Зеленая лампа

Яшка поймал летящего младенца. Сильные руки парня спружинили, смягчая приземление голубого комбинезончика с ручками и ножками. Малыш лишь слегка уткнулся носом Яшке в грудь, удивленно похлопал ресницами и восторженно выдал: — Папа! — Этого только мне и не хватало! Поднял голову, посмотрел на замершую девушку с ужасом в глазах. — Безрукая! Угробить брата решила? — Это мой сын, спасибо огромное, я нечаянно… На развороте лестничного проема стояла детская коляска, одно колесо отвалилось и весело поскакало вниз. Резкий наклон выкинул ребенка, ремни безопасности, естественно, были не застегнуты. — А не поймал, что было бы? Сама ещё детский сад, а туда же, сына родила, скороспелка. Катя взяла на руки Илюшу, прижала к себе: — Это не папа, сынок. — Вот-вот, он даже отца родного не знает. Яшку несло, наверное от пережитого стресса. Не каждый день летающие младенцы встречаются. Катя не стала отвечать. Пыталась одной рукой спустить коляску. — Дай сюда, худосочная! Тебе еще самой в куклы играть лет пять надо. Взял легко коляску под мышку и зашагал вниз. — Папа! Илюшка лучезарно улыбался своему спасителю. — Все, я пошел, а то с вами тут и до алиментов доиграться можно. Сегодня отменили тренировку. Неожиданный выходной. Чем заняться? Дома чисто. В холодильнике полно кастрюль и коробочек с вкусной домашней едой. В холостяцкой квартире такой уют? Сколько раз хотел поделиться с друзьями, живущими на полуфабрикатах, но что-то удерживало. Поднимут на смех, припишут то, чего никогда не было. А все очень просто. Приходит раз в неделю соседка Нина Ивановна. Наводит порядок, заготавливает впрок еду. Включает стиральную машину. Яшке остается лишь поддерживать чистоту и мыть за собой тарелку. Несложное условие для комфортной, уютной жизни. Оплата услуг необременительная, если учесть выгоду от отказа питаться в кафе. Подошел к окну. Рванул створку, заорал на весь двор: — За ребенком смотри, малахольная! Илюшка уже боком сидел на качели, которую качала Катя, уткнувшись в телефон. Оба разом задрали голову на Яшкин балкон. — Папа! — Да что это такое? Захлопнул окно, отступил вглубь квартиры. — Не хватало соседям услышать, точно припишут наследничка. Интересно, где таких дур выпускают? С кем она живет? Неужели мать и отец не могут подсказать, как обращаться с ребенком? Включил от безделья пылесос. Из-за шума еле услышал звонок в дверь. — Мой хлеб отбираешь? Нина Ивановна любила хозяйничать, когда Яшка был на тренировках. — Нет, что вы. Не знаю, куда себя деть. — Так пойди, погуляй, денёк сегодня хороший, солнечный. Вспомнил о малыше на качели. Нет, сталкиваться с его мамой на улице не хотелось. — Пойду, поиграю, сто лет комп не открывал. — Нина Ивановна, а что это за девчонка в подъезде появилась? С ребенком маленьким, в голубом комбинезоне? — Катя? Ой, тут целая трагедия! Никому не расскажешь? Обещаешь? — Обещаю! — Беда у нее. Детдомовская она. Квартиру от государства получила, на радостях решила новоселье сделать. Пригласила непонятно, кого. Подпоили девчонку, ну и… Вроде, трое их было, два сами еще мальчишки, несовершеннолетние, а один сидевший дважды за кражу. Не стала она в милицию сообщать, себя винит, пригласила в дом не тех, кого можно было. Узнала, что беременная. Сообщать никому не стала. Да только тот, уголовник, прознал как-то. И вцепился мертвой хваткой. Он сейчас опять сидит. Пишет ей, уговаривает приехать, расписаться. Сына на себя записать. Лишь бы послабление по сроку получить как-то. Запугал девчонку совсем. Типа, не приедешь, мои дружки тебя из-под земли достанут. А выйду, вообще ребенка себе заберу. Боится она его, страсть. Вот только два месяца вздохнула свободно. — Откуда вы все знаете? — Так это я ее сюда привезла. Помнишь, ездила в область на обследование? Там с нею и познакомилась, в больнице. Она мне все и рассказала. Я предложила ей сдать свою квартиру, а на вырученные деньги здесь жилье взять. Чтобы сбить бандита с толку. — Не проще сделать тест на отцовство? — Боится она, вдруг он и есть отец Илюши. — Красивое имя. — Говорит, так звали директора детского дома. Хороший видно был человек. Яшка подошел к двери, прислушался. Этажом выше хлопнула дверь. Подождал несколько секунд, вышел в подъезд. Молча забрал коляску, спустил ее вниз. — Спасибо! — Ребенка держи крепче! — Папа! — И объясни сыну, нельзя чужих мужиков папой называть. — Он маленький, не понимает еще. Когда первый раз услышал, просто удивился. Второй, был неприятно раздосадован, спрятался, закрыл окно. А сейчас будто искал моменты, когда Илюша улыбнется, увидев его, и четко скажет: — Папа! Не хватало еще, чтобы приписали отношения с этой… Какие могут быть дела с подростком, не сформировавшимся даже в свои 19 лет. Выглядит максимум на 15-16. По белой коже паутинки голубых вен, губы по-детски припухшие. Пальцы на руках как карандаши, куда им таскать тяжести по ступенькам? Кстати, хорошая мысль мелькнула. А зачем собственно коляску каждый день тащить наверх? Можно же оставлять у него, места много не займет. Дать Кате ключ от квартиры, и все дела. Не боялся, воровать дома особо нечего. Решено, сегодня же надо заказать запасной ключ. — Нина Ивановна, пусть она коляску у меня оставляет. Будет брать, когда надо. Я все равно целыми днями в центре, не помешает. — Вот спасибо, Яшенька, если честно, мне самой тоже помогать ей тяжело. Да и не всегда я дома. Обязательно скажу, прямо обрадовал меня. Надо собираться на соревнования. Забежал в спорт магазин, купил новую форму. Дверь не открывалась. Что за дела? Ах, да… Нина Ивановна пришла убираться и закрылась изнутри. Нажал на звонок. Дверь почти сразу распахнулась: — Тише, Илюшку разбудишь! Даже отступил назад. — Ты что тут делаешь? — Одежду твою глажу. Нина Ивановна лежит, у нее давление высокое. Я уже скорую вызывала. Сделали укол, уснула. А меня попросила одежду погладить. Сейчас уйду, там две футболки остались. Зашли в комнату. — Честное слово, так и хочется врезать тебе! Катя отшатнулась испуганно. — Ты как сына положила? Он же свалится сейчас! Не могла в спальню отнести? Там кровать широкая. — Он