Мистика,паранормальное (Истории из жизни)

МАЛЬЧИК ИЗ КАРЬЕРА Пару месяцев назад мы с сыном чуть не погибли и только чудом остались живы. Причиной всему этому стали просто невообразимые вещи. До этого я даже представить себе не мог, что в нашем мире может присутствовать сверхъестественное и выходящая за рамки здравого смысла жуть. Пожалуй, расскажу все в самого начала. Я с семьей живу в деревне. Хоть количество людей данного населенного пункта и насчитывает более шести тысяч, но естественно все всех знают. Долгие годы основным заработком для большинства здешних людей была работа на каменном карьере. Большие запасы природного камня позволяли обеспечивать почти пятьдесят процентов семей. Однако, по исчерпанию ресурсов производство пришлось остановить. Многим пришлось сложно, часть вообще покинули деревню. После закрытия весь карьер затопили водой и после того как вся пыль и другой мусор осели, получилось достаточно красивое озеро, где можно было приятно проводить время. Однако наши люди, как это обычно бывает, не совестно отнеслись к новому месту отдыха. Почти сразу начал появляться мусор. И пусть бы хоть только на пляже, его то убрать можно, но из-за большой глубины прям в воду начали сбрасывать всяческий ненужный хлам. Ходили слухи, что некие «авторитеты», даже топили там тела своих конкурентов, привязывая к ним тяжелый балласт, дабы они не сплыли. Больше всего поразила всех местных жителей смерть маленького мальчика, утонувшего в этом карьере. Уже прошел год, а его тело так водолазы и не нашли. После его смерти в карьере начали происходить много непонятного. Сначала начали замечать непонятные подводные извержения, как будто гейзер расположен где-то на дне. Кто-то объяснял, что это простые обвалы пород и из них выходит воздух, но после всех событий я не очень в это верю. И вот месяц назад поселок прям захлестнула цепочка странных смертей. Странными они были из-за одной вещи – все семеро погибших утонули и им было не больше пятнадцати лет. Родители перестали пускать свои детей купаться. Своему сыну я тоже не разрешал туда ходить или ходить только под моим присмотром. Как раз в тот неблагополучный день, в честь дня рождения моей жены, мы пошли к карьеру. Решили отпраздновать по-домашнему – в кругу семьи. Посидев на бережке я с сыном пошел купаться, жена осталась на берегу – она не умеет плавать, а дно карьера было ступенчатым и за метр от берега глубина уже равнялась моему росту. Поплавав с минуту ощутил, что к моей ноге под водой что-то прикоснулось. И вдруг, мою ногу как клешнями зажало и потянуло вниз. От неожиданности я стал паниковать и захлебываться. Не знаю, как получилось, но мне удалось освободиться и выбраться на сушу. Только поднял голову, как в эту же секунду мой сын ушел под воду. От страха жена кричала на весь пляж и звала на помощь. Бросившись в карьер, я нырнул и торопясь начал искать сына. Буквально за мгновения я его увидел уже идущего ко дну. Схватив его за корпус вынырнул с ним на поверхность. Благо он был жив. Через несколько минут на берегу я уже окончательно отошел от случившегося. Однако, стояло мне повернуть голову и взглянуть на воду как страх нахлынул с неистовой силой. На поверхности карьера, метров в двадцати от берега, показалась чья-то голова. На первый взгляд она принадлежала мальчику, но кожа была вся темно синяя. Она улыбнулась мне своими гнилыми зубами и опустилась под воду. Тот взгляд я не забуду никогда. Сейчас на карьер не ходим и не пойдем никогда. Подумываем о смене места жительства.

Настигло проклятие. Мне было 18 лет, я работала секретарём судебного заседания. Это было одно из первых уголовных дел, к которому я прикоснулась. Четверо отморозков на улице схватили молодую девушку, бросили в машину и вывезли в лес, в заброшенную избушку. Там издевались над ней, как говорится, ни в чем себе не отказывая… Потом бросили и скрылись. После этого девушка пыталась на себя руки наложить, ее вытащили буквально с того света. Преступники вели себя на суде нагло. Когда оглашен был приговор (всем по 15 лет) и их уже увозили, один из них обернулся и насмешливо бросил девушке: «Ничего! Зато ты избушку надолго запомнишь!» И тут в ответ ,раздался крик потерпевшей: «Эта избушка – ваш гроб, гроб, гроб…» Вообще этот крик «Гроб!» можно было бы назвать и воем. Аж мурашки по спине… Сейчас я уже нахожу, что это очень напоминало колдовское заклинание… Прошло лет 15. Я работала к тому времени старшим следователем в областной прокуратуре. Поступила команда: «На выезд!» Пожар со множеством трупов. Уже в дороге я спросила водителя: «А где пожар-то?» Он отвечал, что в лесу, на таком-то километре сгорела сторожка… А ведь это где-то там и было! Пока мы добрались до места, я знала уже, можно сказать, куда едем и что увидим… Обгорелый сруб, а внутри – четыре мертвых тела. Погода была сырая, поэтому и сруб не сгорел полностью. Люди задохнулись в дыму, тела только обгорели. И что совсем непонятно: сруб был без окон без дверей – вместо них имелись просто отверстия. А на полу валялся ржавый топорик – наверное, туристы забыли. Так вот, видно было: эти четверо топориком перед смертью стену пытались прорубить (свежие следы). Представьте, рядом дверной проем пустой, а они рубят (конечно, безрезультатно) бревенчатую стену… Трупы опознали – по остаткам татуировок. Это были те самые четверо насильников… Они все только что освободились. Как это все происходило, что тянуло их всех четверых туда, что мешало выйти из горящего дома с выбитыми окнами и дверями? Пришлось ограничиться тем, что, слава Богу, признаков преступления – убийства или умышленного поджога – обнаружено не было. Что я думаю по этому поводу? На мой взгляд, дело в клинической смерти, перенесенной девушкой при попытке самоубийства. Именно тогда она могла получить паранормальные способности, а ее проклятие – убийственную силу...

