! А теперь где это все? Где безумные контактеры, где мутные фотокарточки светящихся шаров в ночном небе в каждом выпуске новостей? Где вот эти вот, леденящие душу истории: Был обычный, будничный вечер, я поела селедки с картошечкой, выпила три стакана чая с молоком и уже собиралась лечь спать, как делают все добрые люди после подобных упражнений, но вдруг заметила за окном спальни странный свет и услышала голос, зовущий меня: "Наталья Вениаминовна, подойдите, мы – ваши братья по разуму и вы избранная. Приглашаем вас на борт корабля!" Куда все это подевалось-то? Барабашка ещё был – помню это слово лютое. Натурально в газете писали, что, так мол и так – постукивает, сволочуга, и банки с крупой местами меняет! Ходит по ночам по кухне и стукает! Йети постоянно по лесам бегал. Воооот такенные следы оставлял! Туристов пугал. Выл ночами и терся волосатой спиной о вековечные кедры. Огромадный гипсовый слепок следа Юрий Сенкевич лично показывал с экрана. Многие, кстати, верили. А сейчас новости почитаешь – срам же один. Никакой романтики, никакой щемящей душу тайны. Тьфу! Яков Коган

ИРИНА ВИНЕР: ОДИН СЫН, ЧЕТВЕРО ВНУКОВ И СТО ДОЧЕРЕЙ... Алина Кабаева, Ирина Чащина, Яна Кудрявцева, Евгения Канаева, Ляйсан Утяшева, Дина и Арина Аверины – она воспитала целую плеяду звезд, многие из которых стали для нее такими же родными, как сын Антон и четверо внуков.

Донатас Банионис в одном из интервью: "Моя любимая Вия Артмане незадолго до смерти написала духовное завещание, в котором просила крестить ее по православному чину и похоронить на русском кладбище в Риге. Вия так и написала: «В знак благодарности к русскому народу». Я могу только догадываться, сколько ее дум легло в эти строчки. Так вот и для меня Россия много значит. ...Знаете, что мне сегодня страшно? Что с уходом нашего поколения связь между Россией и Литвой станет слабеть все сильнее и сильнее. Ну как можно не ставить Чехова только потому, что он русский? Он - мировой! Чайковский, Станиславский – это фигуры общечеловеческого масштаба. Я даже Максима Горького отношу к мировым гуманистам, а не к советским. Недавно я пошел в какое-то учреждение по делам. Там женщина сидит. Смотрит и спрашивает – кто вы такой? Банионис. Да кто ты такой – Банионис? Я и ушел. Ну, что поделать – она, видимо, не смотрит кино. В России так не было бы. Там только зайдешь в троллейбус, так сразу: ой, ой, садитесь, садитесь. Я могу и сам билет купить, но это как бы показывает уважение. Самую большую благодарность испытываю за то, что меня в России до сих пор помнят. Где бы я ни был: в Питере, Москве или в Горьком – все меня узнавали. Значит, моя миссия, как художника, не пропала даром, а оставила смысл. Где-то в душе у людей остались мои роли и мои мысли. В моем багаже – восемьдесят один фильм. А это, поверьте, много. Картина, которая мне принесла известность – бесспорно, «Никто не хотел умирать». Потом «Берегись автомобиля», я там снимался рядом со Смоктуновским, который уже был звездой. Дальше «Мертвый сезон», потом «Король Лир», «Гойя», «Солярис». Я уже знал, что есть такой режиссер Тарковский. Но знал и то, что его фильм «Андрей Рублев» был запрещен. И когда приехал на пробы, попросил Андрея, чтобы он показал мне этот самый «Андрей Рублев». И он дал мне ключик и маленькое помещение, где просматривают киноматериалы – только, говорит, никому не говори, а то нас накажут. И я посмотрел... И так обрадовался – такое это для меня было достижение искусства кино, самое-самое высокое! Но потом, уже после Каннского фестиваля, фильм разрешили, и он пошел по всему миру. А когда меня надо было утверждать на роль в "Солярисе", необходимо было получить разрешение из театра. Я попросил, чтобы нашему руководителю, Мильтинису, этот фильм показали тоже. Пленку тайно привезли в Паневежис. После просмотра он молча вышел, ничего мне не сказав. На следующий день говорит – Донатас, поезжай, тут искусство высочайшего уровня. Так что в «Солярисе» я снимался, и Тарковский для меня был большим-большим счастьем. Нас в свое время обвиняли: зачем вы, мол, нам жизнь показываете, надо театр показывать, что-нибудь эдакое в белой муке и без штанов. А Мильтинис хотел наоборот – чтобы не было театра. Как по Чехову и Станиславскому. Это принцип театра, чтоб не было театральности, а жизнь была раскрыта, человеческая душа. Что на сцене должен быть человек умный. А теперь не люди, а клоуны какие-то кривляются. Не люблю я смотреть это телевидение, потому что то, что они играют, это принципиально не мой вкус". Любимый, мудрый Банионис! Как же Вас не хватает сегодня! 28 апреля Донатасу Банионису исполнилось бы 100 лет. Фонд, основанный семьей актера, собрал деньги и на них установил актеру памятник в Паневежисе, около театра Юозаса Милтиниса. Открытие состоялось 30 апреля 2024 года. Стас Садальский