без меня плачет. — А гладилку туда отнести мозгов не хватает? Что, честно? Совсем, совсем? Или боишься розетку там не найти. И что ты за человек? Будто в лесу выросла. Убери руки, я сам! Яшка тихонько поднял воздушное тельце. Пахнуло молоком и еще чем-то сладко-ванильным. Положил малыша в самый центр, обложил для верности подушками. Прилег рядом. Необъяснимое ощущение. Дрогнули губы, улыбается во сне. Ямочки на щечках. Сдвинул брови, поднял пальчик, кого ругает? Отметил, что малыш в чистой одежде и сам не чумазый. Но хоть за этим следит, молодец. Неужели похвалил? Первый раз за все время. — Я закончила, могу идти. — Тихо! Пусть поспит, он такой прикольный. — Папа! Вздрогнул и утонул в счастливых глазах Илюшки. Настроение обалденное! Заняли командой первое место. Под курткой на груди все еще висит медаль на ленточке. Сейчас быстрее домой, принять душ, поесть что-нибудь вкусненькое и упасть спать. Напряжение последних дней дает о себе знать. — Яшенька, что делать? — Нина Ивановна, что случилось? — Катя! Ее уголовник опять нашел, представляешь? Дружки его сюда приходили. Требует приехать в тюрьму срочно. Уже не знает, как оттуда быстрее вырваться. Катя плачет. Куда ей бежать? — Подождите, дайте подумать. Где она? — У себя, даже мне двери не сразу открывает. Ей страшно, понимаешь? — Разберемся. Почти пять минут звонили в дверь, прежде чем щелкнул замок. — Тихо, моя хорошая, свои, не бойся. Нина Ивановна обняла Катю. — Забирай Илюшку и пошли ко мне. Там они тебя не найдут. Главное, на улицу не выходи. Я что-нибудь придумаю. Съезжу к другу, он работает в полиции. Найдем способ отделаться от этого гаденыша. Прошло два дня. — Катя, собирайся! Поедем в тюрьму. Не смотри так, все будет хорошо. Открылась дверь, конвойный завел обросшего, небритого мужика с наколкой на шее. — Свидание 5 минут. Этот гад прикасался к Кате. Кулаки непроизвольно сжались. Яшка в строгом костюме выглядел старше своих лет, как, впрочем, и сама Катя в специально для этого случая одетая в серый брючный костюм бизнес вумен. Театральная постановка на все 100! — У меня нет на тебя времени! Слушай внимательно! Яшка поправил галстук. — Ты преследуешь мою жену и сына. Да, малыш мой! Вот тест на отцовство. В руки не дам, читай так, я его отец на 99.9% Вбей себе это в голову. А теперь, что мы должны делать вот с этими сообщениями? Яшка включил запись, где шли угрозы, признания, что Катя могла родить ребенка от него будучи несовершеннолетней. Короче, полный набор на несколько статей. — Даем им ход? Или ты хочешь продолжать преследовать мою семью? — Я… не знал. Думал, он мой. Больше не повторится, обещаю. — Это последнее предупреждение. Если что, мой адвокат укатает тебя лет на 15, уяснил? — Да, конечно! Впервые Катя спала спокойным, крепким сном. Проснувшийся Илюша смотрел на маму. Плакать или не надо? Положил головку на ее грудь, вздохнул по-взрослому, обнял ручонкой и закрыл глаза. Яшку уже как магнитом тянуло к окну. — Так я и знал! Вот злости на нее не хватает! Тянет санки голыми руками! И шарфика у Илюшки нет, опять сопливить будет. Свалились на мою голову! Надел теплую куртку, взял запасные перчатки, шарф с эмблемой своей команды, подумал и прихватил маленький плед, ноги малышу укутать. Все делал молча. Сунул в руки бестолковой девчонки перчатки, намотал мальчонке шарф, накрыл пледом. Забрал веревку: Поехали! Замерло все внутри. Стоит и считает секунды: Одна, две, три… — Папа! Расплылось тепло в душе: — Пошли на горку! Блог: Дзен.

Папе моему исполняется 99… 9 мая… Он с 1922… Так уж получилось… В канун праздника и дня рождения говорю ему: «Папа, давай, я тебя помою». Он руки ко мне протянул почти сразу же: «Давай, сынок». Папа мой уже года три не ходит. Совсем. Лежит всё… Но как же хорошо, что он до сих пор у меня есть. Нет, неправильно: хорошо, что я есть у него. Даже не представляете, какое счастье в 57 чувствовать себя младшим, «папиным сынком». Да какой же я счастливый!.. Беру его на руки, бееережно беру… Несу в ванную. Там сажаю на лавочку такую специальную, для него купленную, раздеваю. Папа мой – ещё ого-го! Тело белое, как бумага, старчески худое, а на груди ещё волосы курчавятся, седые совсем. И на голове волосы белоснежные, похожие на пряди степного ковыля. Я ковыль никогда не видел, но думаю, что он должен быть таким вот, как волосы моего папы: мягким, сухим и горячим. И молодым, несмотря на белизну. Намыливаю ему голову. Он сидит послушно. И я прямо пальцами чувствую, что думает. Вспоминает. Ах, как же я люблю, когда мы с ним вот так вот остаёмся одни и нам никто не мешает быть рядом. Отцу и сыну. Рядом. И я жду его рассказов. Всяких. О жизни. Или о смерти. Всего он немало повидал за свой почти век. Я знаю, чувствую, что сегодня он будет говорить со мною о войне, потому что папа мой воевал. Он у меня воин… — А знаешь, я ведь человека убил, в сорок третьем, возле Курска… — Так ведь война же была, папа, нельзя было не убивать… — Я же говорю тебе: Человека. Друга своего, Серёжку Степанова… И улетает мой папа мыслью куда-то далеко от меня. Под Курск. На 70 лет назад. А я стою перед ним на коленях и лью воду ему на ноги, чтобы не замёрз, чтобы, не дай Бог, не перестал говорить… — Это уже потооом (папа часто тянет гласные, когда вспоминает) сражение это описали во всех учебниках и назвали Битвой на Курской Дуге. А тогда мы не знали, что история вершится нами. Мы просто были молодыми и хотели жить. Но ещё больше хотели одолеть ворога (папа - лингвист, а потому старославянские слова часто употребляет, и с удовольствием). А с Серёжкой мы с одного двора были. Знали друг друга ещё до школы. Друзьями не были, скорее – просто соседями. Добрыми соседями. А когда служить, воевать вместе пришлось, вот тут и сдружились. Я, знаешь, сынок, ему чуть-чуть завидовал всегда: вот лёгкий он какой-то человек был. Всегда с ним рядом было тихо, тепло и радостно как-то. Бывало, начинаю ему рассказывать, каким я отчаянным кавалером и волокитой был у нас в городе. Он слушает, тихо сияет своими весенними глазами (они у него всегда были весенними, даже осенней ночью… бывают такие люди…) — Да, пап, я понимаю, я таких тоже встречал… — Вот и славно, — улыбается мне мой папа и смотрит на меня глазами своего Серёжки Степанова. Ярко так смотрит, по-весеннему. Но понимаю я, что не на меня он глядит, а вглубь себя, в свою жизнь смотрит. — Вот смотрит он, смотрит, а потом мудро так улыбнётся, и понимаю я, видит Серёжка, что я привираю, приукрашиваю. Но не стыдно под этим взглядом. А хочется всё-всё ему рассказать. Но уже не врать, а всю правду, как всё на самом деле было: — Вообще-то вру я, Серёга. Не было ещё у меня девушки. Не успел. Всё некогда было… — Ничего, Боряша (он меня один так называл – Боряша. А когда маму твою я встретил, и она меня так назвала,- я в неё сразу влюбился!)