Мистика,паранормальное (Истории из жизни)

Оно «Следственным отделом Горячевского района возбуждено уголовное дело в отношении 28-летней местной жительницы. Она подозревается в совершении преступления, предусмотренного п. «в» и «д» ч. 2 ст. 105 УК РФ (убийство малолетнего; убийство, совершенное с особой жестокостью) и п. «г» ч. 2 ст. 117 УК РФ (истязание в отношении заведомо несовершеннолетнего). По версии следствия, вечером 21 июля 2020 года подозреваемая, находясь по месту жительства, облила из бутылки подсолнечным маслом свою четырехлетнюю дочь, и подожгла с помощью спичек. В результате полученных телесных повреждений в виде термических ожогов головы, туловища, верхних и нижних конечностей ребенок скончался на месте. Также по месту жительства подозреваемой сотрудниками следственного отдела был обнаружен ее младший ребенок с признаками истязания. Подозреваемая в совершении преступления задержана и заключена под стражу. Следствием выполняются необходимые действия, направленные на установление всех обстоятельств совершенного преступления Пресс-служба Следственного отдела Горячевского района». Начальник отдела по связям с общественностью Дьяченко поставил точку в очередном сухом пресс-релизе и опубликовал его на сайт отдела. «Ну и сволочь. Мать — собакам отдать», подумал он. К вечеру сообщение распространили все местные новостные сайты и паблики. В комментариях люди традиционно желали мамаше сдохнуть в мучениях. А через пару дней забыли об этой истории и желали смерти уже кому-то другому. Детали трагедии на свет не выплыли, так и оставшись в материалах дела. II — Веронике только исполнилось три, Варе — год. Тогда-то все и случилось. Сережа уехал на два месяца — он у меня вахтовик. Был. Ну а я с детьми куковала, они ж совсем маленькие. Господи, меня посадят, Варька с кем останется? А если Верочка вернется? — зарыдала подозреваемая в убийстве собственной дочери. — Гражданка Ермолова, давайте по существу, — поморщился следователь Мартынов и добавил. — Вам о детях надо было думать гораздо раньше. Он записывал слова подозреваемой, держа свой гнев под контролем, выпуская на свет лишь презрение к женщине, трясущейся напротив. Все остальное он успел обуздать, иначе бы убил ее ещё там, в доме. Мартынов видел обожженное маленькое тельце четырехлетней Вероники, скрюченное на почерневшем полу. К тому моменту, как следователь вошел в тот довольно опрятный дом, мать уже оттащили от останков, по которым она исступленно колотила лопатой. Об этом ему рассказали соседи — они и прибежали на агонизирующий рёв ребенка. — Я это… Ее, мать то есть, оттолкнул от девчонки, да куда уж… А она лопатой по ней… — бросал обрывки сосед, не выпуская из пальцев папироску. — А сука эта, мать то есть, воет и кидается на тело... Влепил ей, чтобы угомонилась. — Что было потом? — спросил Мартынов. — Потом мы с Андрюхой ее связали. Кто ее, курву, знает, может, второго дитя добьет. Вон она, в соседней комнате, вся в укусах лежит. Сожрать она ее хотела, что ли... На полу у кровати кулем лежала обездвиженная мать — Надя Ермолова. Полноватые красные руки связаны удлинителем, босые ноги — телефонным проводом. Что было под рукой. За 23 года работы Мартынов не видел такого дьявольского безумия. Нет, детоубийц он встречал и ранее, но в их глазах не было того, что читалось в Надиных. В них не было ужаса перед мертвым ребенком. Надя вытянула шею и не сводила немигающего взгляда с почерневшего тела старшей дочери. Будто та сию секунду вскочит и набросится на мать. И будет рвать ее маленькими зубками на миллионы клочков… И развеет их над бурлящими речными водами, и не останется от матери ни плоти, ни памяти… Мартынов тряхнул головой, отгоняя воспоминание недельной давности. За это время врачи выловили Надин разум из затмения, обколов ее лекарствами с ног до головы. Сейчас женщина сумасшедшей не выглядела, но чем дольше Мартынов ее слушал, тем больше убеждался, что Надежда невменяема. Возможно, шизофрения. — Я вытерпела год, больше не смогла. Вы должны понять, что выхода у меня не было. Я долго ждала, что Верочка моя, Вероничка, вернется, что ее отдадут! Надежда затряслась в плаче. Ермолов устало закатил глаза. — Гражданка Ермолова, вы сказали, что все началось год назад. Что вы имеете в виду? Успокойтесь и давайте обо всем по порядку. Надя утерла глаза рукавом и сказала: — Покой мне только снится… Вы даже не представляете… Да я сама во всем виновата. Я и поле это проклятое… III Путь из поселка в поселок оказался долгим и изнуряющим. Особенно, когда ты идешь с двумя маленькими детьми и рюкзаком, набитым едой для больной матери. Надя несла Варю на руках, а трёхлетняя Вероника плелась рядом. От жары и слепящего солнца у Нади начала болеть голова — словно чугунную сковороду на макушку поставили. Варенька хоть и сидела смирно на руках матери, но Надя уже через километр мечтала поставить дочь на землю. — Мама, а мы уже пришли? — начала поднывать Вероника. — Нет, нам идти ещё полчаса, — ответила Надя. — А почему мы не поехали? — У дядь Коли машинка сломалась, в другой раз отвезет. — А где папа? — Папа на Севере, денежку зарабатывает. Вероника замолчала, но не надолго. Через три минуты она захотела пить, через десять минут — в туалет, через пятнадцать девочка заявила, что устала и идти больше не может. Что неудивительно, учитывая ее возраст и невыносимый зной. А пройдя ещё немного, Вероника закатила истерику по всем правилам — с катанием по земле, пронзительными криками и литрами слез. Домой захотела. Успевшая придремать на материнских руках Варька проснулась и подхватила вопли сестры. — А ну хватит! — рявкнула Надя на старшую дочь. — Быстро поднялась! В ответ девочка ещё больше зашлась рыданиями. Женщина поставила Варю на дорогу — хоть руки отдохнут. Надо сменить тактику. — Не успокоишься — мы с Варей уйдем. Всё, пока-пока, мы уходим, — помахала Надя дочке и сделала вид, что собирается уходить. Типичная родительская пугалка подействовала, но не так, как ожидалось. Вероника быстро вскочила, пыльная, мокрая, красная, и кинулась к маминым ногам, вцепилась в них клещом и взвыла сильнее прежнего. За спиной Нади также увеличила громкость Варя. Голову Надежды словно сдавило обручем. Нестерпимо, остро, убивающе. Внутри черепной коробки нарастал гул. Мать наконец попыталась оцепить дочку от своих колен, отвлекая ту заранее припасенным плюшевым поросенком, но Вероника выхватила игрушку и швырнула на землю. Поросенок подпрыгнул и откатился к краю дороги. Тем временем ребенок уже перешел на ультразвук. — Да чтоб ты пропала! — в сердцах гавкнула Надя и тут же осеклась. В здравом уме она бы никогда не сказала такого родному ребенку. Но солнце, рюкзак, голова, дуэт верещащих детей… И вдруг все прошло. И гул, и голова, и детский ор. Только ветер пронесся над полем, то ли что-то забирая, то ли что-то принося. Надя будто очнулась — кинулась обнимать