Ведьмина болезнь Этот случай произошёл с моим дедом в начале шестидесятых. Работал он тогда фельдшером в небольшой деревне. Деревня-то небольшая, а вот слава о деде моём по всей округе шла, а то и дальше. Знал он травы практически все и секреты к ним. Поднимал он на ноги даже тех, кто уже и сам не верил, что встанет на ноги. Вот к нему и шли со всей округи люди - и днём, и ночью. Отработает он смену, как положено, а вечером в дверь стучат, помощи просят. Бывало, правда, что и самому идти приходилось, если больной идти уже не мог. Положит он свои пузыречки со снадобьем своим в чемоданчик небольшой и идёт на помощь к больному. Никогда он не отказывал. Поэтому любили и уважали его. Вот и той зимой собрался он к больному в соседнюю деревню. Недалеко, всего километра четыре будет, да и погода стояла хорошая. Солнышко уже весну напоминало. Положил пузыречки свои в чемоданчик и пошел. Не прошёл и полпути, завьюжило вдруг. Все сильней и сильней ветер со снегом. Через пять минут совсем вокруг ничего не видать. Куда идти, в какую сторону, не может понять. Стучит ему по плечу человек какой-то. Оборачивается дед. Стоит небольшой мужичек с бородкой. - Что, брат, заблудился? - крикнул он сквозь вьюгу. - Да не пойму, что такое происходит. Только что солнце было. - Ну, пойдём, покажу я тебе дорогу, - крикнул мужичок. Крикнул и пошел. Дед за ним. Старается дед не отставать, спину мужика из виду не упускает. Через пять минут подходят к дому старинному. Остановился дед. - Откуда здесь дом этот, - крикнул дед мужику на ухо. - Я прекрасно знаю эти места. Никакого дома здесь не было. - Ты поменьше спрашивай, иди за мной. - Нет, не пойду. Я назад пойду. - Назад пойдешь, пропадешь, - крикнул мужик. - Нет там твоего мира. Поможешь нам, вернёшься. А нет, здесь сгинешь. Матери моей помоги. Третий день не встаёт. - А кто она? - Ведьма - по-вашему. Зашёл дед с мужичком в дом высокий. Лежит в полумраке, на огромной кровати, сухонькая и маленькая старушка. Лежит и охает. Подошёл дед к ведьме. Понюхал, лоб потрогал, руки пощупал. - А что? Ведьмы тоже болеют, что ли? - спрашивает дед мужичка. - Не зли маму, - сказал мужик. - Пожалеешь. Лечи давай. Дал дед ведьме пузырек какой-то выпить. Уже через пять минут легче ведьме стало. Оставил он ещё два пузырька. - Через три часа пусть пьет. К утру пройдет. Простуда это, а у неё возраст. - Молодец. Не зря тебя хвалят в округе, - сказал мужичок. - Ну, пойдем. Отведу туда, где взял. Пошел мужик вперёд, а дед за ним, не отстаёт. Через пять минут остановился мужичок. - Ну, давай, не болей, - сказал он деду. Тут же пурга закончилась, как по волшебству, а вместе с ней и мужик исчез. Огляделся дед. А он стоит на том же месте, где метель его застала. Уже минут через двадцать он был у пациента, к которому шел. Дал тому снадобье свое. Сказал, когда и сколько пить надо. Пожелал здоровья и вышел на улицу. Солнышко пригревало. - Да, - протянул дед. - Никогда бы не подумал, что ведьмы тоже болеют. Автор: неизвестен

Была у меня любимая тетушка. Тетя Вика. К сожалению, ее не стало несколько лет назад. Был у тети Вики брат, дядя Саша. Замечательный человек, которого любили все родственники и друзья. Дядя Саша не дожил до пенсии два года - скоропостижно скончался. Это было горе всей семьи. Каково же было удивление многочисленных родственников, которые после его смерти узнали, что он нам не родной по крови. Оказалось, и сам дядя Саша всю жизнь даже не подозревал, что он приемный. Те родственники, которые знали его историю, никогда и никому и словом не обмолвились, и остальные узнали обо всем уже после его смерти. Хотя это ни на что не повлияло, дядю Сашу сильно любили и уважали. А теперь сама история, рассказанная тетей Викой после смерти брата. Тетя Вика родилась незадолго до войны в Ленинграде. Когда началась блокада, ей было шесть лет. Далее - с ее слов от первого лица. Шел первый год блокады. Голодали сильно. Продовольственные нормы были маленькие, но мы тогда еще не знали, что дальше они будут все меньше и меньше. Отец воевал на фронте, а мама работала на заводе. Нас, маленьких детей разных возрастов, родители, уходя на работу, отводили в подобие детского сада, где за нами присматривали три женщины. Однажды мы полночи просидели в подвале. Бомбили где-то рядом, но наш дом уцелел. Утром выяснилось, что от нашего детского сада осталась одна воронка. Маме надо было бежать на смену, тогда за опоздание можно было попасть под суд. С кем оставить меня, мама не знала. Решили, что я посижу в квартире одна, а мама на работе узнает, куда определят детей. Мама убежала, велев никуда не выходить, а в случае воздушной тревоги взять заранее приготовленную котомку и спуститься в подвал. Осталась я в квартире одна. Было скучно и немножко страшно. День казался длинным-длинным. На улице моросил, изредка прекращаясь, дождь. Ближе к вечеру я все чаще и чаще подходила к окну. Отодвинув маскировочное одеяло, я в щелку выглядывала во двор, высматривая, не идет ли мама. Жили мы в трехэтажном доме на первом этаже. И вот, выглянув в очередной раз на улицу, я увидела во дворе, напротив нашего окна, женщину. Ее вид буквально парализовал меня. Она была как солнышко, как принцесса из сказки. Молодая, красивая, в нарядном платье и в туфлях на каблуках. Волосы уложены в красивую прическу. Она стояла и оглядывала двор. Меня так поразил ее вид, что я залезла на подоконник между окном и одеялом и прилипла носом к стеклу. Женщина увидела меня, ласково улыбнулась и поманила рукой к себе. Я тут же поспешила во двор, переживая, что женщина уйдет. Я так хотела рассмотреть ее поближе! Женщина дождалась меня. Ласково улыбаясь, она повернулась и пошла со двора, маня меня рукой за собой. Я шла с ней рядом, задрав голову, не видя, куда я ставлю ноги и только восхищенно глядя ей в лицо. Недалеко от нашего дома стоял разрушенный дом. Когда мы поравнялись с домом, женщина указала рукой на небольшую кучу мусора. Я на секунду уставилась на эту кучу, а когда повернулась к женщине, ее не было. Я чуть не заплакала от досады. Стояла и топталась на месте, высматривая, в какую сторону она ушла. И вдруг боковым зрением увидела, что куча шевельнулась. Страха не было. Подойдя поближе и пнув ногой мусор, я увидела мертвую старушку, лежащую на спине и смотревшую в небо остановившимся взглядом. Покойников я не боялась. К тому времени я уже видела и более страшные вещи. Стояла и думала, что надо сказать маме, когда она придет с работы, чтобы вызвали похоронную бригаду. И вдруг вижу, с другой стороны что-то шевельнулось опять. Обойдя труп, я увидела, что к боку старушки прижался маленький мальчик. Он посмотрел на меня и снова закрыл глаза. На вид ему было два-три года. Хотя тогда все дети выглядели младше, и только когда смотрел в их глаза, казалось, что перед тобой все повидавший взрослый человек. Мне так жалко стало этого мальчика, что я решила привести его к себе домой. Я пыталась поставить его на ноги, но он заваливался, как куль. Пришлось нести его на руках. Какая же длинная это была дорога. Я видела невдалеке свой дом, но думала, что никогда до него не дойду. Мальчик был очень тяжелым. Я делала два-три шага, положив ношу на землю, отдыхала, а потом все заново. Когда мы добрались до квартиры, у меня уже не было сил. Положив ребенка на пол, я села рядом. Так и просидела и проревела до прихода мамы, только проверяя, дышит ли мальчик. Когда пришла мама, то перенесла мальчика на кровать, выслушала меня, и ушла вызывать похоронную бригаду. Позже, когда я уже выросла, мама сказала, что ту старушку убили. Ударили чем-то по голове, обчистили труп, забрав все документы и карточки и засыпали мусором. Ребенка не тронули. Или рука не поднялась, или не захотели мараться. Вечером я услышала, как мама разговаривает с соседями, что если малыш ночью не умрет, то утром надо отвести его в детский дом. Я устроила истерику маме, что не отдам Сашу (это я так решила его назвать), и если