… Ничего, Боряш, мы ещё с тобою самых красивых девушек себе найдём. Они вот сейчас живут где-то и ждут, чтобы война поскорее закончилась, чтобы мы пришли и их в толпе увидели. И возьмём мы их за руки крепко. И никогда с ними не расстанемся. А потом женимся на них. В один день оба. И родятся у нас дети: у меня сын, а у тебя дочь… Я перебиваю его и спорю, что нет, де, сын родится у меня… — Видишь, — обращается уже ко мне папа, — я был прав: ты у меня родился. Только вот не женился на Серёгиной дочери… Потому что так она и не родилась… Потому что отца её будущего я убил. 5 августа 1943 года. На Курской Дуге… … Мы только встали – и удар. Даже не поняли, что снаряд это был, из танка выпущенный. А когда я очнулся, Серёга рядом со мною лежит и в небо летнее смотрит своими весенними глазами. А почти от самого пояса у него и нет-то ничего… Но живой. Он раньше меня очнулся. И всё ждал, когда же я в себя приду… И говорит: — Пристрели меня, Боряша… А то больно очень… И я уже руками пощупал. Меньше половины от меня осталось… Только из своего оружия не стреляй. Чтоб не ругали тебя… Так и сказал: «чтоб не ругали…» — У меня за пазухой револьвер есть. Давай, из него… И полез я к нему за пазуху… … И плачет мой старый папа. Сидит голый, немощный в ванне. И плачет. Как, наверное, тогда, в августе 43-его под Курском. А я кутаю его в полотенце, прижимаю к себе моего «убийцу» и уже себя чувствую старшим. И утешаю его: — Не плачь, папа… Не надо. Ты всё правильно сделал… в своей жизни… Спасибо, мой отважный воин, что ты всё ещё рядом со мною… Автор: Олег_Букач

По заслугам... Моей институтской подружке Ирке никогда не везло с женихами – то какой-то убогий попадется, то гол как сокол, то такой страшный, что глянуть жутко. Хотя, что значит: «попадется» – Ирка сама таких выбирает. Мне не нравился ни один из ее кавалеров, чего я никогда и не скрывала. Но она жила по принципу: «На безрыбье и рак рыба». Сама-то она красотой особо не отличалась, потому и о принцах не грезила. Ирка была как кошка – кто ее приласкает, тому и рада. И вот, наконец, на ее пути встретился достойный кандидат: разговорчивый, симпатичный, брутальный, начинающий бизнесмен к тому же – пару лет назад открыл с напарником небольшой автосервис. Ирка на него наглядеться не могла, пылинки сдувала, слова поперек не говорила – одним словом, берегла его как несметное сокровище, разве что на руках не носила. А мне стоило его один раз увидеть, как я сразу поняла, что сокровище это фальшивое. Мало того что нахальство и самодовольство из этого Антона так и прут, так к тому же бабник он еще тот. Посчитала своим долгом предупредить подругу, мол, не выйдет у тебя с ним жизни, гулять будет твой драгоценный напропалую. Ирка на меня обиделась, фыркнув, что я просто завидую. Я полгода назад со своим рассталась после пяти лет совместной жизни, вот она и решила, что я приревновала к чужому счастью. В том, что я права, и мои предположения относительно Антона оказались верны, Ирка убедилась довольно скоро. Ее драгоценный не прошел даже первого испытания, оказавшись в компании хорошеньких девочек. Мы тогда тусовались на даче наших бывших однокурсников, которые отмечали пятилетие свадьбы. Народу было много, одна молодежь. Многие пришли парами, но среди приглашенных оказалось несколько смазливых одиноких девчонок, при взгляде на которых у Антона просто слюнки потекли. Ирка нервничала, курила без остановки и не спускала с него глаз. Мне надоело смотреть, как подруга изводит себя ревностью, и я увлекла ее на террасу, прихватив с собой бутылку вина. Там я вновь вернулась к недавнему разговору. – Говорила я тебе, что Антон ни одной юбки не пропустит, так что нечего теперь сопли размазывать. Гони его подальше, пока не поздно, – пыталась я вразумить подругу. Но та свято верила в преданность своего ненаглядного. – Все мужчины на красивых девушек заглядываются, но не все же изменяют. Вот и Антон не будет. Я рассмеялась ей прямо в лицо. За свою бурную молодость я перевидала много мужиков и с расстояния могу отличить, кто «будет», а кто нет. – Ты действительно думаешь, что Антон не гуляет? Ирка обиженно отвернулась. – Хочешь, докажу тебе обратное? Прямо сейчас! – в предвкушении увлекательного эксперимента, да еще под алкогольным хмельком, я совсем разошлась и не думала о чувствах подружки. – Дай мне полчаса, и увидишь, как Антон хранит тебе верность! Ирка смотрела на меня удивленно-ошарашенно. Не дожидаясь ее согласия, я вернулась в гостиную, где под вспышки светомузыки в полном разгаре шли танцы. Попросила Леху, своего знакомого и по совместительству диджея на сегодняшнем празднике, поставить медленный танец, а сама отыскала Антона и увлекла за собой. О том, как обольщать мужчин, мне рассказывать не надо. Азбуку флирта я выучила еще на первом курсе, поэтому сразу принялась за дело. И вот уже моя голова на его плече, теплое дыханье щекочет его шею, мои ноги покачиваются в такт музыке между его ног, и с каждым движением он все сильнее прижимается ко мне. Я интересуюсь, как ему сегодняшний вечер, но из-за громкой музыки ничего не слышно, поэтому я нежно прижимаюсь губами к его уху и томным голосом повторяю вопрос. В ответ он шутит, я заливисто смеюсь, откидывая голову назад, и ненароком подставляю свою шею, источающую нежный аромат дорогих духов, к его губам. Антон быстро проглатывает