одну, вторую, целовать мокрые щёки, истово просить прощения… А когда все девочки — и большие, и маленькие — успокоились, они двинулись дальше. Почти уже подходили к поселку, когда Вероника тихо сказала: — Тётя красивая. Надя спросила: — Какая тётя? Дочка показала рукой в сторону поля, но мать там никого не увидела. IV — С того дня Веронику подменили, — продолжала Надя свой рассказ в кабинете следователя. — Это была уже не моя дочь. Сначала я того не поняла, но где-то через неделю-две оно начало душить кур. — Кур? — приподнял бровь Мартынов. — И скольких птиц она убила? — Десять штук в один день. И не она, Валерий Палыч, а оно. Это не моя дочь. Мою дочь забрала полудница, — Надя снова разрыдалась, зарывшись лицом в крупные ладони. Мартынов медленно вздохнул — так он сдерживался, чтобы не закричать на недомать, не встряхнуть ее за плечи, чтобы она от этого пришла в чувства и поняла, наконец, что она сделала. Но Валерий Павлович все больше склонялся к тому, что у Нади помешательство. Знакомый психиатр ему как-то рассказывал о давнем случае, когда мать, готовя ужин, распотрошила малолетнего сына. Потом она объясняла врачам: была уверена, что это свиная шея и она срезала с нее лишний жир. Психиатр тогда назвал термин, показавшийся Мартынову драматичным: сумеречное помрачение сознания. Может, это оно? Надю тогда одолели галлюцинации, но прошла уже неделя, неужели помрачение длится так долго? Либо это что-то другое. В любом случае, без психиатра не обойтись — теперь Мартынов окреп в этой мысли. — Полудница, значит. А дочку твою тоже полудница сожгла? — спросил следователь. — Нет, дочка моя жива, у неё она, по полю водит своему, небось. А сожгла я подменыша, понимаете? Мартынов помнил, как в детстве бабушка шептала ему древние легенды о лесных духах, русалках, богинках, домовых да дворовых. И о полуднице — духе полей. Одни видят ее старухой, другие — молодой девушкой. Затанцует девицу в поле, заиграет неприсмотренного ребёнка, завертит работнику голову, пока шея не заболит. Нечисть одним словом. Про подменыша следователь тоже слышал от бабки. Духи забирают человеческого ребёнка, а взамен подкладывают своё дитя. Не думал Валерий Павлович, что когда-то ещё услышит об этих персонажах. Да ещё в таких обстоятельствах. Надежда, отплакавши, продолжала рассказывать свою дикую историю. — Куры — это ещё цветочки. Оно убило Серёжу и чуть не загрызло Вареньку. Всех вокруг меня поубивало, лишь бы ко мне ближе быть. Всё прижималось, липло, а тело холодное такое, мёртвенькое — не моя то дочь! Не моя! — Надя почти перешла на крик. — Гражданка Ермолова, возьмите себя в руки. Вы сказали, что оно убило вашего мужа и пыталось убить младшую дочь, расскажите об этом, — Мартынов решил на время принять ее правила игры и называть погибшую девочку “оно”, чтобы не давать Наде лишний повод впасть в истерику. — Да что тут рассказывать… Это было через месяц после того случая на поле. Официально смерть Серёжи признали несчастным случаем. Вроде как чинил крышу да с лестницы свалился. Но я-то видела, что маленькая мразь качала стремянку. Кур оно уже додушило, смерть на вкус попробовало. Видать, на людях решило отточить умения. Хихикало так мерзко в тот день… Господи… — Надя поморщилась от воспоминаний того дня. — Серёжа летел метра три. Хорошо, что умер сразу, прости боже за такие слова. Не мучился. Женщина выпрямилась на стуле и продолжила более бесстрастным тоном, словно ослабив натяжение нервов. — Вы, Валерий Палыч, думаете, наверное, что я или тварь, или сумасшедшая. Либо и то, и другое. Я сначала тоже о себе так думала. Как такое может быть, чтобы мать возненавидела свое дитя? Свою кровь? Ругала себя, боялась себя, но так ведь невозможно жить. Я наблюдала за этим существом с момента первой задушенной курицы. Думала, что ребенок не хотел, он гладил птичку и не рассчитал силу. А к вечеру оно перебило всех птиц. Но и тогда я оправдала дочь перед собой. Да, я ещё думала, что это мой ребенок. Но вглядываясь в ее лицо все чаще, наблюдая исподтишка, прикасаясь, беря за ручку, я окончательно поняла, что это не мое дитё. Её внешность менялась, но никто этого словно не замечал. Мордашка стала злобной, с какой-то издевательской ухмылочкой, будто оно знает что-то, чего не знаете вы, и обязательно использует это во вред. А по ночам это подползало к моей кровати, забиралось под одеяло, жалось ко мне… Я отодвигалась, как могла, но утром все равно просыпалась с этим под боком. Надя переводила дыхание. Мартынов признался сам себе, что история хоть и дикая, излагает её женщина складно. — Расскажите о дне убийства, — сказал он. — К тому моменту я уже знала, с кем живу. Спасибо интернету и местным бабкам. Я долго искала что-то на эту тему и, наконец, наткнулась на истории о подменышах. Нечисть крадет некрещёного или проклятого ребенка и заменяет своим. Обычно этим занимаются лешие, полудницы, русалки. Спросила у пожилых соседок, что они знают о подменышах. Столько историй понаслушалась… Но как они были похожи на мою! Я пожелала моей малышке пропасть, а потом ее подменили на то существо. Все так, как говорится в легендах. А ещё там сказано, что подменыша надо отлупить, чтобы нечисть его забрала и вернула настоящего ребенка. Но я долго не решалась на это. Я ведь не зверь. — День убийства, — напомнил Мартынов. — На прошлой неделе оно решило добраться и до Вареньки. До этого я старалась не оставлять их вместе. Но одной, без помощи, это очень сложно. Тварёныш подгадал момент, когда я выскочила во двор развесить белье — буквально на пять минут. Оно закрыло дверь изнутри и искусало Вареньку. Грызло пальцы, цапнуло за щёку и — богом клянусь! — пока я выбивала щеколду, то слышала сквозь Варюшкины крики, как оно хихикает. Когда я ворвалась в дом, эта мерзость уткнула мою девочку лицом в подушку и держало, не давая дышать. И вот тогда я поняла, что пути назад нет. Под рукой оказалась бутылка подсолнечного масла — я выплеснула его на тварь и пинками загнала на кухню. Там и подожгла. Пока оно корчилось, сбегала за лопатой и била, чтобы оно скорее сдохло… Надя закончила. Мартынов молча искал в телефоне номер знакомого психиатра. Женщину словно осенило: — Но ведь теперь полудница должна вернуть Верочку. Ведь должна же? V На входе в родное отделение Валерий Павлович столкнулся с кадровичкой Юлей, явно куда-то торопившейся. — О, не успела прийти, уже всё, отработала? — пошутил Мартынов, пропуская девушку в дверях. — Да нет, вернусь сейчас. Я в магазин быстренько. Там ребёнка утром привезли — на дороге нашли, чья-то потеряшка. Вот, за йогуртом бегу, покоромлю. — Какой ещё ребёнок? — Девочка лет четырех. Говорит, Верочкой звать. Наплакалась, бедная, маму зовет. Ладно, побежала — она есть хочет, а у нас шаром покати. Автор: Марина Рыбалкина