его заберут, я тут же умру. Мама решила выждать несколько дней, а за это время уговорить меня отдать Сашу. Опустив подробности, скажу, что Саша так и остался у нас. С трудом мама выправила ему метрику и получила на него детскую продовольственную карточку. Саша не помнил, кто он, откуда, сколько ему лет, кто была ему эта старушка. Он вообще до восьми лет не говорил, хотя был очень умным и смышленым мальчиком. Потом погиб отец на фронте, и к своим карточкам мы стали получать еще и пенсию за отца. Да и мама приносила с заводской столовой баланду, отделяя от себя, чтобы покормить нас с Сашей. А еще через год нас вывезли на Большую землю. И я больше никогда не была в Ленинграде. Я уже стала стара и многое уже не помню. Но я до мельчайших подробностей помню ту женщину. Все морщинки на лице, складки на одежде, как будто это было вчера. Как-то описала ее Саше, не сказав, где я ее встретила. Саша сказал, что никогда не знал и не видел эту женщину. Пока могла сама ходить в церковь, всегда ставила свечи за упокой двух женщин. Я не знала, как их звали, но, думаю, Бог понимал, за кого я молюсь. Так и говорила: за упокой души Сашиной мамы и за упокой души Сашиной бабушки. (из интернета)

Злое сердце... Мы с Илюшкой поженились в двадцать с небольшим — рановато по нынешним меркам. Родители отнес­лись к нашему выбору спокойно, зато остальные родственники сочувствен­но цокали языками и с интересом по­сматривали на мой живот, пытаясь найти признаки беременности. Для меня было особенным удовольстви­ем разочаровать их в этом. Детей мы пока не планировали: хотелось, как и большинству молодых людей, сна­чала немного пожить для себя. Инте­ресы с Илюшкой у нас были общими, друзья тоже, поэтому сложностей в совместном проведении досуга не возникало. На праздники всегда собиралась одна и та же компания, ну, может, иногда менялись вторые по­ловинки наших друзей, все еще вы­бирающих себе спутников жизни. Илюшка после института начинал работать в крупной страховой компании, а я искала себя в области туриз­ма. По совету подруги устроилась к ней в турфирму. Поначалу продавала путевки, оформляла документы, по­том последовало повышение, и я по долгу службы начала ездить в командировки по отелям, с которыми мы заключали договоры. Мне это было по душе, я люблю путешествовать, да и муж не возражал. В общем, каж­дый был занят своим делом. Встре­чаясь вечерами в арендуемой квар­тире, мы с удовольствием делились событиями дня. Раз в две недели мы заезжали к одним или другим роди­телям, навещали мою бабушку за го­родом — словом, вели образцовую жизнь. Первые года два... В детстве я всегда отличалась от­менным здоровьем. В то время как мои счастливчики одноклассники сидели дома со справками, я веч­но, даже в разгар эпидемий, при­сутствовала на всех контрольных. Тем удивительнее было, что я нача­ла вдруг постоянно болеть. Я умудрялась подхватить бронхит даже в июле. А уж ОРЗ осенью и зимой не успевали проходить, как начина­лись снова. На третьем году брака появились проблемы с давлением и постоянные головные боли, которые не могли унять даже самые сильные лекарства. Плюс ко всему моему терапевту страшно не по­нравились результаты анализов, которые я сделала, заподозрив бе­ременность. Тревога оказалась ложной, а вот на обследования меня на­правили. Откровенно говоря, меня уже колотило от предчувствий: вра­чи практически в открытую говори­ли о злокачественных новообразо­ваниях. Мы с мужем пребывали в шоке, хотя Илюшка постоянно меня утешал: — Эй, не грусти! Мы справимся. Найдем других врачей, поедем к моей тетке в Финляндию, если что... Однажды утром мне позвонила мама. — Привет, ну как ты, дочка? — Да... кхе-кхе, спасибо, получ­ше. — Я едва сдерживала кашель, что бы не тревожить мать. У меня опять начинался бронхит. Я почти не спала по ночам, все думала: «Ну за что мне все это?!» — И то слава богу, — вздохнула мама. — А я тут, кстати, уборку ге­неральную в твоей бывшей комна­те затеяла. Стала шкаф протирать и нашла странную вещицу, подумала: «Что бы это значило?» Решила спро­сить у тебя. Странной вещицей оказалась моя детская фотография, вернее, обрывок снимка, где я сижу среди родственников. По-моему, мне там лет восемь. Сижу в центре. Соответ­ственно всех, кто слева и справа, ото­рвали — из групповой фотографии получился портрет. Внутрь был за­вернут кусочек черной ткани. Свер­ток этот кто-то крест-накрест перевязал черными нитками. Толстыми нитками, какими обувь шьют. — Господи! Неужели я похожа на су­масшедшую?! Не знаю, кто это сотво­рил и зачем... Я этого никогда не виде­ла! Кому понадобилось портить фото — Не знаю, не знаю, — задумчи­во произнесла мама. По голосу я по­няла, что эта находка не на шутку ее взволновала. Мама привезла мне странный по­дарок из прошлого по моей просьбе и, вынимая из сумки, испуганно дер­жала его двумя пальцами. — Знаешь, мам, я тебя прошу, выкини эту гадость! — Я едва бросила взгляд на сверток, но почему-то по­няла, что это очень нехорошая вещь. — Я тоже хотела... Но уж если раз­вернула, может, показать Анне Тимофеевне? — Кому? — Бабе Ане... Той старушке, что живет под нами, помнишь? Ты ее с детства звала ведьмой. Она кажется, и правда того... Ну, немного колдует. В общем, отнесла мама сверток к по­дозреваемой в колдовстве старухе, и та ей вот что сказала: «Это страшная находка! Знаешь ли ты, что дочь твою к смерти приговорили? Не веришь? Еще пара месяцев — и померла бы! Кто-то очень зол на нее! Очень ей за­видует. Я обряд сделаю, сниму пор­чу. А ужасный этот «подарок» снеси ночью на кладбище и закопай со словами: «Возвращайся тому, кто по­слал». Ну и умой дочку-то святой во­дой, своди в церковь, пусть помолит­ся о здравии. Господь милостив...» Здесь я должна на время отсту­пить от главной темы своего повествования и кратко рассказать вам прямо-таки детективную историю, связанную с бабой Аней. Случилась она в 1990-е, которые теперь при­нято именовать «лихими» из-за ца­рившего в те времена полного безза­кония. Внук бабы Ани Егор, хороший работящий мальчишка, на волне кооперативного движения открыл на въезде в город магазинчик авто­запчастей. Сам товар закупал, сам за прилавком стоял, сам бухгалтерию вел. Горбатился с утра до ночи, что­бы хоть как-то заработать: помочь в одночасье лишившимся работы родителям. И все бы ничего, но на юного труженика наехали местные упыри — новоявленные бандиты. Пытались обложить такой данью, что и работать смысла нет: как ни крутись, все без штанов останешься. Егор, разумеется, платить отказался. Сначала его пугали: стекла в мага­зине камнями побили, потом старенький фургон, на котором Егор за запчастями мотался, сожгли. Одна­ко Егор не сдавался. Тогда его изби­ли — страшно избили. Подкараулили ночью у магазина, ударили сзади по голове, а потом, потерявшего созна­ние, лупили ногами и обрезками во­допроводных труб. Егор, по счастью, выжил, но пострадал страшно. Ме­сяц с постели встать не мог — кровью харкал: мерзавцы отбили ему все что только можно. Милиция действовала вяло, хотя каждому обывателю известно было, чьих это рук дело. Лихие ребята и не прятались, продолжали промышлять рэкетом. Тогда бабка Егора пошла к начальнику милиции и сказала, что, если он злодеев не накажет, тогда она за дело возьмется. То ли полков­ник действительно ничего делать не хотел, то ли пропустил слова старухи мимо ушей, но вскоре баба Аня действительно начала мстить обидчи­кам внука. Один за другим погибли все шестеро самых отпетых город­ских головорезов: двое на машине разбились, троих пристрелили на так называемой стрелке, один в нарко­тическом угаре из окна выбросил­ся. Разумеется, утверждать, что эту череду смертей организовала баба Аня, я не могу, но, с другой стороны, почему бы колдунье и не отомстить подонкам, едва не лишившим ее единственного внука? Впрочем, вернемся к моей исто­рии. Через неделю после маминого визита к бабе Ане я впервые за дол­гое время почувствовала себя выздоравливающей, бодрой