Предыдущая публикация
Мухина вообще-то ничего не собиралась покупать.
Она просто шла по подземному переходу, когда из ларька «Всё по 300р» её окликнул красный берет. Он беззвучно орал на весь переход «Купи меня, Мухина!!!», и та не пожалела денег, только чтобы он наконец заткнулся.
Придя домой, Мухина услышала стоны и мерный скрип паркета – её мать играла в теннис на «Нинтендо». Так иногда она повышала своё извечно низкое давление.
– Я купила берет, мам. Смотри, идёт мне? – Мухина откусила ярлык и нахлобучила убор на блондинистые волосы. Мать оценивающе посмотрела на красноголовую дочь.
– Очаровательный берет. Ты в нём похожа на мультяшного дятла.
– Спасибо, мамулечка. Никогда его не надену.
– Я не виновата, что у тебя такой здоровенный нос.
– А кто, интересно, виноват?! Не я выбирала мужа с метровым шнобелем!
– Я тоже не выбирала. Это всё закат над Гаграми. И немного чачи.
Из детской комнаты пижамным комом выкатился сын Мухиной и зарылся в материнскую юбку.
– Любимая мамулечкаааа!
– Сынууууля. Я не купила «киндерсюрприз», извини.
– Этот дом забыл, что такое любовь! – Ответил сын и укатился обратно.
– Твой сын опять сморкается в тюль! – сказала мама Мухиной.
– А бабушка опять курила в туалете! – парировал сын Мухиной из своей комнаты.
– Ты отвратительно его воспитываешь. – Вздохнула мать Мухиной. – Когда он вырастет и сядет за ограбление шоколадной фабрики, в тюрьме придётся несладко. Я слышала, стукачей там не жалуют.
– Дом, милый дом… – философски констатировала Мухина, снимая куртку.
– Погоди, милая, не раздевайся. – Сказала мать Мухиной, готовясь к подаче. – У меня давление не повышается. Федерер уже не тот – я даже не вспотела. Лови, Роджер!
С этими словами мать Мухиной подпрыгнула и со стоном подала на вылет.
– Гейм сет матч, швейцарский убл*док! – Победно крикнула она в лицо многопиксельного теннисиста и сохранилась.
– Попей шиповника, мам.
– Мне не помогает этот сраный шиповник. Будь дочкой, сходи в «Магнолию» за коньячком?
– Ты с ума сошла? Ночью через парк? И кто его мне сейчас продаст?
– Охранник Руслан. На вид то ли пятьдесят два, то ли двадцать семь… Не важно, узнаешь по имени на табличке. Скажешь, от Лилу. Он всё сделает. Я нарежу лимон, посидим, сыграем в преферанс…
– Я не хочу никакого коньяка! – отрезала Мухина.
– Так, значит? Лааааадно. Ну тогда расскажи – как дела на работе?
– Мама, это нечестно!
– …Как дорога на метро? В маршрутке? Не звонил ли тот адвокат, который тебе понравился? А, чёрт, прости, совсем забыла – он же женился на какой-то там…
– Всё-всё, ты победила! Я звездец как хочу коньяка! – Процедила Мухина и напялила красный берет.
– Лети, благородная птичка! – пафосно провозгласила мать Мухиной.
– Пусть я дятел! Надеюсь, выклюю тараканов из твоей головы! Всё, я пошла.
– «Киндер» не забудь! – донеслось из детской.
– А ты постираешь тюль?
– Ты мне не мать!
…Конечно, парк можно было и обойти. Но это добавляло дороге ещё минут 20, а порядком озябшей Мухиной всё больше хотелось встретиться с коньяком. Поэтому она пёрлась по тёмной тропинке меж нестриженных кустов и ржавых качелек.
До более-менее освещенной главной аллеи оставалось метров пятьдесят, когда кусты перед Мухиной разверзлись, и на тропу вышел огромный волк.
– Приветик. – Сказал волк и добавил, – Р-р-р-
– Ну класс, – ответила Мухина и совершенно не удивилась (в Москве вообще никто ничему не удивляется, по крайней мере искренне).
– Предлагаю опустить все эти дебильные прелюдии типа «Кто ты, иду к бабушке» и прочее бла-бла-бла. Просто сделаем это по-быстрому и разойдёмся. Ну, в смысле, я.
– Что ты хочешь сделать? – насторожилась Мухина.
– Сожрать тебя, что.
– А это обязательно? У меня сын и сумасшедшая мать, может, тебе поискать кого-нибудь другого?
– Сама виновата. Ты надеваешь красную шапку, по просьбе старой женщины идёшь через лес…
– Это парк!
– Не занимайся буквоедством. Так вот, я продолжу. Тут появляюсь я, сжираю тебя, короткая мораль, и ****ец. Всё просто и понятно, чтоб дошло даже до детей. Таков уж Замысел Сказочника.
– Но меня же потом спасут, да? Там же появляются какие-то мужики, вспарывают тебе брюхо…
– Не-не-не, это у придурков Гримм. Я б на такое не подписывался, что я, дебилоид? Я по системе Перро работаю. Так что извини.