В молодости, окончив медицинское училище, я трудилась в психоневрологическом доме-интернате для пожилых инвалидов. Только в процессе работы я поняла, насколько это страшное место. Диспансер располагался на краю городка, подальше от людских глаз. Туда свозили немощных, душевнобольных и парализованных стариков со всей области. Некоторых пациентов навещали родственники, но в основном это были брошенные и забытые люди. Тот, кто умел ходить, хоть как то приспособился к своей несчастной жизни. Им предписывали так называемую трудотерапию — выполнение посильной работы. И такие пациенты понемногу обретали человеческое существование. Лежачие же страдали неимоверно. Им каждому нужна была нянька, а где их взять? Вот и валялись они в душных палатах как овощи. Однажды ночью сторож обнаружил у ворот подкидыша — старика. Документов при нём не было никаких. Человек был немым, беспомощным, оборванным. Конечно же, его на улице не оставили. Впоследствии о старике никто не спрашивал, не искал, даже в милиции о нем ничего не знали. Меня попросили присмотреть за новым пациентом. Я, помимо прочей работы, должна была кормить старика с ложечки, перестилать его постель, купать его. Нянечки постарше им брезговали и побаивались его. Надо сказать, небеспочвенно. Старик был необычным: грузное, крупное тело, лысая голова, грудь, спина и ноги заросли густыми седыми волосами. Рот скрывался под такими густыми усами, что старика даже трудно было кормить. Но особенно впечатляли глаза – зеленые, удивительно прозрачные, глубоко посаженные, они колко, властно, недоброжелательно глядели на людей из-под седых сросшихся бровей. Его нарекли Иваном. Он был абсолютно инертен. Послушно открывал рот, когда я кормила его супом, безмятежно позволял себя переодеть, и это притом, что в глазах его читались непоколебимая воля и властность. Когда я однажды решила состричь ему усы, чтобы не мешали во время еды, он так злобно глянул, что я выронила ножницы. Тело деда Ивана, несмотря на старость и паралич, выглядело здоровым и мощным, и врач недоумевал, почему же старик не ходит и не говорит, и вообще, откуда он взялся? Я постепенно к нему привыкла и даже почему-то прониклась симпатией. Приносила из дому засахаренное старое варенье и баловала его сладким чайком. В эти дни в нашу семью приехала из России моя родственница — тетка Марина. Приехала на родину умирать. Врачи обнаружили у неё цирроз печени, и уже в животе начала скапливаться жидкость. Тетя Марина была вовсе непьющей, поэтому мы недоумевали, откуда у нее мог взяться цирроз. Тетя придерживалась строжайшей диеты, но выглядела плохо — одутловатое лицо с желтой кожей. До слез было ее жалко, молодую еще женщину. И вот однажды сидела я на работе рядом со своим подопечным Иваном и кормила его бульоном. Старик глотал ложку за ложкой, и тут меня словно прорвало: «Вот ты сидишь тут, старик, не двигаешься, не говоришь и проживешь еще сто лет никому не нужный, а тетка моя молодой в могилу должна сойти. Где справедливость? У нее же дети!» И разревелась. Тут произошло невероятное – старик заговорил: «Не плачь, а послушай…» Я от испуга и удивления замолчала, а он продолжал: «Ты ко мне отнеслась по-человечески, и тебе я помогу. Возьми наволочку с моей подушки и забери домой. Ни в коем случае ее не стирай. Сшей подушку, набей пером, добавь шишек хмеля, травы полыни и еще вот это…» Дед вырвал у себя на груди несколько волосков, протянул мне и продолжал: «Никому ни говори, что подушка с секретом, и спать абы кому на ней не давай. Только болящим да умирающим ее под голову клади. С помощью подушки этой сможешь троих умирающих к жизни вернуть». Я робко смотрела на седые волоски, сомневаясь, но, заглянув в глаза Ивана, поняла, что он говорит правду. Домой летела как на крыльях. У меня впереди был выходной, и я планировала сделать все, что насоветовал дед. Слава Богу, было лето, и я быстро нашла полынь и хмель. Распоров старую подушку из гусиного пуха, положила туда и растения, и волоски, потом зашила ее, надела Иванову наволочку и оставила на кровати тети Марины. Утром она проснулась какая-то странная. Весь день с нами не разговаривала, а потом рассказала вот что: «Страшный и чудный сон приснился. Будто иду босая по скошенному полю. Сухая стерня колет ноги. А за мной бредет старуха, худая, черноволосая. Руки тянет, словно схватить хочет, но приблизиться не может. Потом смотрю, конь бежит навстречу. Красивый такой, высокий, серый. Гляжу на него и думаю: «Вот бы оседлать его. Тогда бы скрылась от этой страшной старухи». Совсем не подумала, что никогда в жизни не ездила верхом. А конь подскочил ко мне, и я сразу оказалась у него на спине, без седла. Мы помчались сквозь сильный ветер. Вскоре копыта коня оторвались от земли, и я уже летела меж облаков. Старухи уже не было видно, зато внизу открылся странная картина. На земле у костров сидели, прохаживались, занимались разными делами люди. Я рассмотрела внимательнее и поняла, что это казаки. Одни, шутя, дрались на кулачках, другие чистили оружие, третьи что-то варили в котлах. Парни подняли головы и увидели меня. — Гляди-ка, опять к нашему атаману гости летят, – сказал один. И я тут же оказалась на земле, возле просторного шалаша, где меня встретил здоровенный седой старик, лысый и усатый. Сильной рукой он втолкнул меня в свое жилище, прохладное и полутемное. Усадил на топчан. Зажег пучок травы. Меня окутало облако ароматного дыма. Старик схватил огромный тесак, воткнул мне в живот и распорол сверху донизу. Но боли я не почувствовала. Просунул руку в брюшину и вытащил оттуда двух огромных жаб!» — Скажи, тетя, а как выглядел этот атаман? – спросила я. — Угрюмый, мускулистый, зеленоглазый, брови срослись на переносице, глядит строго. Я промолчала и решила расспросить Ивана обо всех этих фокусах. Но, придя на работу, узнала странную новость – Иван пропал. Его кресло оказалось пустым, но медсестры на посту не заметили, как он уходил. В палате была открыта форточка, но не мог же он туда протиснуться, да и как спуститься с третьего этажа? Пришел ниоткуда и ушел в никуда… Озадаченная, я вернулась домой, гляжу, а тетя-то повеселела: «Уже два дня не болит ничего. Даже есть захотелось, я с таким аппетитом вареников откушала! Может, и правду люди говорят, что перед смертью легчает». Но никаких признаков скорой кончины мы не наблюдали. Раздутый теткин живот через неделю пришел в норму, и отвратительная желтизна лица стала исчезать. Я поняла, что дед Иван не обманул. Подушка тете уже была не нужна, и я убрала ее подальше, на антресоли. Тетушка прожила у нас еще два месяца, попутно обследуясь в местной больнице. Диагноз «цирроз» ей оставили, но жидкости в животе уже не нашли и сказали, что болезнь остановилась. Умирать она «передумала» и из еды почти ни в чем себе не отказывала, разве что не ела жареного и соленого. Потом снова беда на нашу семью свалилась. Мой двоюродный брат Сергей, болевший сахарным диабетом, вовремя не сделал себе укол и впал в кому. Я про подушку