и готовой жить. После множества следующих друг за другом больничных я уво­лилась из фирмы подруги и теперь вдруг ужасно об этом пожалела... По­звонила ей, попросила снова меня взять. Я была уверена, что все будет хорошо. Мне хотелось дышать пол­ной грудью и смаковать каждый мо­мент жизни. Но тут мы узнали, что в Нижнем тяжело заболела моя двоюродная сестра. По всем признакам у нее что-то вроде моей же хвори приключи­лось: тяжелые бронхиты, страшные головные боли, месяцами длящаяся температура... Мы с мамой все удив­лялись: «Да что ж на нашу семью за напасти?!» Врачи, по словам мами­ной сестры, с которой они созвани­вались ежедневно, пожимали пле­чами: «Подавленный иммунитет, но отчего это?..» И финал этой истории оказался печальным. Сестра моя умерла от двустороннего воспаления легких, которое не сразу установили. Мама всерьез жалела, что вовремя не рассказала сестре про находку в моих детских вещах. «А вдруг с Оксаночкой что-то такое же случилось? Вдруг кто-то ее к смерти приговорил так же, как тебя, колдовством?!» — плакала мама на похоронах пле­мянницы. Но я уже к тому моменту знала, что тут другая история. Дело в том, что буквально за день до смер­ти Оксаны я случайно встретила в подъезде у родителей ту самую бабу Аню. Я, разумеется, поблагодарила старушку за свое выздоровление, по­целовала даже, а она мне и говорит: — Твоя сестра умрет, готовься. Но не больно-то сожалей! Она получила то, к чему тебя приговорила. Свой грех искупает... Я опешила — Не может быть! Оксана?! Мы с ней в детстве очень дружили! За что ж она так меня? Бабка плечами только пожала: — Может, из-за твоего счастья се­мейного... Ей-то Бог не дал такого. А она ведь старше тебя, замуж хочет, да не берут... Ну а может, и другие какие мотивы. Теперь уж не узнаем... Старуха скрылась за дверью своей квартиры. Я не решилась никому рассказать эту новость: ни маме, ни убитой горем тетке. Ну как ей объяснишь, что смерть здоровой 30-летней девуш­ки — расплата за злое завистливое сердце?! из интернета

Приворот на любовь Замуж я вышла совсем молоденькой, только 18 стукнуло. Как увидела его, так и пропала. Военный, под 2 метра ростом, чернявый. С братом моим пришел к нам в гости. Влюбилась как кошка, мурлыкала около него и я ему тоже понравилась. Так и закрутилось. А уже через месяцев 5 я с ним сбежала. Он человек военный, ему на месте никак нельзя задерживаться. Вот я с ним и уехала, хотя мать с отцом не отпускали. Все бросила. А потом делать нечего и они смирились. Приехали, поженили нас, все как положено. С замужеством я не прогадала. Муж старался зарабатывать, любил меня, дочку родили. Все было хорошо. Я за счастьем своим никого не замечала. Так бы жить и горя не знать дальше, но видать не все так просто в жизни. Когда дочке уже было лет 7-8, муж изменился, ко мне стал холоден, какой-то хмурый. Ну я списывала это на работу, на дела и усталость. Но в один ужасный день он пришел, поцеловал горячо любимую дочь, объяснился со мной и ушел. Просто собрал вещи и ушел. Сказал просто, мол, полюбил другую, прости. Я выла белугой, почернела вся от горя. Все не верила, как вот так взял и разлюбил. Даже мысли о самоубийстве были. Если бы не дочка, покончила бы с собой. Но, слава богу, что мать моя приехала с какой-то женщиной, Анна Сергеевна была старая подруга юности. Эта женщина многое знала из магии и всего такого. Она мне сразу сказала, что тут сильный приворот. Не буду рассказывать, как она мне помогала и что делала, но через неделю муж пришел с вещами. Каялся, плакал, на коленях стоял. Говорит, сидел с этой женщиной и как пелена с глаз упала. Вдруг подумал. А что он с ней вообще делает и как ему захотелось в семью. Только Анна Сергеевна сказала, что теперь нужно пережить самое главное, ни в коем случае не впускать эту его женщину в дом. А она обязательно придет. И правда, на следующий день она пришла. Стала проситься поговорить. Я дверь не открываю. Потом она стала кричать, буквально выть под дверью. Мы так и просидели до вечера, а уже к ночи она ушла, все стихло. Потом я узнала, что она очень заболела, попала в больницу. Все у нее кувырком пошло и она уехала. Не знаю, что там Анна Сергеевна с мамой шаманили, но спасибо им большое. Они мою семью сохранили. Мы с мужем двоих детей воспитали. Муж умер, а я до сих пор храню память о нем. из интернета

У НАС РАНО ТЕМНЕЕТ Эта случилось, когда я учился на втором курсе. Была зима, конец учебного семестра.Сейчас я понимаю, что все могло бы быть совсем иначе, если бы не одна мелочь. Подходя к автобусной остановке, я перелистывал песни в плеере. Есть у меня такая привычка – если песня не соответствует моему настроению я не стану ее слушать. Даже сейчас я могу потерять пару минут, сидя в машине и щелкая кнопками магнитолы в поисках песни сегодняшнего дня. Тогда я настолько увлекся, что прошел мимо продуваемой ветром остановки, на которой в вечерних сумерках маленькой стайкой томились в ожидании автобуса студенты. Когда в наушниках заиграла нужная песня, я опомнился, но возвращаться не стал. Решил, что сяду на следующей — до нее идти минут пять. Это решение изменило все. И вот — стою я один на автобусной остановке. Ветер раскачивает над головой желтый шар подвесного фонаря. Подошел автобус. Не мой — я понял это сразу. Даже несмотря на то, что номера не было видно. Просто автобусы своего маршрута я знал – новые, бело-зеленые коробки-аквариумы. А этот был старый. Их еще помнят многие, наверное. Оранжевого цвета с круглыми фарами на широкой «морде». Автобус, сипло вздохнув тормозами, встал у остановки. Табличка с маршрутом говорила о том, что конечная у него «ЖД-Вокзал». Решив, что от вокзала до общежития я дойду минут за десять, а ждать автобус своего маршрута можно и полчаса, я взялся за облупленный поручень и зашел в переднюю дверь. Салон был пуст. В желтом свете плафонов я разглядел лишь четыре фигуры в хвостовой части. Я сел у окна впереди. Двери с шипением закрылись. Автобус плавно, словно пароход от причала, отошел от остановки. С моего места мне были видны руки водителя, лежащие на баранке. Около минуты, наслаждаясь теплом, я пребывал в какой-то полудреме. Изредка поглядывая в окно, я думал о всякой ерунде, разглядывая свое отражение в застекленном окошке, которое отделяло кабину водителя от салона. В отражении за моей спиной был достаточно четко виден салон и темные фигуры пассажиров сзади. И тут я вздрогнул. Мне на миг показалось, что пассажиры за спиной пристально смотрят на меня. Но не это меня испугало, а то, что они вдруг стали ближе на целых два ряда сидений! Не знаю, почему я так испугался. Ну пересели. Ну да, все четверо. Значит — вместе едут. Все в темном. Нет, скорее сером. Какие-то комбинезоны или робы. Что меня в этом могло напугать? Я пытался понять это, продолжая смотреть на пассажиров. И тут один из них вытянул вперед руку. Остальные трое медленно повернули к нему головы, а затем уставились в мою сторону. Лица… Я плохо мог их различать – отражение дрожало вместе со стеклом, а оборачиваться не хотелось. Никаких монстров там не было, инопланетян тоже. Клыков, миндалевидных бездонно-черных глаз тоже не было. Простые лица. Какие-то серые, с грубыми чертами, похожие на рабочих со старых плакатов. Они смотрели на меня. Вся четверка. Гул двигателя стал тише. Автобус подъезжал к остановке и у меня уже возникла идея – не пора ли валить отсюда, от этих непонятных «друзей», кто его знает, что у них на уме? В автобусе они меня, скорее всего, не тронут. А с другой стороны — в наше смутное время всякое бывает. Остановка проплыла за окном. Я вынул из ушей наушники. Мы не остановились. С другой стороны, а кто сказал, что мы должны были здесь остановиться? Не ездил я никогда этим маршрутом, может быть он на ней и не должен останавливаться – думал я. Я не боялся и не паниковал – все было слишком обыденно. А вот когда снова посмотрел на отражение салона перед собой — даже втянул голову в плечи. Они уже