наживку, и когда смолкает музыка, тут же ведет меня на террасу «поговорить», настороженно оглядываясь по сторонам. Иры поблизости не видно, но я-то знаю, что она взволнованно наблюдает за нами. И вот, на этом самом месте, в полутьме, где я пять минут назад беседовала с подружкой, ее драгоценный начал жадно осыпать меня поцелуями. Я с наслаждением позволяла ему это делать, искоса поглядывая на дверь. В соседней комнате тенью мелькнула Иркина фигура, а минутой спустя она уже бежала по дорожке к выходу и вызывала такси. После того вечера Ирка вычеркнула меня из списка своих подруг, а Антона наоборот, стала держать на коротком поводке. Конечно, она устроила ему грандиозный скандал с криками и слезами, но, видимо, так боялась потерять единственного нормального мужчину в своей жизни, что готова была все ему простить. А я осталась виновата, хотя и предупреждала Ирку. По поводу размолвки с подружкой я не сильно переживала – перебесится и прибежит. Меня в тот момент волновало другое. Во время поцелуя с Антоном меня так накрыло, что я потом несколько дней ходила сама не своя. Мне до дрожи хотелось еще раз к нему прикоснуться, ощутить его запах, почувствовать его горячие губы на своем теле. При этом я понимала, что как личность он мне абсолютно не нравится, но когда я думала о нем как о мужчине, у меня холодели пальцы и становилось трудно дышать. Антон неожиданно позвонил через несколько дней после того вечера и предложил прогуляться. Я колебалась всего несколько секунд, а потом понеслась на свидание под барабанную дробь собственного сердца, словно Антон был последним мужчиной на земле. Мы стали видеться регулярно. Теперь я понимала, почему Ирка так держится за него: у меня сносило крышу при одной мысли об Антоне, и каждая встреча с ним была фантастической. Про бывшую подругу я теперь совсем не думала, а она наверняка поминала меня недобрым словом каждый день, потому как догадывалась о наших встречах. Однажды она в боевом настроении заявилась ко мне домой. Принялась угрожать, кричала на весь подъезд, что уничтожит меня, и требовала, чтобы я оставила Антона в покое. Я не узнавала тихую добрую Ирку, да и выглядела она неважно. Бессонные ночи и реки пролитых слез прибавили ей годков. Я же стояла напротив нее счастливая, сияющая и помолодевшая. Мне было жаль бывшую подружку, но я не могла отказаться от Антона ради нее. Видя, что я не уступлю, Ирка вдруг разрыдалась. Теперь она уже не грозила, а умоляла меня ее пожалеть, буквально рухнув к моим ногам. Мое сердце не выдержало этого зрелища, где-то в глубине души зашевелились остатки совести, я подняла Ирку с пола, стараясь не смотреть ей в глаза: – Я могу пообещать тебе только то, что не буду больше сама ему звонить и искать с ним встреч, – выдавила я из себя. Ирка готова была броситься мне на шею: – Спасибо! – Подожди, это еще не все, – я холодно ее отстранила. – Но если он сам ко мне придет, я не стану закрывать дверь. Поверь, это выше моих сил... Так что держи его сама, если сможешь. Ирка посмотрела на меня ледяным взглядом: – Жанна, ты страшный человек. Очень страшный. Раздавленная и поверженная, она тихонечко стала спускаться по ступенькам. Она знала, что не сможет удержать Антона. Знала это и я. Уже через неделю я паковала чемоданы – Антон приехал, чтобы забрать меня к себе. Первое время тяжело было пересекаться с Иркой на улице, но городок у нас маленький, друг от друга не спрячешься. Каждый раз при встрече она опускала глаза, ускоряла шаг и делала вид, будто мы не знакомы. Я же упивалась своим счастьем и не заботилась о ее чувствах. Да, мне было ее жалко, но не более того. Как мы жили с Антоном? Сначала хорошо, я бы даже сказала, сказочно. Слетали за границу, обновили мебель в квартире, сделали из его холостяцкой берлоги уютное семейное гнездышко, а потом все закончилось. Я верю в высшие силы, и всегда знала, что все возвращается бумерангом, поэтому почти не удивилась, когда Антон стал похаживать налево. В отличие от Ирки, я не рвала на себе волосы и не устраивала скандалы, я молчала и терпела. А чего я, собственно, хотела? Знала ведь, с кем связываюсь. Не я ли первая заявила, что Антон самодовольный бабник? А он тем временем стал приходить все позже, обнимать меня все реже, относиться ко мне все хуже. Я терпела его оскорбления, прилюдные унижения и даже пару раз прощала рукоприкладство, но бросить и уйти не могла – Антон словно приворожил меня. Как же хорошо я понимала Ирку! И вдруг осознала, что оказалась точно в таком же положении, как когда-то она. От такого сравнения стало не по себе. Серенькая мышка и я – на одной ступени? Как же я могла до этого докатиться! Я всегда отличалась от Ирки тем, что имела чувство собственного достоинства, любила себя и никому не позволяла вытирать о себя ноги. В тот же вечер я уехала от Антона и зажила новой жизнью. Спустя год мы оказались с Иркой в одной компании, у тех же институтских друзей, с которых и началась вся эта заваруха. Как и в тот давний вечер, выпили вина и разговорились. Я поведала Ирке о горьком финале своей лавстори и предложила нейтралитет. Пусть мы уже никогда не станем подругами, но хотя бы перестанем делать вид, что незнакомы. Через некоторое время, на одной из таких встреч, у меня завязался роман с Лехой. При мысли о нем по мне не бегали мурашки, и от его прикосновений я не улетала в небеса, как это было с Антоном, но зато с ним мне было хорошо и надежно. Мой возраст приближался к тридцатнику, я уже нагулялась, побывала в различных авантюрах, и мне хотелось простого женского счастья – доброго верного мужа, спокойных будней и пухленького малыша. Довольно скоро мы с Лехой съехались и зажили, как говорится, душа в душу. Все бы хорошо, да вот только Леха очень хотел сына, а я не могла ему подарить ни сына, ни дочь. Врачи видели причину в перенесенном в юности аборте, говорили, что шансы есть, но надо подлечиться. Пока я лечилась и бегала по врачам, у моего мужа появился кто-то на стороне. У меня не было прямых доказательств, я не находила «улик», но интуитивно чувствовала, что это так. Никогда я не удерживала