Ивана вспомнила и уговорила медсестру положить ее под голову брата. Она не соглашалась долго, но все же уступила просьбе. Через несколько часов Сережка пришел в себя. Я не стала расспрашивать его ни о чем, решила, что сам все расскажет. Он ничего не рассказывал, просто нарисовал карандашом бегущего по степи серого коня. Мне и без слов все стало ясно. И такое любопытство взяло! Кто такой этот атаман — знахарь? Зачем появился в моей жизни? Куда исчез? И я нарушила запрет. Ночью положила подушку под свою голову. Меня начал обволакивать запах полыни и свежего сена. Я и вправду увидела серого коня, и он привез меня к атаману. Старик удивился, глядя на меня, а когда узнал, что пришла к нему из чистого любопытства, пришел в ярость: «Вот дура, баба! Говорил же тебе, что троих человек от смерти можешь спасти, а ты из-за глупого интереса подушку испортила!» Я и моргнуть не успела, как он схватил меня за нос и с силой сжал пальцы. Проснулась от жуткой боли. Мой нос распух и искривился. В зеркало страшно глянуть. Неделю не могла на улицу выйти с такой «красотой». Вот так проворонила свое чудо. До сих пор жалею, что не спасла еще одну жизнь. А подушка после этого больше не навевала целебных снов

НИНА ПАВЛОВНА Эта история случилась в Ленинграде в 1981 году. В аптеке на Васильевском острове много лет работала женщина, Нина Павловна, к моменту событий уже пожилая. У нее была семья: муж — инвалид войны и двое взрослых сыновей. Жила она благополучно по советским меркам, имела легкий, смешливый характер, но к работе относилась очень ответственно. В один летний день, заканчивая обеденное чаепитие, Нина Павловна вдруг переменилась в лице. Подруга ее, кассирша, испугалась: «Инсульт?». По лицу Нины Павловны пробегала рябь, она подергивалась, а глаза округлились. Женщина крутила головой, как будто не узнавая ничего вокруг. «Нин, Нин, что с тобой?!» — кассирша схватила ее за рукав. «А-а-а!» — низким трубным голосом прокричала Нина Павловна по нарастающей. Вдруг с прытью, небывалой для пожилого грузного тела, она отскочила и подпрыгнула на стол, подтянув к к груди ноги: «Жжжется, жжется, жжется, ой, мамочки, огонь кругом!». Так и сидела она, покачиваясь из стороны в сторону, обхватив колени руками и подвывая. Из побелевших губ текла слюна. Санитары приехали быстро. Когда старший сын добрался, наконец, до главного врача психиатрической больницы №2, врач коротко сказал ему, что это шизофрения — пациентке кажется, будто она попала в ад и вокруг нее гудит адское пламя, сознание сумеречное и вряд ли она его, сына, узнает. От еды отказывается, кормят насильственно. Сын долго смотрел сквозь зарешеченное окно палаты на свою похудевшую безумную мать, сидевшую на кровати в больничном халате, все так же поджав под себя ноги, и мерно качавшуюся из стороны в сторону. Волосы ее были всклокочены, а лицо белым-бело — на нем застыло выражение ужаса. Шли месяцы, но ничего не менялось. Прожив в доме скорби несколько лет, Нина Павловна в одну из ночей скончалась. И дело пациентки бы закрылось, как это обычно и бывает с делами душевнобольных, если бы не одно «но». Санитар, утром пришедший кормить Нину Павловну и обнаруживший ее неживой, закричал дурным голосом — ее ноги были опущены на пол, пятки были обугленными и слегка дымились. После экстренного совещания было принято решение не указывать этот факт в отчете патологоанатома.

Маленький котёнок ёжась от холодного ветра в пушистый комок, мягко перепрыгивал через замёрзшие лужицы, пробираясь к тёплому подвалу, где несколько последних дней был его дом. Шерсть сбилась в тоненькие иголочки полузамерзших колтунов-сосулек, лапки замёрзли от бесконечных ледяных пупырышков воды на асфальте и обметались кружевом нетающих заиндевелых снежинок. Большие янтарные глаза настороженно поглядывали по сторонам – не попадётся ли кто знакомый? Тогда к нему можно будет пристать, ласково умоляюще мяукнуть и жалобно заглянуть в глаза, вызывая сострадание. Но здесь никого не было. Одиноко шелестя мириадами снежинок, шумела пурга, неся позёмку своей маленькой снежной армией навстречу котёнку, упрямо прыгающему по льду. Сегодня котёнок остался без еды. В том месте, где даже в морозный день обоняние привычно ласкал запах рыбы, было много людей. Люди шаркали стоптанными сапогами, мелькали перед ним закрашенной дешевым кремом облезлой кожей ботинок и шумели. Обычно людей здесь было не так много, и солнце ещё выкатило свой тусклый зимний глаз на середину блеклого, занавешенного облаками неба. Поэтому долго уворачиваясь от мелькающих ног, котёнок решил возвращаться домой. Дома было намного теплее. Маленькие и большие коробки, сваленные в кучу в одном из подвалов стали ему своеобразной квартиркой. Растащив кучу в пару вечеров, котёнок обосновался в своём картонном доме. Котёнок не знал, сколько он уже живёт в этом месте. Его мать – большая пушистая кошка ласково жмурилась такими же янтарными глазами всем четверым котятам, маленьким слепым комочкам, покрытым мягкой шерсткой. Потом его хозяйка долго плакала, размазывая по щекам солёные слёзы, а кто-то кричал ей, что так будет лучше. Тогда ещё землю покрывал шуршащий ковёр из ярких оранжевых и жёлтых листьев. Солнце щипало глаза, отражаясь яркими лучами от маленьких янтарных огоньков. А ночью неожиданно пришел холод. Родной запах растворился в незнакомом воздухе чужого района, и пришло непонимание. Так он жил, слоняясь по улицам днём и забираясь в открытые подъезды по ночам. Постепенно сухой воздух и яркие резные листья сменили дождь и слякоть, а теперь из-за холодных острых иголочек снега стало совсем трудно. Районные коты сбивались в кучки и прятались среди мусорных баков, бегали от голодных собак и устраивали разборки за территорию. К одной из таких кучек котёнок хотел было пристать, но тощая облезлая кошка, ходившая за вожаком, гневно сверкала жёлтыми глазами и пятном лишая на спине, и топорщила коготки. Вожак равнодушно взглянул на котёнка, словно говоря: « Извини, я бы рад…» и вернулся к лишаистой спутнице. Котёнок долго провожал взглядом котов и, наконец, вернулся в подвал. Больше он не делал попыток прижиться в кошачьем сообществе. Два или три раза ему повезло, его взяли на руки, отогрели и накормили, а потом опять выпустили в холодный, звенящий морозом день. Неожиданно резкий порыв ветра бросил в мордочку пригоршню снега и котёнок не устоял на лапках, переворачиваясь на снегу и больно тычась в осколки расколовшегося льда. Сонное безразличие нашло на котёнка, утягивая его в последний сон, грозя заморозить, превратить в ледяную игрушку непогоды. Теплые человеческие руки, натыкаясь на промерзшую острыми льдинками шерстку, подняли холодный комочек, который неожиданный ветер швырнул под ноги. Приложив, освобожденную от перчатки руку к щупленькому тельцу, человек убедился в живучести семейства кошачьих и переложил его за пазуху к теплому свитеру. Котёнок