стояли. Все четверо. Стояли, не держась даже за поручни. И смотрели на меня. Серые лица, серые глаза… И я оглянулся. И я встал. Я старался, чтобы это выглядело как можно более естественно – оглянулся назад, как бы без интереса, просто так. И сразу же встал правым боком к ним, а лицом к окну, схватившись за поручень над головой. До передней двери был один шаг. На следующей остановке я выйду – выйду и дойду пешком. А потом постараюсь забыть эту странную историю, свой глупый страх и то, как поручень под рукой стал влажным от пота. Краем глаза я смотрел на них. А они на меня. Долго делать вид, что я этого не замечаю – глупо. Спросить, что им нужно – страшновато. Оставалось лишь ждать остановки и выходить. Контролер! Тут до меня дошло, что я так и не заплатил контролеру, не положил в карман желтый прямоугольник билета. И контролера здесь не было! Вторая остановка осталась позади. Мы не останавливались. «Вахтовый автобус», — подумал я. Поэтому здесь эти мужики с лицами типичных работяг. Поэтому не остановились. Поэтому нет контролера. И поэтому он такой старый. Он перевозит рабочих с предприятия на вокзал или по домам, а я зашел в него, приняв за обычный автобус. Вот они и смотрят на меня. И рукой показывают поэтому… Я сам себе не верил. Они пошли уже не скрываясь. Медленно. Не угрожающе, а как-то… как люди, которые идут к рабочему месту выполнять свою работу. С таким выражением на лице рабочий кладет кирпич, автомеханик закручивает гайку. Пусть потом, в теплой комнате общежития, я буду смеяться над испуганным ребенком, который вдруг во мне открылся. А сейчас я был уверен – они идут на меня. Я посмотрел через плечо в кабину. Теперь, когда я стоял, мне было видно человека внутри. Пожилой мужчина в темном свитере за рулем. Иногда, копаясь в коробке с разными мелочами, больно натыкаешься на острый предмет. Так и я наткнулся на взгляд в зеркале заднего вида. Спокойный взгляд, даже насмешливый чуть-чуть. Он знал, он видел — что происходит в салоне его автобуса. А четверо мужчин уже подходили. Мне не нужно было оборачиваться – я знал. В таких ситуациях нужно сказать что-нибудь типа – «У вас проблемы?», «В чем дело?». Но меня хватило лишь на безвольное вопросительное движение головой. Типа, что такое? Почему вы ко мне подошли? Вам нужна помощь? Или мои деньги? Или моя жизнь? Я не слабак! Мне не стыдно за свой страх тогда. Нужно побывать в этом автобусе, увидеть эти лица, которые надвигаются на тебя, как колесо грузового автомобиля на пивную банку. Банка даже не проблема, не препятствие, ее просто раздавят мимоходом. Один из них наклонился куда-то между сидениями и достал большой черный полиэтиленовый мешок. Второй поднял, лежащую под сидением сумку из коричневого кожзама. В ней что-то металлически звякнуло. Все так же спокойно они двинулись ко мне. Спокойные лица, размеренные движения. Автобус резко тормознул. И тут же раздался грохот, звон и звук сигнала. И четверо мужчин сразу оживились, как-то суетливо, вытягивая шеи, они смотрели за мою спину. Открылись двери и они все вчетвером пробежали мимо меня вон из автобуса, словно бы меня здесь не было. Я слышал, как грубые ботинки с глухим скрипом стали удаляться. Я, наконец, отпустил поручень и увидел на руке кровь – когда автобус во что-то врезался, а так и было – этот звук ни с чем не спутать, моя рука поехала по поручню, из которого торчал незакрученный винт, обрывок проволоки или что-то такое. Косая борозда через всю правую ладонь. Но меня охватило облегчение – подумаешь, авария! Зато они больше не идут на меня так молчаливо и страшно. Я спустился со ступенек. Посмотрел вперед. Все было ясно – серый «жигуленок» выскочил из переулка, да так неудачно, что автобус даже скорость сбавить не успел. Четверо из автобуса суетились вокруг машины. Один открыл капот зачем-то. Трое остальных вытаскивали из-за руля водителя. И тут один из них стал расстилать на снегу тот самый черный полиэтиленовой пакет, а другой с глухим звоном рыться в коричневой сумке. Я видел водителя «жигулей» – молодого парня. Он вроде бы сильно не пострадал, его положили на землю и один из «рабочих» склонился над ним. Со стороны это выглядело так, словно бы пассажиры автобуса помогают пострадавшему в ДТП бедолаге. Только вот парень из легковушки все пытался вырваться, встать, но уже двое из «пассажиров» прижимали его к земле, а третий доставал что-то продолговатое, металлически блестящее из сумки. Четвертый резко обернулся и посмотрел на меня. А я на него. В тот же миг я услышал удар и хруст, увидел, как на голову водителя легковушки стремительно опустился непонятный предмет – похожий на небольшую монтировку, но с крюком, как у багра. Брызнула кровь. Один рабочий начал бить. Второй держал руки жертвы, третий придавил его ноги к земле коленом. Брызги крови на алом снегу в свете одной единственной уцелевшей в аварии фары – левой фары автобуса, были как кляксы. Я видел, как конвульсивно задергались ноги и руки ИХ жертвы, как вдруг он стих, сразу стал похож на ворох тряпья. И кровь потекла, растапливая ледок и грязный снег на асфальте. Хорошо, что я не видел и половины картины из-за ИХ спин, а то остолбенел бы. Но четвертый уже шел ко мне. Не торопясь. Безо всяких эмоций на лице. И тогда я побежал. В таких случаях всегда пишут – я бежал, как никогда в жизни. Нет. Никогда в жизни я так плохо не бегал! Никогда еще в жизни у меня так бешено не стучало сердце, не сбивалось дыхание, а ноги не заплетались. Меня не стали преследовать. Я обходил тот квартал, где случилась авария, где стоял ИХ автобус по огромной дуге. В общежитии я никому ничего не рассказал, а просто просидел полночи в туалете, держа сигарету в левой руке – рана на правой уже не кровоточила, но болела сильно. Идти в милицию? Рассказать друзьям? Или просто забыть это все, как страшный сон, как бред сумасшедшего? Утром в субботу меня разбудил сосед по комнате – я спал в туалете, прижав раненную ладонь ко рту, словно сам себя затыкая. Через два дня по местному телевидению прошел сюжет о странном происшествии – нашли разбитый «жигуль» посреди улицы Фрунзе, но ни водителя, ни второго автомобиля, ни свидетелей… Там же сообщалось, что за последний год это уже четвертый пустой разбитый авто, найденный посреди узких второстепенных улочек. А еще через неделю я уже знал, что в городе орудует жестокий убийца или убийцы. Их жертв находили у обочин, часто прямо на остановках общественного транспорта. Всегда ногами к проезжей части. Тела были неимоверно жестоко изуродованы. И всегда в протоколах, которые приводили СМИ значилось: «…жертва предположительно ждала автобус на остановке» или «…предположительно тело было выброшено на обочину из автомобиля». А я видел ЕГО снова. Вечером, возвращаясь с учебы, уже накануне нового года, я увидел ТОТ автобус. Он обогнал меня, а в освещенном салоне я увидел силуэт сидящей с книгой женщины. Позади еще четыре серых фигуры. Когда автобус проезжал мимо они как раз поднимались. И медленно шли по салону в ее сторону. Нет, на следующий день СМИ не сообщили о трупе женщины. Изуродованном, брошенном на обочине… Сообщат. Я знаю. В этом городе очень много узких улочек. Очень много заснеженных обочин. А ТОТ автобус я видел еще трижды. Последний раз он ехал медленно, а четверо стояли в нем, глядя в окно на меня и не держась за поручни. Я свернул в первый попавшийся двор. Я не знаю, почему мне дали уйти, не знаю, кто они, не знаю – зачем они это делают. И я не стал проверять – какой автобусный маршрут имеет своей конечной остановкой ЖД вокзал. Последний раз я видел его четыре года назад. У меня есть работа, девушка. Шрам на руке остался, но я к нему уже как-то привык. Я больше не езжу общественным транспортом – есть машина. Но примерно раз в год я вздрагиваю, увидев разбитый автомобиль у обочины, кучу мусора в придорожной канаве или силуэт автобуса в вечерних сумерках. Я знаю, ОН где-то там. Со своими пассажирами. И да… У нас рано темнеет.