мужчин силой, но тут испугалась не на шутку. Только я зажила нормальной жизнью, как какая-то дрянь пытается разрушить мое счастье. Ну уж нет, своего мужчину я никому не отдам! Я начала копаться в телефоне мужа, проверять карманы, обнюхивать одежду, собиралась даже выследить изменника, но этого не потребовалось – как-то вечером Леха во всем признался сам. Сказал, что неожиданно вспыхнуло большое чувство к человеку, которого давно знал – это, мол, и есть настоящая любовь. Попросил у меня прощения, потом стал собирать вещи, пожелав мне тоже найти свое счастье. За те несколько минут, пока он паковал чемодан, я разнесла квартиру в пух и прах. Я кричала, била его, требовала назвать имя разлучницы, обещая задушить ее своими руками. А когда услышала, то без сил сползла по стене. Видимо, высшие силы решили хорошенько меня проучить, выбрав на роль моей соперницы не кого-нибудь, а мою Ирку. Окажись на ее месте любая другая, я бы расцарапала ей лицо, выдрала волосы, да просто уничтожила бы ее, а Ирке я даже не могла ничего предъявить. Перед глазами мелькнул тот день, когда она валялась у меня в ногах, прося пощады. Теперь мне впору ей кланяться… И почему из всех мужчин на земле ей понадобился именно мой Леха?! Поначалу я думала, что бывшая подружка специально решила так коварно отомстить. Но вот уже год я встречаю в парках, магазинах и просто на улицах их счастливое семейство. Теперь уже я при встрече опускаю глаза и ускоряю шаг. В такие моменты я задаю себе вопрос: если можно было бы повернуть время вспять, отказалась бы я тогда от Антона? И каждый раз отвечаю себе: нет. из интернета

Ещё раз про любовь... ДО ШЕСТНАДЦАТИ ЛЕТ. "Ты за парту со мной Снова рядом садишься. Из-за этого я Снова "двойку" схвачу. Ведь не мне одному Ты, красивая, снишься И к тебе я во сне, Словно к звёздам лечу..." (Популярная песня 70-х)... ... А мне и было шестнадцать в десятом классе!.. А ее звали Рита... Из параллельного десятого класса... Тут уже все было серьезнее, тут уже до стихов дело дошло, но... Робел я страшно!.. О том, чтобы подойти и как-то завести с Ритой разговор - об этом и мысли не было!.. Казалось бы: КВН-щик, уже начинающий артист, язык более-менее подвешен, подойди, пошути и дело пойдет, но... От одной этой мысли становилось страшно!.. Сколько невысказанных горячих монологов, произносенных под одеялом перед сном, остались невостребованными!.. Сколько воображаемых свиданий остались несостоявшимися!.. Сколько откровенных слов остались в молчании!.. А какие стихи были написаны, но так и не увидевшие свет!.. Я не спал ночами, ворочался до рассвета, приходил на уроки с дурной головой, я сходил с ума, не зная, как объясниться с Ритой и однажды... Однажды я дотумкал!.. Как мне это пришло в голову, я сегодня не помню, но однажды я ...написал Рите письмо!.. Начал его загадочно: "Здравствуй, Рита! Пишет тебе Неизвестный..." Эх, сегодня бы прочесть то самое письмо, но увы... О чем я тогда писал, я сегодня и представить не могу, если честно, помню, что переписывал письмо несколько раз, вносил-убирал исправления и наутро отправил одноклассницу Наташку, как почтальона, передать письмо, строго-настрого наказал ей, чтобы не проболталась, кто автор этого послания... Длинная бессонная ночь, короткая дорога в школу и... Жду, волнуюсь, хожу, издали за Ритой наблюдая на переменах... Честно говоря, я был уверен, что никакого ответа я не получу, но, конечно, надеялся на чудо... И вот... Через пару дней на уроке передала мне Наташка ответ!.. Поплыло все у меня перед глазами, виски стучат, сердце бухает, Боже мой!.. Не удержался я, открыл трясущимися руками конверт... "Здравствуй, Неизвестный Саша!.." Мама рОдная!!!... Меня, как ломом по башке шандарахнули!!!.. Поднял я руку, отпросился выйти в коридор, не могу успокоиться, дрожь, колотит всего, уши горят, сунул башку свою влюбленную под кран в туалете... Ну и как - разве это не любовь, друзья?!. ...И началась наша переписка!.. Каждый вечер писал я тайком у себя в комнате письмо Рите, Наташка передавала его на перемене адресату, получала от Риты ответное послание и... Сегодня я, увы, не помню, что было в тех письмах, вот не помню, хоть убей, но... Я помню - это просто фантастика! - как мы, переписываясь уже больше месяца, когда встречались с Ритой на переменах, то даже ...не здоровались(!!!)... Клянусь!.. А это КАК называется?!. Не здоровались!.. Встречались наши взгляды и... И опускали мы глаза в пол(!!!)... Хотя каждый вечер дома садились за письменный стол: - Здравствуй, Рита!.. - Здравствуй, Саша!.. Наташка смеялась надо мной почти в открытую, беззлобно хихикала, но благородную миссию почтальона выполняла исправно... Не знаю, что там она говорила Рите в момент передачи письма, но мне она ответные послания молча закрывала в учебник перед уроком, благо, сидели мы с ней за одной партой... Одно я, правда, сегодня помню - именно Рите в письме я отправил свое первое в жизни более-менее осмысленное стихотворение: "Опять весна, опять цветут закаты. Последняя, десятая весна. И мы сидим в последний раз за партой. За нашей партой, слева у окна..." На одном из школьных Вечеров отдыха я однажды решился пригласить Риту на танец: заиграла музыка, собрался я с духом, пошел в ее сторону, стучали виски, бухало сердце, подкашивались ноги, но я шел, шел, шел и... И, чуть свернув в сторону, к своему стыду и позору...вышел вон из зала(!!!)... "Закроем мы последнюю страницу. Уйдет от нас десятая весна. И с этих пор нам будет только сниться Та наша парта, слева у окна..." О моих чувствах не знала ни одна живая душа на свете, кроме почтальона Наташки... А Рита так никогда и не узнала, кто темными вечерами выводил на снегу под ее окнами всего четыре буквы: Р И Т А. Четыре буквы... Только четыре буквы... "Пусть новый мир огромен и заманчив, Но все ж нам жаль былые времена. Другие сядут девочка и мальчик За нашу парту, слева у окна..." А весной Рита переехала в другой город, даже не закончив родную школу, что-то там у них в семье произошло и... И наша переписка оборвалась сама по себе... Ее нового адреса я не знал, а она сама так и не написала... А где-то лет через пятнаднадцать, я, уже как бы автор-исполнитель, написал песню, в которой были строки про мою школьную любовь: "Заветный уголок, заветное окно, Сюда я возвращался вновь и вновь. Забыть мне не дано наивное кино, С названием сладким ШкольнаяЛюбовь. На мой простой вопрос звучит простой ответ: - Такая здесь давно уж не живёт! Казалось бы, прошло не так уж много лет, Но город мой меня не узнает..." И никогда больше мы с Ритой не встречались... Ни-ко-гда... ... "Про такую любовь Пусть снимают картины. И пускают в кино До шестнадцати лет..." ... ... ... Александр Волков...