потянулся, всем тельцем ощущая тепло рельефной батареи. Снег с шерстки оттаял, образовав маленькие лужицы на полу, а батарея даже высушила мокрый золотистый мех. Человек потрепал его по шерстке, с усмешкой заявляя: - А у тебя действительно девять жизней, котёнок. Котёнок мяукнул, мягко спрыгивая на колени человеку. Теплые ладони обхватили тельце котёнка и погладили мордочку. - Как тебя зовут? - ласково улыбнулись светлые глаза из-под густой чёлки. Котёнок смешно мигнул и мурлыкнул. - Ага. Значит, мне выпала честь придумать тебе имя? - человек приподнял котёнка и заглянул в блестящие янтарные глаза. - Как же мне тебя назвать? - человек задумался и взъерошил светлые волосы. – Ты согласен быть Лунатиком? Бродишь по ночам, золотой весь такой, а? Котёнок радостно мяукнул, соглашаясь с решением нового хозяина. - Пойдём, я тебя накормлю, Лунатик. Есть хочешь? Лунатик неохотно спрыгнул на пол и выжидающе уставился на человека. Человек рассмеялся, наблюдая за котёнком. - Ну спасибо, Лунатик! Рассмешил, - пробормотал человек, роясь в холодильнике. - Я редко смеюсь, можешь поверить. Ты уж извини, я молоко не пью, тебе кефир подойдёт? Человек налил в блюдечко густую молочную жидкость и покрошил в него хлеб. Сытый и согретый котёнок настороженно посмотрел на человека. Обычно после еды его сразу же выгоняли, но в этот раз хозяин лишь погладил Лунатика по золотой шерстке. - Если ты ничей, можешь жить у меня. Так котёнок остался жить у человека. Каждое утро человек вставал, наливал миску молока Лунатику, завтракал и уходил. Когда за окном сгущался сиреневый сумрак раннего зимнего вечера, входная дверь щелкала замком и впускала хозяина. Котенок, радостно мяукая, прыгал в ласковые руки человека, и для него не было большего счастья, чем услышать: «А я уже соскучился, Лунатик!» Морозные иглы зимы таяли, топились серебристые сосульки, за окном всё чаще щебетали птички, но не зимние красногрудые снегири и весёлые синички, а юркие воробышки; снег совсем сошел, обнажив чёрные проталины земли, сопревшей под снежным покровом за долгую зиму. Несколько раз человек брал его с собой на дышащую весной улицу. Котёнок с удовольствием вдыхал новые, незнакомые запахи, насыщенные весенними ароматами распускающихся из упругих почек клейких листочков. В один из таких весенних дней, человек вернулся в плохом настроении. Лунатик засуетился вокруг, запрыгнул на колени и замурчал. Человека это успокаивало, вот и теперь он улыбнулся, привычно взъерошивая волосы. - Спасибо, Лунатик. Что бы я без тебя делал? Пойдём на улицу. Там сегодня чудесно. И пусть она катится к черту! Она - это его девушка, - догадался котёнок. Он пору раз видел её – высокую, темноволосую, с укоряющим взглядом. Она фыркала на Лунатика и говорила, что у неё аллергия на кошачью шерсть, но человек пожимал плечами и гладил мягкую шерстку Лунатика. Ласковое солнышко приветливо золотилось на небе, переливаясь в шерстке Лунатика. Котёнок бежал впереди, постоянно оглядываясь, идёт ли за ним человек. Человек шёл, забросив за спину рюкзак, засунув руки в карманы любимых джинсов. Перекрёсток мигнул трехглазым подслеповатым светофором, призывая подождать. Ещё одно маленькое золотистое солнышко. Впереди, через дорогу был парк с мягкой шелковистой травой и бойкими серыми и зелёными кузнечиками. Мягкие лапки перешагнули через белую полосу перехода, и зоркие янтарные глаза осмотрели замершую движением дорогу: можно идти. Человек, перекинув рюкзак на другое плечо, шагнул на дорогу, когда с перекрёстка, неожиданно взвизгнув шинами, вылетел серебристый автомобиль. Человек не обратил внимания, погрузившись в собственные мысли, сделал ещё один шаг навстречу серебристой машине. Котёнок удивлённо взглянул на задумавшегося хозяина и, истошно мяукнув, бросился на человека. Человек, очнувшись от мыслей, отпрянул, а серебристый автомобиль чуть слышно подкинул над бампером золотистое тельце Лунатика, которое, перевернувшись в воздухе, упало в подставленные теплые ладони человека. Колени хозяина подогнулись, и он сел прямо на тротуар, прижимая к груди своего котёнка. Лунатик зажмурил, затуманившиеся от боли янтарные глаза. Тельце сковал неожиданный холод, как в тот зимний вечер, когда его нашёл человек. « А я уже соскучился, Лунатик!» в последний раз прошептал в сознании котёнка голос человека, и приветливо улыбнулись цвета травы в парке, глаза. (из интернета)

ПРИЕЗЖАЯ СЕМЬЯ Одна приезжая семья купила дом в селе. Продавец дома, старая женщина, попросилась некоторое время остаться пожить в доме (пока за ней не приедет дочь). Месяц живет, другой на исходе, а она и не думает съезжать. Наконец новые хозяева дома попросили её поторопиться с отъездом. Старуха устроив жуткий скандал, собрала свои пожитки и, уходя, сказала: “Все равно я здесь жить буду, когда все вы умрете!” После ухода старухи семья некоторое время жила хорошо. Познакомились с соседями и именно от них узнали, что купили дом у ведьмы. Пришли в ужас, но дело сделано – дом куплен. Через 2-3 месяца начались их беды. Сначала заболела маленькая дочька, причем врачи диагноз поставить не могли. Ребенок мог потерять сознание в любой момент. У главы семейства обнаружилось темное пятно на легком. Прошли различные обследования, вплоть до взятия анализа на онкологию. Ничего не подтверждалось, и как лечить и от чего, не знали. Здоровый мужик начал таять на глазах. У жены родился мертвый ребенок, а по ногам пошли незаживающие гниющие язвы. Какую бы скотину ни заводили они, через некоторое время она дохла. Так в болезнях и бедах прошел год. И вот в одну ночь снится хозяйке дома сон. Будто пришла к ней цыганка и просит рассказать о своих бедах. Она так и сделала: выговорилась. А утром к ней в дом постучали. Открыв дверь, хозяйка обомлела: перед ней стояла цыганка из сна. “Ты меня сама позвала, и я тебе помогу,” – сказала она. Цыганка долго обходила дом и дворовые постройки и при этом все что-то шептала. “Уходя из дома, старая ведьма забрала с собой по одной вещи каждого члена семьи и закопала их на разных могилах на кладбище. Все это сделано вам на верную смерть. Закажешь в трех разных церквях молебны за здравие на свою семью, позови батюшку освятить дом, и все у вас наладится. А все, что сделала ведьма, ей вернется. Если, конечно, она не откопает все зарытые вещи.” С этими словами цыганка ушла, не взяв ничего из предложенного хозяйкой в благодарность. Все сделали, как научила странная гостья. И действительно, жизнь начала налаживаться. Странные приступы у дочери прошли. На очередном флюорографическом обследовании пятна на легком у мужа не нашли. А у жены постепенно сошли все раны на ногах. А соседи рассказали о странных несчастьях, обрушившихся на семью бывшей владелицы дома. В аварию попал внук. У сына обнаружили рак. А саму старуху часто видят на кладбище: зачем-то бродит по могилам и как будто что-то хочет там найти.