Когда остановилось время «Дома, в тот день, нас было трое – я, мой муж и сын. Муж смотрел телевизор в большой комнате, сын слушал музыку в маленькой. Окно этой комнаты выходит на пустырь, за которым лес. Я собралась помыться. Из дверей ванной комнаты хорошо видна входная дверь, а маленькая комната просматривается почти вся. Когда я вошла в ванную и закрыла дверь, вся квартира была наполнена звуками: телевизор, музыкальный центр, шум с улицы. Когда закончила мыться, вдруг замигал свет, и лампочка стала светиться очень тускло. Тут я обратила внимание, что за дверью ванной тихо. Не слышно музыки, да и вообще ничего. Я подумала, что из-за перебоев с электроэнергией мои домашние отключили бытовые приборы. Открыла дверь из ванной и остолбенела. Входная дверь висела на одной петле, все вокруг было черно. Когда я заглянула в маленькую комнату, увидела там полный разгром. Никакой мебели, в рамах окна и лоджии ни одного стекла. Рамы обуглены. На полу лежал слой пепла. За окном леса не было, только обгоревшие стволы деревьев, а на земле то ли снег, то ли пепел. Все это я охватила взглядом буквально за несколько секунд. И тут услышала шаги. Шел кто-то тяжелый. Я с ужасом посмотрела на то место, где была входная дверь. На лестничной клетке мелькнула чья-то тень. Кто это был, я не поняла, меня охватил такой панический страх, что я шагнула назад в ванную и села прямо на пол. Меня не держали ноги. Лампочка горела все так же тускло. Шаги приближались. И тут я, видимо, потеряла сознание. Очнулась оттого, что кто-то меня тряс за плечи. Под нос мне сунули нашатырный спирт. Оказывается, я пробыла в ванной около двух часов. Сын с мужем, наконец, спохватились, выломали дверь и увидели меня лежащей на полу. Сначала я решила, что мне привиделось то разорение, но когда я очнулась окончательно, оказалось, что мои часы отстали на 1 час 20 минут, а на моих тапочках был серый налет, как древесный пепел. Что это было? Наше будущее? Параллельная реальность? Или что-то еще?»

ПРИЧИНА РАЗВОДА... Знаешь Даш, - пробубнил муж не глядя на меня, - я тебя очень люблю, но мы должны развестись! Что?- воскликнула я не веря своим ушам,- мы поженились три недели назад! Что случилось? Зачем мы вообще тогда поженились? Ведь ты сам упрашивал меня выйти за тебя! Нууу,- замялся муж,- всё так... упрашивал тебя, а теперь...мама сказала что я должен с тобой развестись. И почему она так сказала?- вытаращив глаза спросила я пребывая в шоке от услышанного. Нуу, она сказала что ты...,- начал было говорить муж и не договорив замолчал. И что я?- с закипающей внутри злостью на свекровь спросила я глядя как муж тянет себя за пальцы и хрустит ими. Она сказала что ты... ведьма,- выпалил муж и посмотрел на меня. Я не выдержала и захохотала. С чего она такие выводы сделала?- спросила я вытирая выступившие от смеха слёзы,- увидела как я на метле летаю? А ты летаешь?- на полном серьёзе спросил муж. Конечно!- ответила и добавила,- голая и с распущенными волосами! Чё правда?- побледнел муж. Нет конечно,- шумно выдохнув ответила я,- это шутка была! Так с чего мама твоя такие выводы сделала? Она сказала что сопоставила всё что ты говорила с тем что произошло и другого объяснения кроме того что ты ведьма, она найти не может,- ответил муж. О как!- хмыкнула я, -и что же такого я говорила, что оно сбылось и до смерти напугало твою маму?! Не говори о смерти мамы,- взвизгнул муж и испуганно глянул на меня. Давай уже рассказывай,- рассердилась я, чего тянешь? Я хочу как можно скорее услышать причину нашего развода! Муж сцепил руки взамок и заговорил,- на прошлой неделе мы были у мамы в гостях и ты сказала что её цыплята бройлеры сдохнут, и они сдохли!- выпалил муж, укоризненно посмотрел на меня и тихо спросил,- тебя не жалко этих несчастных цыплят? Конечно мне их жалко,- ответила я,- могли бы стать вкусным мясом, но этого и следовало ожидать! Маленьких цыплят следует держать в тепле и в сухости, а твоя мамочка, их в сетчатый загончик в саду под яблонькой посадила и сказала что ещё её бабушка так цыпляток выращивала. Я ей сказала что так нельзя и их надо посадить в тёплое место и повесить лампу, а она мне ответила, что я ничего не понимаю в выращивании цыплят! Значит она фигни натворила, а я ведьма? Муж задумался. Пару минут он молчал и потом задал следующий вопрос,- а что на счёт Мишки? Какого Мишки?- не поняла я. Маминого чихуашки,- ответил муж. И что с ним?- спросила я. Помер он,- ответил муж и хмуро посмотрел на меня. Этого и следовало ожидать!- с яростью в голосе ответила я вспомнив несчастного пёсика с печальными глазами. Да как ты может так говорить!- не сдержавшись закричал муж,- откуда такая жестокость? Действительно,- заорала я в ответ,- откуда такая жестокость? Я твоей мамаше ведь говорила что псинку срочно к ветеринару везти надо и скорее всего у него пироплазмоз, а она проигнорила мои слова, вот и итог! Каким боком я причастна к смерти собаки? Ты сказала что он умрёт,- со слезами на глазах воскликнул муж,- и он умер! Капец,- рявкнула я,- он пи-пи бурого цвета при мне сделал, у него под хвостом всё в.. испачкано было, его рвало при мне и глаза жёлтые. Я спросила у твоей матери давал ли она ему что-то от клещей, а она только усмехнулась и сказала что никаких клещей не существует! Она угробила псину, а я виновата? Вы что dебилы все? Муж аж задохнулся от возмущения,- прекрати называть мою маму dебилкой!- рявкнул он и сжал кулачки. Я глянула на кулачки и ехидно сказала,- ты кулачки то не сжимай, а то отсохнут! Муж выпучил глаза, мгновенно спрятал руки за спину и задал коронный вопрос,- ну допустим, тыне причастна ни к смерти цыплят, ни к смерти Мишки, а как ты объяснишь что Маринка упала и ногу сломала? Значит Маринка всё-таки упала и сломала ногу?- спросила я и усмехнувшись покачала головой. Что смешного?- воскликнул муж с отвращением и страхом глядя на меня. Капец какие вы...,- я не договорила фразу чтобы не обидеть мужа, и дала исчерпывающий ответ на его вопрос. У твоей мамы на крыльце перед дверью лежит фигня с дырочками чтобы подошву очищать,- стала я объяснять мужу,- Маринка при мне три раза застревала каблуком в этих дырочках и едва успевала схватится рукой за перильца чтобы не упасть. Я сказала твой маме что эту штуку надо убрать, иначе Маринка шлёпнется и сломает себе что-нибудь. Это всё простая логика, а не какое не колдовство! А почему ты сказала что именно Маринка упадёт?- взвизгнул муж не желая внять моим доводам. Да потому что только она из всех ваших носит обувь с такими дурацкими каблуками!- рявкнула я теряя терпение. Муж надолго замолчал, видимо переваривал услышанное. Он прав,- подумала я,- нам надо разводиться, не хочу всю жизнь оправдываться! Автор Короткие мистические рассказы