Волк оттолкнулся от земли мощными задними лапами и, раскрыв страшную пасть, взвился в направлении Мухинской шеи. Он не знал, что Мухина слишком часто ходит по ночному городу, и был весьма удивлён, когда она с размаху чётко попала сумочкой по его серой морде. В сумочке бережно хранились 19 кило пустых помад, скидочных карт и мандариновых корок, поэтому волк взвизгнул и, изменив траекторию полёта, рогозинским спутником рухнул в листву. Пока он ловил хоровод золотых лисят, Мухина вызвала службу отлова и двинулась дальше.
…Снабжённая пакетом с коньяком («Мой поклон Лилу! Почему она забросила вечера румбы?!»), Мухина шла обратно по той же тропе, когда услышала некультурную тираду:
–А ну руки убрали,Вы ***ня жалкая, а не охотники! Гриммовы ушлёпки!!
Усатые мужики из службы отлова тащили к грузовику обмотанного сетью волка, по ходу попинывая его кованными ботинками. От ударов волк прекратил брань и заскулил. В свете фонариков Мухиной показалось, что он даже немного всплакнул. Мухина чертыхнулась – ей стало его невыносимо жалко. А жалость никогда не приносила Мухиной ничего хорошего. Только разочарование и слёзы.
– Отпустите собаку!!! – истерично завопила она.
– Твоя она, что ли? – огрызнулись мужики.
– Да, моя! Шарик! Шарик!
– Какой я тебе Ша… – огрызнулся было волк, но быстро понял, что претензии лучше оставить на потом.
– А если она твоя – чё без ошейника?
– Забыла! Потому что дура! Видите – хожу тут по ночному парку в дурацком берете!
Это железный довод, подумали мужики, отпустили пленника и уехали. Волк облизнул помятые бока и уставился на Мухину.
– Ты зачем это сделала?
– Не знаю. Я всегда сначала делаю, а потом думаю. Фишка у меня такая по жизни.
– Ну ты точно, мать, не в себе. И чё будем делать?
…– Ма-ам! Смотри, кого я привела! – воскликнула Мухина, впуская волка в квартиру.
– Надеюсь, он не украдёт ложки, как предыдущий?
– Это волк, а не мужик!
– Госссссподи! На кой дьявол ты его притащила?
– Он говорящий!
– Так. Значит, коньяк ты не донесла.
– Но я реально говорящий, – произнёс волк.
– И что? Оставшиеся ложки всё равно лучше перепрятать.
– Да на кой ляд мне ваши ложки, мадмуазель?! – обиделся волк.
– А я не верю ни одному существу с яйцами, что бы оно не говорило! – ответила Мухина-старшая.
– Но у меня тоже есть яички, ба! – крикнул из комнаты сын Мухиной.
– И это только подтверждает данное правило! – парировала бабушка и снова обратилась к волку. – Коньяк будешь, ужасная псина?
– Слушайте, женщина, у вас что – нет чувства самосохранения? Называть волка собакой это, знаете ли…
– Так будешь или нет?
– Буду…
Мухина-младшая заботливо налила коньяк в миску. Волк понюхал и поморщился.
– Это не коньяк, друзья мои. Это, ацетон вперемешку с ослиным говнищем. Тут,еще не открытые людьми элементы таблицы Менделеева. Ни горной свежести, ни пота бочкаря. Сплошные гаражи и Наро-Фоминск. Вот честно – не советую.
– А он мне нравится. – сказала мать Мухина. – Надо менять точку.
– Позвольте спросить. – Волк навострил уши. – А что это за звуки раздаются из залы?
– Это новая песня Бузовой из телевизора, – ответила Мухина-младшая, – пойду переключу.
– Если вы умудритесь надеть на неё красную шапку, я с удовольствием её сожру.
– Да он еще и с чувством юмора, – восхитилась мать Мухиной, – дочь, оставь его у нас, лишним не будет.
…Волка отмыли ромашковым шампунем («АААА!!! Мои глаза!!! Это не ромашка, это *****чий асфальт!!! АААА!!!»), потом все вчетвером на сухую поиграли в преферанс (волк выиграл 75 рублей, а сын был пойман на жульничестве) и легли спать. Свернувшись клубком у дверей, волк погружался в сон, не зная, что будет дальше. Жрать Шапку-Мухину он теперь не может из чувства звериной благодарности. И что его ждёт? Что будет дальше?
…А дальше он отблагодарит Мухину по полной. Он отвадит от неё бизнесмена Денисова, учуяв на нём приторный запах секретаря-референта Аникеевой, оставшийся даже после душа. Он учует терпкий аромат первой в жизни её сына «травки» и так по-волчьи с ним побеседует, что тот будет стирать тюль и убирать в комнате до конца своих дней. И он учует еле уловимую, омерзительную вонь злокачественной опухоли в ноге Мухинской матери, что спасёт ей её безумную жизнь. Но это всё будет потом. А пока волк засыпал, иногда подёргивая здоровенной когтистой лапой.
…В это же самое время в недрах одного из старых парижских кладбищ бешеной шаурмой крутился в своём гробу Великий Сказочник Шарль Перро. Но волку на этот факт было совершенно насрать. А семье Мухиных – тем более.
© Кирилл Ситников
Следующая публикация
Комментарии 48