Эту историю рассказали мне мама и бабушка. Маму мою зовут Лариса, ее отца зовут Гена. Когда маме было 7 лет, они с бабушкой сидели летним вечером у открытого окна (жили на 3 этаже) и ждали деда с рыбалки, окна выходили на дорогу, по которой он с другом должен был вернуться домой, уехали они на мотоцикле с коляской. Светло в нашей области летом до 23. 00, пошел 12-й час, и их все не было, бабушка начала волноваться, отошла на время от окна, и через несколько минут они с мамой услышали звук мотоцикла, бабушка не торопясь и со спокойной душой подошла к окну, но никого не увидела, удивляться не стала, думала, повернули за дом (во двор). Еще через несколько минут они с мамой услышали заливистый гогот в подъезде, голоса они обе узнали, сомнений не было, дед с другом пьяные ползут, навеселе в общем… минут 7-10 они смеялись (громко и отчетливо, со слов бабушки) и тут она открыла дверь и стала их звать, но когда выглянула в коридор, на лестничной клетке тишина, постояла, послушала и опять зашла в квартиру. Уже стало не спокойно… Снова громкий смех, тогда бабушка отправила мою маму вниз их позвать. Мама побежала вниз, но никого не увидела, бабушка всерьез запаниковала… Хоть говорит, и не верила в такие штуки, но в тот момент поняла, что не к добру, как знак какой-то… Больше смех они не слышали, мама легла спать, ничего не подозревая, а бабушка до 4-х утра еще ждала, а потом зазвонил телефон, и сказали, что двое разбились на мотоцикле, у одного были документы, приезжайте… Бабушка поехала на опознание, в приемном покое сказали, что около 12 часов ночи на улице N (а эта улица частично видна из окна) произошло столкновение цементовоза и мотоцикла… В общем, ехали они пьяные с рыбалки, песни орали, попали под встречный авто, того, который в коляске, зацепило и протащило по асфальту, а водитель улетел в забор бетонный…. В коляске друг – насмерть, а дед еще неделю в реанимации провел, сотрясение сильное было, выжил… Вот такие фантомы до подъезда доехали и смеялись полчаса. Мама всю жизнь эту историю вспоминает.

Знак из прошлого Мы дружили со школы – я, Леха и Володька. Учились в одном классе, потом с Володькой поступили в институт, стали работать. А вот у Лехи была мечта с детства, которую он и реализовал к своим 25 годам. Мечтал он быть водителем-дальнобойщиком. Манили его руль и дорога. После девятого класса пошел учиться на слесаря-механика, получил права и не сразу, но стал-таки дальнобойщиком. Колесил чуть ли не по всей России, неделями не бывал дома, а когда приезжал, то рассказывал нам про свои дорожные приключения и места, где побывал. Была у Лешки и девушка. Леночка преданно и верно ждала его из поездок и даже не намекала на свадьбу, что Леше очень нравилось. А потом случилась беда. В июне 2001-го года Леша попал в страшную аварию. Конечно, ездил он не один. Его напарником был «старый матерый волк» Иваныч, который «собаку съел» на дорогах нашей необъятной Родины. Но в тот день, вернее, вечер, когда Лешка дремал на лежаке в кабине, а Иваныч был за рулем, неизвестно почему, но их фура съехала в кювет, перевернулась и загорелась. На счастье, это случилось почти на въезде в деревню, и в этот вечерний час на улицах еще были люди, которые стали свидетелями и спасателями Леши. Иваныча спасти не удалось, он сгорел в кабине, а Лешку выкинуло через лобовое стекло. Парень впал в кому. Врач сказал матери Лехи, что если он не придет в себя через три дня, то можно на лучшее не надеяться. Бедная женщина две ночи простояла на коленях, прося Бога помочь сыну, и на третий день Лешка открыл глаза. Со здоровьем было все хорошо, небольшое сотрясение мозга и царапины, только вот оказалось, что Леша частично потерял память. Он не помнил ничего со своих 17-ти лет. Но, что это в сравнении с многолетней комой или вообще, со смертью? Он помнил, кто он, родителей, нас. Ну, подумаешь, забыл свой водительский опыт и пару-тройку друзей (вместе с Леночкой), надо будет научиться, познакомиться, влюбиться заново. Врач сказал, что для восстановления памяти надо побольше рассказывать Леше про его жизнь до аварии и показывать фотографии, видео. Чем мы и занялись с Володькой. Часами мы сидели возле друга и воодушевленно рассказывали про всякие смешные и не очень истории из жизни, притащили к нему в палату фотографии, зазывали общих знакомых, которых Леша не помнил. Он сам с большим интересом нас слушал, разглядывал фото, а через три дня спросил: - Ну, про Леночку я понял, а Ольга-то где? - Какая Ольга? – удивились мы. - Ну, такая темненькая, с длинными волосами и голубыми глазами? Мы с Володей переглянулись. - Нет. Не знаем мы таких. Лешка замолчал. А, потом рассказал: - Пока я был двое суток в коме, мне приснился сон. Даже нет, это был не сон. Это было воспоминание. Будто гуляем мы с девушкой по городу, Мне 18, ей 17 лет. И я ее люблю. Очень. Просто непередаваемое чувство любви к ней. Мы едим мороженое, разговариваем. И я так хочу ее поцеловать. Но боюсь, хотя знаю и вижу, что и она этого хочет. Мы договариваемся встретиться на следующий день, но Ольга не приходит. Я волнуюсь, что с ней может что-то случиться, бегу к ней домой, а соседка говорит: «Они съехали». - Ну, а город-то какой? – спросил Володя. - Да наш, наш город. Я даже улицу помню, на которой она жила... или живет. И дом, и подъезд. Мы пожали плечами. В нашем окружении не было никаких Оль. И Леша нам если и рассказывал, то только о Леночке, а об Оле (если она и была) умолчал. С Леночкой Леша вскоре расстался, сказав, что, конечно, может, он ее и любил до аварии, но, к сожалению, сейчас этого не помнит. Девушка не так уж сильно расстроилась и уже через три месяца выскочила замуж за своего поклонника. А Леша, выйдя из больницы,вернулся за руль, но по уговорам матери, стал раскатывать на такси. Дорога его так и манила, поэтому он брался за любые заказы, можно сказать, был на связи все 24 часа. Наше общение постепенно почти сошло на нет: он не помнил ничего из нашей «взрослой» жизни, общих знакомых не помнил. Да и поселилась в нем какая-то тоска. Может, по той самой Ольге?! А через год Леша сам мне позвонил и пригласил на свою свадьбу. Конечно, мы с Володькой были рады за друга. Погуляли хорошо. И уже, когда почти через год мы праздновали рождение его сынишки, он-то и рассказал, как встретил свою Иру: «Как-то принял заказ на одно кафе. Уже ночью, часа в три. Приехал. Смотрю, три девчонки. Ну, сели они в машину. Я взгляд кинул в зеркало заднего вида и обомлел – та, которая посередине – вылитая Ольга из того сна или воспоминания. Развез их, а эта девушка, похожая на Олю, вышла последней, я адрес и подъезд запомнил. Взял выходные на работе и на следующий день весь день простоял возле ее дома. К вечеру она вышла выбросить мусор. Ну, я сразу побежал знакомиться. Конечно, смешно вспомнить, какой чепухи я ей наговорил, но Ира согласилась встретиться со мной на следующий день. Уже месяца через три, когда она познакомила меня с родителями, мы рассматривали их семейные фотографии. На одной из них была молодая бабушка Оля, та девушка из моего сна. Ира рассказала, что, когда бабушке было 17, она с семьей жила в нашем городе. В 1935 году ее отца арестовали по доносу, и соседи посоветовали семье уехать куда-нибудь на север, что они и сделали в один день. Ольгу никто не спрашивал, уехали к родственникам и все тут. Ольга на тот момент встречалась и любила парня Сергея, но это не могло повлиять на решение ее матери на отъезд. Потом она вышла замуж за дедушку Иры, в 50-х они вернулись обратно. Я не знаю, как такое может быть, но тогда, в коме, может быть, душа того Сергея показала мне, что он чувствовал к этой Ольге, как ее любил и как был несчастлив, что она исчезла. Может, я и должен был воплотить его мечту жить с любимой. Я не знаю…».