- Алло, бабушка, ты тоже умрёшь?! Привет! - Привет, милый! Не поняла вопрос? - У нас в садике есть аквариум. Сегодня умер меченосец Паша. У нас у всех горе горькое. Решили помянуть. Петя сказал, что так надо. В кино видел. На полднике, когда воспитательница… Ба, ты здесь?! - Сашенька, я внимательно тебя слушаю, продолжай. - Так вот, воспитательница вышла. Встаёт Петя и говорит: «Коллеги, давайте поднимем наши компоты и помянем меченосца Пашу. Он был хорошей рыбой. Всего отдавал себя на радость нам. Его жизнь была короткой, но яркой! Спи спокойно, верный друг. Как известно, все умрут! Не чокаясь!» - Ну, Петя дает… Прям так и сказал?! - спросила бабушка. - Ба, он же в кино подсмотрел. Не перебивай! Я ему говорю: «Прям все умрут?!». Он говорит: «Да!» Я уточнил: «И бабушка с дедушкой?». Он говорит: «И они тоже». Ба, это правда?! (в телефонной трубке молчали) - Ба, отвечай! Почему ты молчишь? Я не хочу… Я не позволю… - голос мальчика задрожал. - Сашенька, милый, я здесь. Просто вопрос твой неожиданный. Ну Петька этот… - Так это правда?! - Саша, сделай глубокий вдох и выдох. Успокойся. - Ба, ну?! - Да, это правда, милый. Когда-нибудь мы с дедом уйдём на радугу. - Куда? - Так говорят, когда человек уходит. - Умирает?! - Саша, лучше говорить уходит. - Ба, я не хочу, чтобы ты… - Я знаю, милый, я тоже этого не хочу. Но так устроена жизнь. За днём приходит ночь. За осенью зима. После вторника наступает среда… - Ба, я логику понял. Я не глупый. Плохо, значит, устроена жизнь! Тебе не надо никуда уходить! Я против! Нет! Ты моя любимая бабушка! - Милый, мне очень приятно слышать это от тебя. Но я пока никуда и не собираюсь. - Вот это правильно! И деду скажи, чтобы ни на какие радуги там… Хочет покататься, вон на лифте пусть поездит. - Ты меня веселишь, милый. Обязательно передам. Ты, главное, не думай про это. - Как я теперь могу не думать про это? - Очень просто. Что ты сейчас думаешь о меченосце Паше? - Ооо, он очень крутой был. Я помню, когда я самый первый приходил в садик, он мне радовался и танцевал! Не веришь?! - Верю, милый. - Он туда-сюда плавал, что похоже было, что танцевал. Он классный. - Видишь, он жив в твоих мыслях. - Но ведь он… - Да, но он жив в твоих воспоминаниях, значит он для тебя живой. - Точно! Круто ты, бабушка, всё разложила. Так, значит, и вы с дедом… Ба, когда вы приедете? - Скоро, милый. Сейчас билеты чуть дешевле станут… - Мне срочно надо вас больше в свою голову записать! - Успеешь, милый, успеешь. - Пока, ба! - До свидания, Сашенька. Автор Александр Бессонов ©️

ЧУДО - Ты еще мoлoдoй, кудa вaм дети, - пpичитaлa в тpубку cвекpoвь. Нacтя cиделa pядoм c мужем и cмoтpелa в cвoй телефoн. Poмa кocилcя нa жену. A oнa делaлa вид, чтo ничегo не cлышит и не oбpaщaлa нa негo внимaния. - Кaк тoлькo poдит, cpaзу делaй теcт. Cтo пpoцентoв – этo не твoй pебенoк! – мaмa пpoдoлжaлa пoучaть cынa. – Я бы нa твoем меcте уже cейчac cделaлa. Пoтoм будешь вcю жизнь вocпитывaть чужoгo oтпpыcкa. Мoлoдoй челoвек тoлькo мoлчa cлушaл, пoнуpив гoлoву. Мaмa для негo былa aвтopитетoм. Единcтвенный paз, кoгдa oн пoшел пpoтив ее вoли – этo кoгдa женилcя нa Нacте. Жену oн любил, a мaме не нpaвилocь, чтo кaкaя-тo девчoнкa oтoбpaлa у нее cынa. Не xoтелocь ей делить егo любoвь c дpугoй женщинoй. Нacтя пoнимaлa, чтo cвекpoвь ее не любит. Cнaчaлa oнa cтapaлacь вcеми cилaми ей пoнpaвитcя, нo пoтoм пoнялa, чтo пpoблемa не в ней, a в oдинoкoй женщине, у кoтopoй кpoме cынa никoгo нет. Пoнимaть oнa пoнимaлa, нo жить c этим былo тяжелo. Зa cпинoй у мoлoдoй невеcтки cвекpoвь нacтpaивaлa cынa пpoтив жены. Кoгдa oчеpнение невеcтки не пoмoглo, oнa пpидумaлa нoвую тaктику – убеждaлa cынa, чтo зaбеpеменелa Нacтя oт дpугoгo, чтoбы женить нa cебе пpиличнoгo мaльчикa c деньгaми. Вoт cейчac в oчеpеднoй paз Нacтя пoмимo cвoей вoли cлушaет, кaк льетcя нa нее пoтoк гpязи в телефoннoм paзгoвopе зaбoтливoй мaмoчки c cынoм. Poмa думaет, чтo женa не cлышит егo paзгoвop в нaушникax. Нo cейчac делo не в нaушникax, a в тoм, чтo мoлoдaя женщинa уcтaлa oт ocкopблений. Нacтя вcтaлa и, cocлaвшиcь нa плoxoе caмoчувcтвие, ушлa в кoмнaту. Леглa и нaпевaя пеcню, пoпытaлacь уcнуть. Xoтелocь плaкaть, нo oнa пoнимaлa, чтo ее вoлнение пеpейдет к pебенку. Oнa pешилa для cебя, чтo, кoгдa нa душе тяжелo, будет петь для мaлышки, чтoбы oнa чувcтвoвaлa, чтo ее любят и oнa пoд зaщитoй. Зaкoнчив петь, Нacтя вcкopе зacнулa. Paнo утpoм Poмa ушел нa paбoту. Не пoцелoвaв ее, кaк paньше, пеpед уxoдoм. Cвекpoвь, cледуя пocлoвице «вoдa кaмень тoчит», медленнo вбивaлa cыну в гoлoву мыcль, чтo нужнo paccтaтьcя c невеpнoй женoй. Нacтя пpocнулacь oт тoгo, чтo xлoпнулa вxoднaя двеpь. Oднoвpеменнo c этим живoт пpoнзилa ocтpaя бoль. Мoлoдaя женщинa лежaлa, нaдеялacь, чтo бoль утиxнет. Нo легче не cтaнoвилocь. Пoзвoнилa мужу, тoт cкaзaл, чтoб не нaкpучивaлa cебя. - Пoтеpпи дo вечеpa, - угoвapивaл Poмa жену, кaк будтo в ее cилax былo пpocтo тaк взять и пpекpaтить бoль. - A еcли этo oпacнo? – вoлнoвaлacь Нacтя. - Xoчешь, мaму пoпpoшу пpиеxaть? – пpедлoжил муж, нo Нacтя cpaзу же oткaзaлacь. Poмa не знaл, чтo женa в куpcе пpoиcxoдящегo зa ее cпинoй. Cвекpoвь вcегдa нaигpaннo улыбaлacь в лицo невеcтке. Caм же Poмa не был ни нa cтopoне мaмы, ни нa cтopoне жены. Paзpывaлcя между двумя любимыми женщинaми, пытaяcь вcем угoдить. Мoжет зa этo и пoлюбилa егo Нacтя, чтo xapaктеp у негo мягкий. Нo в cупpужеcкoй жизни этo oкaзaлocь бoльшим минуcoм. Мoлoдaя женa тoлькo нaдеялacь, чтo c poждением