Опыт заблудиться Три года назад со мной произошла странная история. Не могу забыть, и рассказать решилась, вот, впервые. Дело было так. Моя двоюродная сестра и по совместительству лучшая подружка в июле-месяце отправилась с друзьями на базу отдыха. От нашего города недалеко - всего 60 км. Сама база была хоть и обшарпанной, но все же шикарной в другом смысле слова: лес, чистое озеро, шашлыки и романтика. На базе была свою культурная программа, на которую добрая половина молодежи забивала и проводила досуг по своему усмотрению (деньги-то заплатили, как они выражались, кому они теперь должны?). И вот в первый же день оказывается, что Надька (так звали сестру) купальник в рюкзак не положила... Ну ничего, первым делом метнулась в местные магазины окружающих сел (а окружали они довольно плотно, и было их целых три). Побегала, оказалось, что там только продукты, посуда и спички продаются, а такие вещи народ скупает в райцентре, куда каждый час ходит маршрутка. Ну Надька и звонит ближайшему лоху подруге со слезами: "Привези, я его специально два дня искала по всем рынкам, именно такой, чтобы Вовку (парня ее) сразить! Ты его возьми, и еще сигарет нормальных купи, и приезжай - мы как раз шашлык маринуем. Познакомишься с другими, погуляем, а вечером мы тебя сами до маршрутки проведем и посадим. А сейчас ты приезжай в с В., там на остановке Вовка тебя ждать будет - он проведет до базы. Зачем? Ну ты же собак боишься, глупая! Встретится шавка, так ты на крышу остановки выскочишь!" Ну ладно, к Надькиным авралам я уже привыкла, делать было особо нечего, взяла ее "драгоценность заготовленную", купила сигарет и средство от комаров, и поехала на место встречи. Вовка был в хорошем настроении, встретил меня с шуткой про верных подруг-сестричек и мы вместе пошли по пыльной дороге. И что, перед самым селом повернули к лесу! - Вовка, что за прикол?! - Тихо, тут к базе через село целых сорок минут идти, а по лесной тропинке - десять минут. Ну что ты, как маленькая, мы с ребятами каждый год отдыхаем, я здесь каждого клеща в лицо знаю, и местные этой дорогой на Морозовку идут. Видишь? И точно, в метрах двадцати от нас впереди шла целая семейка. М-да... Ну куда уже денешься из подводной лодки от Вовки и его болтовни. Когда подходили к лесу, навстречу к нам вышла супружеская пара. Назло Вовке я все же подошла и спросила - как отсюда выйти на базу? Женщина с охотой рассказала: "Вот же дорога, все по ней идут, она одна. Идите, не бойтесь, там полно народа ходит и заблудиться невозможно, сворачивать некуда. Как увидите ферму, тропинка поведет уже вправо и выведет прямо на базу. На велике вообще за четыре минуты доезжаем". Вовка обиженно зыркнул на меня, и мы пошли по указанной тропинке, достаточно широкой, надо сказать. Первые три минуты шли молча, нас два раза обогнали на велике. Вовка, мстя за недоверие, нарочито молчал и шел немного впереди. Подумав, я дернула его за рукав: "Да ладно тебе. Ты просто не понимаешь, как я ненавижу лес и все колюче-кусючее!". Вовка: "Ага, целых десять минут идти! Какая беда!". Я: "А если заблудимся?". Тут Вовка закатил глаза и начал уже более миролюбиво тараторить, что он уже "тысячу раз сюдой бегал в киоск в кафе на остановке за пивом, и как можно заблудиться на прямой дороге с толпой народа?". И, пока он тараторил, мы подошли... к развилине. Это выглядело потрясающе. Нет, неправильно сказала: убийственно. Тропинка неожиданно делилась на две, причем на первый взгляд абсолютно одинаковые. И, что интересно, они под каким-то одинаковым углом расходились друг от друга. Наш диалог: - Вовка, ты же сказал, что дорога прямая?! - Была прямой (Вовка сглотнул). - И куда теперь? - Не знаю... Тут он повернулся и посмотрел на меня каким-то очень странным взглядом. Честно, я почувствовала себя какой-то упыршей, которая затянула бедного мальчика в глубь леса и он только сейчас это понял. - Вовка, давай подождем, может идти кто-то будет. Так мы стояли молча целых двадцать минут. Я все смотрела на время, ждать было очень нудно. Никто не появился!! Тут Вовка наконец-то проявил свою гениальную логику: "Слышь, пошли по любой, здесь целых три села рядом, а база как раз между ними. Видишь, обе дороги протоптаны, значит сюдой и на базу, и в село ходят. Выйдем, а там люди подскажут. Позвони только Надьке, а то без нас все сожрут, пусть ждут". Вовка, как всегда, телефон с собой не берет (типа нельзя его в кармане джинсов носить, потенция от радиации пропадет). Звоню, Надька говорит, не морочьте голову, там одна дорога, а если у вас две - идите по правой, и нечего решать. Ну, пошли. Идем, идем, а тропинка кажется все более и более заросшей, и долго так идем. Ни шума трассы, ни села, ни людей. Шли мы так, наверное, час. И Вовка в упор отказывался вернуться и пойти другим путем (вот-вот придем). Тропинка закончилась перед большой светлой поляной. Все такое заросшее! Мне эта выжаренная трава была по пояс. Странно, ведь из сел должны были скосить, забрать для жилья.. Но стоило только начать идти по поляне, как поняла, что это какое-то болото: ноги вязнут! Я испугалась и рванула назад. Мы обошли с Вовкой поляну вокруг, но продолжения тропинки так и не нашли (Алиса в стране чудес, блин!). Было решено: чешем назад. Назад мы шли еще дольше. Хотя, может так казалось. На часы я уже не смотрела, понятно было, что прогулки по кишащему многоногими тварями лесу мне избежать не удалось. Наконец-то дошли до той самой развилки - ну не души вокруг! Пошли на этот раз налево (ну, в правильном смысле ). И вышли наконец на ферму! Только по выпученным глазам спутника я поняла, что опять что-то не так. Да, фермой это было сложно назвать: какие-то непонятные повалившиеся постройки, все заросшее и редкий забор, очень-очень старый. Людей нет, животных тоже. Никого. Вовка не своим голосом сказал мне, что когда он шел встречать меня, там все выглядело по-другому. И там были рабочие, забор был только покрышенным. Тропинка действительно сворачивала налево, и мы молча по ней пошли. Так устали почему-то, что не было сил строить догадки. Тем более, что сейчас мы как раз должны были выйти прямо к базе. К шашлыкам, к Надьке... А мы все идем и идем. И эта тропинка тоже становится все более заросшей! Прямо в лицо даже стала попадаться паутина (фуууу!), такое ощущение, что здесь за лето никто не