ЛЕЛЬКА. Соня, заканчивала школу и мама шила ей платье. Голова шла кругом, ещё один экзамен и выпускной.Куда идти учиться, так и не определилась.Уезжать из села не хотелось.Андрей настаивал сразу пожениться, но Соня боялась заикнуться матери о свадьбе.Да и сама не очень хотела, рано ещё в 17 лет замуж.Андрею то что, ему уже скоро 20 лет будет.И парня терять не хотелось, подружка Нинка всё выспрашивала за него, всё интересовалась.И с чего это такой интерес за Андрея, целовались , не целовались, даже стыдно было за это рассказывать. Последний экзамен позади, сегодня выпускной. Наконец то можно накраситься, всё таки уже взрослая. Выпускной, выдали аттестаты за 10 класс, поздравили.Как же все рвались быстрей выскочить из этой школы, а вот подиж ты, все плачут . Вытерли всю тушь с глаз, дошло, что больше сюда не вернутся. Плакали и ученики и учителя, даже пацаны стояли притихшие, не показывая. что и у них тоже тяжело на душе. Потихоньку все успокоились и девчата выскочили краситься по новой. А потом танцы до утра и встреча рассвета.Сколько потом будет в нашей жизни этих рассветов.Да только последний, школьный рассвет,мы будем вспоминать всю жизнь. Запомнила Соня, свой последний рассвет, встретил её Андрей на тропинке до дома и сделал предложение. -Потерпи немного, ну хоть ещё годика два. Я же ничего ещё не видела. Хочу поступить в пед училище, у нас же ещё много времени впереди. Ещё только встретившись , разругались и разошлись.Не успела Соня насладиться летом, уже другие экзамены в пед училище.Нинка не поехала с ней поступать, передумала она, подруга называется. Счастливая Сонька, ехала домой, мамка рада будет за меня, я поступила,приеду помирюсь с Андреем. Дома, Сонька собиралась в клуб, мама какая то притихшая , смотрит и молчит.- -Мамочка, ну почему ты за меня не радуешься, я буду учиться, как мы с тобой мечтали. -Соня, в клубе то молодёжи не будет, все на свадьбе. -Мамочка, так никто же не знает, что я приехала, меня тоже пригласят. Сейчас зайду до Нинки и пойдём. -Так Нинка то и выходит замуж, за Андрея. Вот значит почему подружка всё интересовалась Андреем и не поехала на экзамены.Значит подцепила, а он тоже хорош, назло мне значит. Соня, накрасилась, в том платье, что была на выпускном, пошла на свадьбу. Говорят, что не званый гость, хуже татарина. -Ну ничего, я им покажу, какой я гость. Зашла в дом и притихли молодые, подруга смотрит волком, собралась защищать своё счастье. А Соня подошла, поздравила молодых и ей налили сладкой наливочки.Она выпила , разбила бокал об пол и взяла Андрея за руку. -На зло мне женился, ты же её терпеть не мог, когда же у тебя любовь то появилась?Если я тебе нужна, пошли, я согласна, больше такого случая не будет. Как же ты жить с ней будешь? Вот так и привела Соня в родительский дом своего Андрея. Со свадьбы, уходили под проклятия лучшей подруги Ниночки. -Никогда у вас не будет детей, не прощу. Потом Андрей развёлся, они тихо расписались и уехали из села. Прошло лет 20, с той роковой свадьбы и детей у них не было.Нет, Андрей Соню никогда не обижал, все года её любил, а всё мечтал о ребёнке. Пед училище то Соня закончила заочно и работала в районном садике , сначала воспитателем, а уже как лет 5 , заведующей . С работы, послали Соню в город, на повышение квалификации, на целый месяц. Домой, ехала Соня на поезде и пришлось купить билет в купе.Плацкарта не было. Да ничего, соскучилась по Андрею, пусть билет дороже, зато скоро буду дома. А в купе, попутчиком, оказался красивый азербайджанец . Сразу засуетился, стал выставлять фрукты на стол, стал сыпать комплиментами.А Соня смотрела и улыбалась. -Молодой человек, у меня же муж есть, да и лет мне уже 37. Спасибо конечно за девушку, мне очень приятно. Но давайте с вами , просто поговорим и расстанемся , добрыми попутчиками.Всё таки ехать нам 10 часов. Молодому человеку, было 25 лет, познакомились, Аликом звать. Стали пить чай, разговаривали и Алик предложил красное азербайджанское вино, отец сам делал. Что бы не обидеть парня, Соня выпила немного вина и не понимая почему, стала рассказывать про свою жизнь. Алик сидел и молчал, а потом предложил, -поехали со мной, ты мне очень понравилась.Сниму для тебя квартиру, жить будешь в роскоши, не будешь работать. -Нет, ищи себе молодую девушку. -А зачем мне искать, у меня жена есть, там, на Родине.А в России, будешь ты моя семья. Соня рассмеялась, -Да нет, спасибо, у меня есть своё счастье, только вот нет детей.А без детей, и счастье не полное, на половинку. -А кого ты хочешь, сына или дочку? Соня, продолжила игру, - Хочу девочку. -Будет тебе девочка и он пересел к ней .Закрой глаза и забудь за мужа. Никогда Соня не изменяла мужу, а сейчас, она как во сне, поверила. Пусть не от Андрея, может он не узнает, может и правда будет дочка. Если родится дочка, пусть за мой грех, никогда и никто не узнает. Успокаивала себя и ночь пролетела , как во сне. Алик проводил Соню на остановке, поцеловал ей руку и только сказал, -Если родится дочка, назови Лейла. Андрей, встретил Соню, соскучился и опять, ночь, как в молодости. А через, месяц, Соня сказала Андрею, что беременная.Наверное ,это был самый счастливый год их жизни. Рождение дочки Лейлы и счастливые молодые родители не заметили , как бежало время. Андрей , дочку звал Лелька и души в ней не чаял и всё спрашивал - А может у нас ещё будет девочка. Я так хочу вторую девочку. В отпуск летом , поехали до родителей. И надо же такому случиться, в это лето первый раз приехала до матери Нинка. Тогда, после своей неудавшейся свадьбы, пришлось уехать, куда глаза глядят. Встретились около магазина, счастливые родители с дочкой и Нинка. -Что Андрюша, не видишь, что нагуляла твоя Сонька ребёнка.Дочка то у вас чёрненькая, на вас даже не похожа. Андрей посмотрел на дочку и перевёл взгляд на жену. Уже дома, посадил Соню за стол и приказал, -Расскажи всё сама.Дочка то точно, на нас не похожа. Вот тогда и пришлось всё рассказать мужу, за ту безумную ночь с Аликом. Андрей уехал сразу домой, оставив жену и дочку у её матери. Сказал, до конца отпуска не приезжай, дай мне время всё обдумать. А какой мог быть отпуск у Сони, промучилась всё время. Счастливы , были только родители, не часто внучку видели. Домой, Соня приехала с тяжелым грузом вины, не простит наверное Андрей , не простит. А дома, Андрей посадил опять Соню за стол, -Дочка моя, давай забудем, я тебя прощаю.Другой дочки, у нас с тобой уже не будет. Вот так и прожили последние 10 лет с Андреем, вроде и простил, а сердце то не могло смириться с изменой. Вот оно и не выдержало.Похоронила Соня мужа в 50 лет и стала одна, растить дочку. Ох и красивой выросла Лелька, чёрные косы, чёрные глаза и брови. Выучилась на педиатра и приехала домой, дипломированным специалистом и с мужем. Соне , сейчас уже 60 лет,она уже не работает, но каждый день, она ведёт двух своих внуков в тот садик. где сама работала и куда ходила Лелька. Так звал её папа, которого Лелька очень любила. А в больнице, все пациенты удивляются , какое интересное и красивое имя у их врача, Лейла Андреевна.