pебенкa муж cтaнет бoлее pешительным. Пoтеpпев еще чac, Нacтя вызвaлa cкopую. Муж, видимo, был нa coвещaнии, тpубку не бpaл, нaпиcaлa ему cooбщение. Cвекpoви не звoнилa. Тaк oднa и пoеxaлa в бoльницу. Женщину cpoчнo дocтaвили в poдзaл. Нacтя cлoвнo co cтopoны нaблюдaлa зa пpoиcxoдящим. Ей cделaли укoл, cуетилиcь вoкpуг и чтo-тo oбъяcняли. Пoнялa тoлькo, чтo pебенoк poдитcя paньше пoлoженнoгo cpoкa. Неoжидaннo oнa ocoзнaлa, чтo ее жизнь изменитcя нaвcегдa. Былo пoчему-тo cтpaшнo. Кaк будтo oнa пaдaет в чеpную бездну. Чтo-тo oгpoмнoе тaщит ее вниз. В кaкoй-тo мoмент ей пoкaзaлocь, чтo oнa пoкидaет cвoе телo. И кoгдa oнa oцепенелa oт cтpaxa, oт oщущения безыcxoднocти, oнa пoчувcтвoвaлa чтo-тo теплoе. Мaленький лучик cветa, cлoвнo луч нaдежды зaгopелcя pядoм c ней. И темнoтa пocтепеннo oтcтупилa. Нacтя cнoвa oщутилa бoль. Вoкpуг cуетилиcь люди в белыx xaлaтax. - Еще немнoгo, дaвaй, Нacтюшa, пoтужьcя, этo пoчти зaкoнчилocь, - теплaя pукa пoжилoй aкушеpки cжимaлa ее pуку и, пoглaживaя ее, женщинa лacкoвo шептaлa poженице oбoдpяющие cлoвa. Ocтaльнoй пеpcoнaл cуетилcя вoкpуг пoявляющегocя нa cвет мaлышa. Нaкoнец, cильнaя бoль, и вcе зaкoнчилocь. Неoжидaннo мoлoдaя женщинa пoчувcтвoвaлa oблегчение. Бoль cтиxлa и Нacтя oбеccиленнo paccлaбилacь. Тепеpь ей xoтелocь cпaть. В пoмещение былa тишинa. Кaзaлocь бы, oчень кcтaти, никтo не мешaет oтдoxнуть. Нa cекунду пoдумaлa oб этoм Нacтя и тут же нacтopoжилacь. - A paзве мaлышкa не дoлжнa кpичaть? – oбеcпoкoеннo cпpocилa poженицa. Aкушеpкa cильнее cжaлa ее pуку. Медпеpcoнaл мoлчaл. Мoлoдaя женщинa пoпытaлacь paccмoтpеть, чтo c ее мaлышoм делaет oднa из медcеcтеp. Нo тa, пoвеpнувшиcь к poженице cпинoй, cуетилacь вoкpуг pебенкa. - Кaк oнa? – умoляюще cпpocилa Нacтя. - Вaм нужнo oтдoxнуть. Pебенoк не уcпел пpинять пpaвильнoе пoлoжение, тaк кaк poды пpеждевpеменные. У Вac бoльшие paзpывы, - oбpaбaтывaл poженицу вpaч. - Чтo c мaлышкoй? – не унимaлacь Нacтя. - У нее же вcе xopoшo! – утвеpдительнo зaявилa мoлoдaя мaмoчкa. - Pебенoчек paньше вpемени poдилcя, - пoвтopилcя вpaч. – Мы cделaем вcе вoзмoжнoе. Cейчac Вaм нужнo o cвoем здopoвье беcпoкoитьcя. Пoжилaя aкушеpкa oтпуcтилa Нacтину pуку и пpинялacь убиpaть вoкpуг. Мoлoдaя женщинa зaкpылa глaзa и oкунулacь в вocпoминaния... - Я беpеменнa, - c cияющими глaзaми и cгopaя oт нетеpпения cooбщить эту нoвocть cвoему пapню, Нacтя, нaкoнец-тo, дoждaлacь Poму c paбoты и oбpaдoвaлa егo. Oнa нaдеялacь, чтo Poмa oбpaдуетcя... Oни не paз oбcуждaли эту тему и ее мoлoдoй челoвек знaл, чтo Нacтя xoчет pебенкa. Caм oн тoже пpизнaвaлcя, чтo мечтaет o детяx. Нo в тoт мoмент будущий пaпoчкa тoлькo pacтеpяннo улыбaлcя. Этo oнa пoтoм cлучaйнo нaткнулacь в телефoне нa егo пеpепиcку c мaмoй. Где cвекpoвь убеждaлa cынa, чтo егo девушкa кopыcтнaя пpoвинциaлкa. «Вoт увидишь, не пpoйдет и меcяцa, кaк oнa зaявит тебе, чтo беpеменнa!». Эти cлoвa пocтoяннo cтoяли у Нacти пеpед глaзaми. Cвекpoвь, кaк нaкapкaлa, дейcтвительнo в итoге тaк и пoлучилocь. И тoлькo пocле cвaдьбы девушкa пoнялa, кaкaя ее cвекpoвь нa caмoм деле. Улыбaющaяcя нaпoкaз и cклoчнaя у нее зa cпинoй. Нo муж виду не пoдaвaл. Кoнечнo, Нacтя виделa, чтo pебенoк не вxoдил в егo плaны нa ближaйший гoд. Тем не менее, oн мужеcтвеннo пpинял эту нoвocть и cмиpилcя c этим. Oн будет xopoшим пaпoй, былa увеpенa Нacтя. Нo этa вoдa, кoтopaя лилacь из уcт егo мaмы, oтpaвленнaя ее мaтеpинcкoй pевнocтью, пocтепеннo пoдтaчивaлa любoвь cынa. Poмa вcе чaще зaдеpживaлcя нa paбoте, меньше внимaния уделял жене. Нacтя чувcтвoвaлa, кaк ему тяжелo и cтapaлacь oкpужaть егo зaбoтoй. Кoнечнo, инoгдa былo нacтoлькo oбиднo, чтo xoтелocь швыpнуть тapелку o cтену или нaкpичaть нa мужa. Нo, пoнимaя, чтo этим ничегo не изменишь, oнa зaмыкaлacь в cебе, ccылaяcь нa плoxoе caмoчувcтвие или уcтaлocть, уxoдилa в кoмнaту и тиxoнькo пелa пеcню пpo дoбpoгo aнгелa миpa. Пoкoйнaя мaмa вcегдa гoвopилa дoчеpи, чтo еcли xoчешь изменить миp, нaчни c cебя. Вcе 7 меcяцев беpеменнocти Нacтя cтapaлacь изменить cебя. Девушкa веpилa, чтo иx мaлыш будет aнгелoм, кoтopый пpинеcет миp, и oтнoшения co cвекpoвью нaлaдятcя. И cеpдце пoжилoй женщины pacтaет. Oнa пpимет ее в cвoю cемью и пеpеcтaнет нacтpaивaть пpoтив нее cынa. Пocле вcеx пpoцедуp Нacтю oтвезли в пaлaту. Aкушеpкa пoмoглa ей пеpелечь нa бoльничную кoйку и пoпpaвилa пoдушку. - Пoчему мне ее не пpинocят? – cпpocилa Нacтя. - Ты не вoлнуйcя, деткa, - улыбнулacь женщинa. – Мaлышкa в нaдежныx pукax. Нacте кaзaлocь, чтo целaя вечнocть пpoшлa. Внутpи нее былa пуcтoтa, никтo не шевелилcя, не билocь мaленькoе cеpдечкo. Зa вpемя беpеменнocти oнa тaк пpивыклa, чтo c ней pядoм мaленький челoвечек. A cейчac ничегo этoгo не былo. Oнa c нaдеждoй cмoтpелa нa эту пoжилую женщину, кoтopaя, видимo, к кaждoй poженице былa тaк дoбpa. Вcеx нaзывaлa лacкoвo или пo имени, или детoчкa, или дoченькa. Еcли бы не oнa, Нacтя не выдеpжaлa бы нaпpяжения. Вcкopе в пaлaту зaшел вpaч. Cтpoгий и нaпpяженный. Aкушеpкa, пocпешилa удaлитьcя. - Вы уже дaли имя нoвopoжденнoй? – cпpocил дoктop, cтapaяcь не cмoтpеть пaциентке в глaзa. - Зoя, - быcтpo выкpикнулa Нacтя. – Зoенькa. - Мне oчень жaль. Мы ничегo не cмoгли cделaть. Зoя не выжилa. - Пoчему не cмoгли? Чтo этo знaчит? – Нacтя пытaлacь зaглянуть дoктopу в глaзa. cкaзaть: «Вoт же я, здеcь. Вы чтo-тo пеpепутaли. Этo ведь не мне Вы xoтели cкaзaть…» - Пpимите coбoлезнoвaния, мы… Дaльше oнa не cлушaлa, мoлoдaя мaмa нaчaлa кpичaть. Oнa 7 меcяцев деpжaлacь. Теpпелa и нaдеялacь нa этo мaленькoе чудo, кoтopoе пpинеcет в ее миp и в ее cемью paдocть. Ей xoтелocь кpичaть, кoгдa oнa пpoчитaлa пеpепиcку cвекpoви c мужем, кoгдa oнa cлышaлa, кaк cвекpoвь гoвopит c cынoм o ней: «Кaк тaм этa? Твoя девкa, этa пoтacкуxa…». Вcе 7 меcяцев oнa мoлчaлa. Вcе этo мoжнo былo пеpетеpпеть. Paди этoгo чудa… - Пoчему мне ее не пpинocят? – дpoжaщим гoлocoм cпpocилa девушкa, кaк тoлькo пеpеcтaлa кpичaть. - Я xoчу ее видеть! – пo щекaм Нacти кaтилиcь cлезы. – Вы мне не пoкaзaли ее. Paзве мaме не дoлжны пoкaзaть ее pебенкa, кoгдa oн poдилcя? - Девoчкa былa oчень cлaбa… - A cейчac? – не унимaлacь мoлoдaя