ходил. Наконец-то увидели какие-то частные дома (хм, не похоже на базу). Но даже если это село и с самого начала мы куда-то не туда пошли, то здесь нас уже точно выведут! Мы резво подбежали к первой хате. Окна забиты, и у других тоже. Дворы заросшие, нигде никого нет. Вовка с удивлением сказал, что хорошо знает местность, и заброшенных сел или улиц он ни разу не видел, хотя на местные дискотеки в клубы он ходил не раз с ребятами. Я пожала плечами, и мы пошли дальше, хотя та первая хата с синей облупленной крышей мне запомнилась (ну и цвет!). А еще эти старые когда-то синие скаты перед ней... Одни повалены, другие торчат из-под земли. Армагедонн. Прошли буквально пару домиков (таких же заброшенных), и уже впали в отчаяние. Ну вот как мы могли так заблудиться?! И где мы? Вспомни в о телефоне, вытащила его из пакета и давай Надю набирать. Сети нет!!! И тут Вовка подметил, как стало темнеть. А ведь было еще только 5 вечера, когда я приехала, это же лет. У нас темнеет в такое время не раньше девяти. А четыре часа мы еще не прошли, может два от силы. В общем, темнеет, мы заблудились, жутко... И тут я как заору: - Вовка, КОМАРЫ где????? - Какие?.. - Комары!!! Было так тихо вокруг, ни сверчка, ни писка комара, ни шума листьев, ни ветра, ни самолета. И мы одни на ночь глядя. Большей жути я в жизни не испытывала. Набрала в легкие побольше воздуха: - Помогите!!!!! И тут поняла, что Вовка отчаянно кричит одновременно со мной. Его лицо окончательно развеяло мои последние надежды на то, что это его или чья-то шутка. Никто не шутил. Мы действительно оказались в каком-то другом месте, измерении, времени. И что делать, мы не знали. Мы продолжали звать на помощь. Мой 19-летний поводырь бледнел так же быстро, как и все темнело вокруг. А наши крики почему-то звучали как-то глухо, будто мы не на открытой местности, а где-то в подвале. Наконец-то из-за угла какого-то дома вынырнул старик. В шляпе, с какой-то корягой в руках и с котом, который плелся за ним. - Вы чего орете? Чего вообще здесь ходите, жить надоело? - Где - здесь? Мы заблудились! Какое это село? И где база? Нам на базу надо! - Какая еще база?! Назад идите, откуда шли. И тут я расплакалась. Если мы еще назад пойдем, то ночевать останемся. Дед посмотрел на меня внимательно, и выдал: "Так вам к людЯм? Сюда идите" и показал на чащу леса направо от себя. А мы стоим и только таращимся на деда. Он еще раз нам показал в ту сторону. "Идите!". Мы переглянулись и пошли. Там вообще никакой тропинки не было, просто кочки и тысячелетний покров из листьев. Но как только мы сделали первые пять шагов, впереди послышался плеск воды, смех людей. Мы с Вовкой рванули наперегонки и выскочили прямо на берег реки. Через нее - мостик, а на другом берегу - наша компания с костром, куда другой молодежи, ярко светит солнце, по ощущениям около 5-6 часов. Мы быстро перебежали на ту сторону и свалились возле Надьки. Она была очень рада: "Смотрите, как вы быстро! А звонили, чтоб мы еще полчаса ждали!" Говорить и что-то объяснять сил не было. Надька только интересовалась, почему у меня все ноги в царапинах и вид у нас, как после марафона, но я только вяло отмахивалась. А Вовка только к закату выдал обидное: "Я с этой ведьмой больше никогда никуда не пойду". Его так никто и не понял, о чем он. Решили, что мы поссорились по дороге. Когда стемнело, Надя и еще трое ребят пошли провожать меня к маршрутке. Мы буквально минут за восемь прошли тот же участок леса, видели загоняемое стадо баранов за ярким выкрашенным забором, и тропинка была одна. И постройки на той ферме были крепкими на вид. Уже на остановке, дожидаясь маршрутки, спросила у ребят: "А вот мы шли и видели домик такой интересный, с ярко-синей крышей. Это местная сельская мода?". На что мне один из парней ответил: "Там бабка классная живет, я у нее по дороге в клуб розочку хотел вырвать, а она вышла, не стала ругать, сама отрезала и дала. Я тоже про крышу спросил, она сказала, что недавно в этом селе живет, сын перевез, а слеповата стала и только так теперь свой дом находит. Специально сына попросила покрасить на днях. И старые шины он обещал раздобыть и закопать наполовину, она их тоже "синенькими" делать будет. Из быстрого разговора с пареньком поняла, что и улица та оживленная, и никаких забитых окон нет. Спрашиваю, когда розочку крал, давно? (думаю, может померла уже бабка, а он не знает). Нет, говорит, позавчера вообще он лично здесь все лето. Наконец я решилась спросить: - Это ведь из этого села прямо на мост перед базой выходишь? - Нет, ты что, оттуда далеко идти. А за мостом от базы лес только лес идет и железная дорога. Села справа, слева и позади базы, а за мостом - долгая лесополоса, километров 80. Вечером я немного отошла и со смехом заявила папуле, что умудрилась заблудиться в лесу с опытным провожатым. Папа заявил, что "не сомневается". И, оказывается, такой опыт у меня уже был в 5 лет, но я его смутно помню. В памяти остался только фрагмент, где я с радостью собираю грибы, и ими просто усыпано. Я все собираю, собираю, слышу голоса родных рядышком, в метрах трех. Но они не видят меня, а я гребу и гребу в корзинку. Причем так долго собирала их своими неумелыми ручками, что вся была в поту. Папа внимательно посмотрел на меня и выдал: "Дело было так. Выбрались мы как-то с семьей в лес, но далеко не поехали - сами не особо знали местность. А там, куда пришли, уже все вычистили - место известное, грибников много. Мы ходим так вяло, убеждаем себя, что "и без грибов чистым воздухом дышать полезно". А ты тут: "Мама-папа, ГРИБ!!!". И как рванула к какому-то дереву. На миг мы даже потеряли тебя из виду. Но не прошло и двух секунд, как выбегаешь назад - с полной корзиной грибов! Шикарных грибов! Мы - туда, где ты их нашла, хотя мало верилось, что грибники пропустили такое жирное место. Но нет, ничего! И, что самое странное, даже ямок от грибов - а те ты по незнанию не срезала, а просто повыдергивала. Да и нельзя их было так быстро собрать. Мама решила, что это кто-то по незнанию бросил себе в ведро поганку, а потому в ужасе выбросил все, что до этого собирал - споры ведь сыпятся. А потому опустошила твою корзинку и мы уехали домой мыть руки. Дома бабушка, узнав о "чуде", сказала, что грибы выбросили зря, но внучку больше в лес чтобы не водили: "она там лешему приглянулась, златовласка наша, раз он ее так щедро угостил. Не водите больше - заберет". Вот почему в лесу до этого момента я больше не была - только в парке. Вот так. А Вовка с Надей разругались в тот же вечер.