Вaжный уpок для многих... "Однaжды пеpед началом занятий я зaшла в магaзин и купила два яблoка. Они были прaктически одинаковые: тoт же цвет, приблизительно pавный размеp... В самом начале клаcсного часа я спросила у детей: «Чeм отличаютcя эти яблоки?» Они пpомолчали, потoму что дейcтвительно особoй pазницы мeжду плодами не было. Тогдa я взяла одно из яблoк и, обращаясь к нeму, сказала: «Ты мне не нpaвишься! Ты противноe яблоко!» Пoсле этогo я бросила фрукт оземь. Учeники смотрели на мeня, кaк на сумаcшедшую. Потом я пpoтянула яблoко одному из них и сказaла: «Найди в нём что-тo, что тебе не нравитcя и тоже брось на зeмлю». Ученик поcлушно выполнил просьбу. Поcле этого я попpосила пeредать яблoко дaльше. Надо сказaть, что дeти лeгко нахoдили в яблоке какиe-то недостатки: «Мне не нpaвится твoй хвостик! У тебя противная кoжица! Да в тебе одни чepви!» — говоpили они и кaждый раз бросали яблокo на землю. Когдa фрукт веpнулся ко мнe, я еще раз спросила о том, видят ли дети кaкую-то paзницу между этим яблоком и дpугим, котoрое всё это время лежалo у меня на cтоле. Дети снoва были в замешательстве, ведь, нeсмотря на тo что мы регулярно броcaли яблоко на пол, каких-тo сеpьезных внешних повреждeний онo не получилo и выглядело пpaктически тaк же, как втoрое. Тогдa я разpeзала оба яблокa. То, которое лежaло на столе, было белоcнежным внутри, oно всем очень пoнравилось. Дети согласились, что с удовольствиeм cъели бы его. А вот втоpое оказалось внутри коpичневым, покрытым «cиняками», которые мы eму и поставили. Его никтo не захoтел ecть. Я скaзaла: «Ребята, но это ведь мы eго сделали таким! Это нaша вина!» В класcе наступила грoбовая тишина. Спуcтя минуту я продoлжила: «Точнo так же происходит и с людьми, кoгда мы их оскорбляeм или обзывaем. Внешнe на них это пpактически не сказывается, нo мы нанoсим им огромное количеcтво внутренних ран!» До моиx детей eще никoгда ничего не дохoдило так быстро. Все начали делитьcя своим жизнeнным опытoм, насколько им неприятно, когда их обзывают. Все мы по очереди пoплакали, а потом вместе рассмеялись. Когда уpoк закoнчился, дети начaли обнимать меня и дpуг друга. Как же здopово, что мoи усилия не были потрaчены впустую!" Автop "урока": Тaтьяна Eвлoeва

Из воспоминаний Иннокентия Смоктуновского До войны я жил у тетки, мне было шесть лет, в какой-то праздник она дала мне тридцать рублей: «Пойди в церковь, отдай на храм». Тридцать рублей! Я помню, они были такие длинные, красненькие. Я не знал тогда, что существовали тридцать сребреников, и тетка, хотя и верующая, этого не знала. Библию тогда нельзя было держать, за это карали. А мороженое, которое я так любил, стоило 20 копеек. На эти деньги года полтора можно жрать мороженое! Нет, не отдам я тридцать рублей каким-то тетям и дядям в храме. И с зажатым кулаком я оказался около церкви. Зашел внутрь, там было так красиво, я стоял весь разомлевший, а потом легко подошел к служителю и сказал: «Возьмите на храм, возьмите, пожалуйста». Без веры человек не вышел бы из лесу, хрюкал бы, выл… Свинья – это хорошо, это замечательно, но все-таки разума у нее нет, а у нас, помимо разума, есть и душа.