Мне необходимо рассказать все как есть, иначе больше невозможно с этим жить. Я училась и подрабатывала в роддоме. Моя работа состояла в уходе за новорожденными детьми. Перед тем, как это случилось, я дошла до критической точки. Денег не хватало даже на еду, одевалась отвратительно… Стала я думать, что придется бросать учебу, иначе можно умереть с голоду. В один из дней на улице ко мне подошла женщина. Она назвала меня по имени и попросила выполнить ее просьбу за огромную для меня сумму (где я работала, она, как выяснилось, тоже знала). Я согласилась не задумываясь. Деньги сами шли в руки, а мне очень хотелось учиться. Девочки из института подрабатывали в ресторане… ну, вы понимаете кем. Я же некрасивая – кто на меня клюнет, а денег, что предлагала мне эта женщина, хватило бы надолго. Как я поняла, у ее соперницы родилась дочь, и дочь эта лежала в моем отделении. Ее надо было умертвить… Новорожденного ребенка умертвить несложно. Можно сделать так, что никто и не подумает на меня. Я это понимала. В общем, девочка умерла… Получила я свои деньги и стала жить. Прошло два года, я вышла замуж и, поверьте, очень удачно. В наше время мало кому так везет. Он не пьет, не курит, хорошо получает, не жадный, спокойный и ласковый. Родители его уехали за границу, оставив нам дачу и квартиру. Все хорошо, но около года я не беременела и начала уже беспокоиться из-за этого. Однажды я шла по улице и увидела старуху с протянутой рукой. Подумав, что она просит милостыню, я подала ей рубль. Она засмеялась и сказала: — Я не милостыню прошу, я снежинки ловлю. И вправду, шел первый в этом году снег. Я взяла назад свой рубль и извинилась. — Не извиняйся, — усмехнулась бабуля, — ведь сейчас многие просят милостыню – и в метро и везде. Раньше только у церкви просили, а теперь где угодно. А я живу нормально. У меня сноха бизнесменша. Правда, она теперь беременная. Ты тоже ведь беременная, правда? — неожиданно спросила она. — Нет, у нас почему-то не получается, — ответила я. Бабушка посмотрела на меня внимательно и сказала: — Нет. Ты еще не знаешь, что беременна, но скоро узнаешь. Только ребенок твой потом умрет. Мне было неприятно такое слушать, и я уже было хотела ей грубо ответить, но, посмотрев на ее лицо, осеклась. Вид у нее был такой, как будто она спала и говорит в полусне, не проснувшись окончательно. То, что она сказала, пригвоздило меня к месту. — Ты убила невинное дитя, дитя некрещеное, не испившее материнского молока. Дух его витает около тебя. Сколько бы ты не беременела, этот дух будет забирать твоего ребенка, а потом, через восемь лет, тебя бросит муж, потому что ты не сможешь ему родить никогда. Род твой проклят деньгами, взятыми за кровь младенца. И жить ты будешь только до полувека, а грех твой так и не будет прощен. Откинувшись на спинку лавочки, бабка задремала, видимо, потратив на ясновидение всю энергию. Я рванула домой. Сердце мое скакало и прыгало. Я была уверена, что мне сказали правду. Как же теперь вымолить свой грех? Неужели мне нечем помочь?

Одна ночь в старой избушке Эта история началась с того, что Оксану пригласили в поход, так как ее друзья, Леся и Антон увлекались спортивным туризмом. Она не очень любила подобные мероприятия, но в этот раз почему-то согласилась. В назначенный день ребята взяли палатку и отправились в район озера Кошкуль. Место было выбрано не случайно, вдоль берегов озера располагался смешанный лес. По дороге Оксана познакомилась с остальными членами группы. Саша и Сергей были братьями, они часто ходили в походы и состояли в том же туристском клубе, что и Леся. Вероника – девушка Саши, как и Оксана, ехала впервые. Через пару часов компания была на месте. Ребята быстро поставили палатку, и компания отправилась рыбачить. Оксана вызвалась собрать хворост для костра, рыбалка ее совершенно не привлекала и девушка хотела прогуляться по весеннему лесу. В лесу было тихо, сквозь ветки пробивались яркие солнечные лучи, и Оксана не заметила, как отошла достаточно далеко. Вдруг стало темно, послышались раскаты грома и упали первые редкие капли. Девушке стало страшно, она поняла что заблудилась. Дождь усиливался, и она побежала в надежде найти укрытие. Вдруг ее внимание привлекла старая избушка. Она выглядела так, как будто там давно никто не жил. Оксана зашла внутрь. Кругом была пыль и паутина, но нашей героине было уже все равно. Она очень замерзла и совершенно не представляла где ее друзья. В углу обнаружилась куча сухой травы и Оксана, чтобы немного согреться свернулась на ней калачиком. Она не заметила, как уснула. Проснувшись, она сразу поняла – что-то не так. В помещении было светло и чисто единственное окно было затянуто каким-то непрозрачным материалом, который, как ни странно, хорошо пропускал свет. Пахло чем-то вкусным, а у окна сидела молодая женщина в домотканой одежде и что-то шила. Оксана поздоровалась и спросила, как она сюда попала. Женщина сказала, что ее зовут Ждана и рассказала, что нашла ее на улице. Она как-то странно выговаривала слова, но Оксана все понимала. Девушка поблагодарила хозяйку и решила отправиться на поиски друзей. Ждана дала ей с собой немного продуктов и Оксана ушла. Выйдя к озеру, она не обнаружила друзей, не было даже следов от палатки, хотя девушка была уверенна, что это то самое место. Немного отдохнув, она решила возвращаться домой самостоятельно. К вечеру Оксана вышла к дороге, попутная машина привезла ее в ближайший поселок, откуда она позвонила родителям. Когда они приехали, девушка испытала шок, отец сильно похудел, а мама была совершенно седая. Ее не было три года.