женщинa. - Cейчac oнa чтo? - Oнa умepлa, мы вcе чтo мoгли cделaли… - Я мoгу ее увидеть? - Девoчкa… - нaчaл вpaч. - Пpинеcите мне ее! – пеpебилa егo безутешнaя мaмa. Кaк не угoвapивaл ее дoктop, чтo этo тяжелo для нее будет, мoлoдaя мaмa не coглaшaлacь c егo дoвoдaми. Ей нужнo былo увидеть cвoю дoчку. Xoтя бы пoпpoщaтьcя дoлжнa oнa c ней. Oнa не мoжет пoзвoлить, чтoб у нее пpocтo oтoбpaли чacтичку, кoтopую oнa c тaким нетеpпением ждaлa. Чеpез неcкoлькo минут ей пpинеcли мaленький cвеpтoк. Медcеcтpa пpoтянулa мaмoчке ее бездыxaннoгo pебенoчкa. Вpaч c медcеcтpoй пеpеглянулиcь. Дpугие две женщины, чтo были c ней в пaлaте, oтвеpнулиcь oт cocедки и тиxoнькo плaкaли. Нacтя aккуpaтнo взялa cвoю мaлышку. Oнa былa теплaя. Cмopщенный кoмoчек ей кaзaлcя пoxoжим нa cветлoгo aнгелoчкa, кoтopый вытaщил ее из тoй бездны, в кoтopую oнa пaдaлa. Мoлoдaя мaмoчкa пpижaлa мaлышку к cебе и зaкpыв глaзa, зaпелa: Пoднимaя кpылья, вocпевaя жизнь, Cкaзки cтaнут былью, уcтpемляяcь ввыcь. Милocеpдный aнгел c плaменем в гpуди Вдpуг пpoтянет cеpдце: «Нa, - беpи!» Дoктop и медcеcтpa oпуcтили глaзa вниз. A мaмoчкa, c улыбкoй и cлезaми нa лице тиxoнькo пpoдoлжaлa петь. Ее тoнкий гoлoc, эxoм удapяяcь o cтены пaлaты, звучaл в aбcoлютнoй тишине. Никтo не pешaлcя пoшевелитьcя и зaгoвopить. Мoлoдaя девушкa, зaкoнчив, нaчaлa петь cнaчaлa. Тaк пpoдoлжaлocь несколько минут. В кoнце кoнцoв пoжилaя aкушеpкa, кoтopaя cтoялa зa двеpью и cлушaлa, тиxoнькo вoшлa в пaлaту. Пoдoйдя ближе, oнa oцепенелa нa мгнoвение, a пoтoм нaчaлa деpгaть дoктopa и медcеcтpичку, пoкaзывaя нa мaлышку. Мaленькие пaльчики cлегкa пoшевелилиcь и девoчкa cделaлa вдox. Медпеpcoнaл зacуетилcя и Нacтя oткpылa глaзa. - Бoжечки мoй! – oxнулa aкушеpкa. - Этo невoзмoжнo, - pacтеpяннo пpoбopмoтaл дoктop. И девoчкa зaплaкaлa. Дpугие poженицы пoдcкoчили к Нacтинoй кpoвaти и изумленнo cмoтpели нa этo чудo. Мaлышку зaбpaли для ocмoтpa. A мoлoдaя мaмa, oбеccиленнaя, зacнулa c улыбкoй нa лице. Вcю беpеменнocть oнa paзгoвapивaлa co cвoей мaлышкoй. Пелa ей пеcню и любилa ее вcем cеpдцем. Неcмoтpя нa негaтив вoкpуг, oнa cтapaлacь oкpужить cвoю мaлышку любoвью. Зoя, имя, кoтopoе в пеpевoде c гpечеcкoгo oзнaчaет жизнь, чувcтвуя любoвь мaмы, бopoлacь зa cвoю жизнь. Между ними былa невидимaя cвязь, кoтopaя c кaждым днем пpивязывaлa иx дpуг к дpугу. Мoжет этим мaмa и cпacлa cвoю девoчку, дaв ей шaнc poдитьcя нa Земле. Тoненькие нитoчки, кoтopые c кaждым днем cтaнoвилиcь вcе пpoчнее, cвязaли иx, чтoбы вмеcте пpoйти cвoй путь нa Земле. Девoчкa быcтpo пpишлa в нopму.Зoя былa пoxoжa нa пaпу. Мужу co cвекpoвью пoкaзaли мaлышку, пoкa Нacтя cпaлa. Кoгдa к вечеpу oни пpишли в пaлaту к мoлoдoй мaмoчке, девушкa пoчувcтвoвaлa, чтo чтo-тo изменилocь. В пеpвый paз cвекpoвь ее oбнялa и в глaзax ее блеcтели cлезы. Кoнечнo, oнa не пpизнaлacь невеcтке в cвoиx дейcтвияx зa ее cпинoй, oнa былa гopдoй женщинoй, нo тепеpь ее улыбки были иcкpенними. Но так ли это? Или этот мaленький aнгел дейcтвительнo пpишел c бoльшим плaменем в гpуди, кoтopoе coгpелo не тoлькo ее мaленькoе cеpдце, нo и pacтoпилo лед в cеpдце бaбушки? C poждением Зoи миp вoкpуг нее cтaл дoбpее... Так должно быть... Юлия Бабинская

Когда меня забирали, мама кричала так, что охрипла и навсегда потеряла голос, но об этом я узнала потом. Оглянувшись на неё один раз, я навсегда запомнила эту картину - она стояла, прижимая руки к груди, в её глазах был непередаваемый ужас и рот перекосило от крика. Если бы вам вздумали отрезать разом обе ноги, вы бы, наверное, выглядели так же... Рядом с мамой, хватаясь за её серую юбку, ревели две мои младшие сестры. Они стояли босые на заснеженном крыльце и сухой мелкий снег волнообразно сыпал на них, срываясь с крыши от ветра. Нас, молодых незамужних девчонок, немцы забрали всех подчистую. Забрали также и мальчишек, которых по возрасту ещё не призвали на фронт. Мне в тот год было шестнадцать. Нас всех затолкали в грузовик с открытым кузовом и повезли к железнодорожной станции. Мы сидели в нём плотно, как овцы в загоне. Девчонки не смели громко плакать, только слёзы катились, замерзая тонкими сосульками под подбородком, а мальчики каменными лицами наблюдали, как остаётся позади родная земля и, сжимая борт грузовика пальцами с посиневшими от холода и напряжения костяшками, поглядывали на сопровождавших нас немецких солдат. Я знала, о чём думали мальчишки - о своих братьях и отцах, воюющих с проклятыми фашистами и отдающих жизни за родину. Снаружи мы примерзали от холода друг к другу, внутри - пылали единым огнём ненависти к немцам. Но что мы могли сделать? Что мы могли, если дула немецких винтовок были наставлены прямо на нас? На станции нас под конвоем поместили в товарные вагоны. Более скотские условия трудно себе представить. Мы ехали до Германии две или три недели и в нашем распоряжении была только солома и небольшая дырка в углу для справления нужды. Места не хватало, мы клали головы и ноги друг на друга. Юноши, девушки - все в одной куче. Запах немытых тел, неизвестность, холод, голод, грохот поезда... Доехали не все. Особенно мне запомнилась смерть девушки, которая стеснялась ходить в "туалет" при своём женихе. У неё лопнул мочевой пузырь. По прибытию мы попали на распределительный пункт. Там нас вымыли холодным душем, обрызгали какими-то дезинфицирующими химикатами, а девушкам состригли косы для профилактики вшей. Далее была биржа труда, которая по сути являлась самым настоящим невольничьим рынком. — Den mund auftun! Мне лезли пальцами в рот и я поняла, что его нужно открыть. — Gut, - заключил довольный немец, осмотрев мои зубы. Меня просили повертеть руками, поднять стоящую рядом девушку, разогнуться назад как можно ниже, даже спеть просили, желая проверить приятность голоса. С воспалённым горлом я пела, как пьяный охрипший сапожник. Они щупали мне мускулы на руках, шлёпали по животу, заставляя напрячь его как можно сильнее и вообще заглянули и в гриву, и под хвост, словно осматривали лошадь на аукционе. Наконец меня оставили в покое. Так я попала на кирпичный завод. В наши обязанности входило делать глину на конвейер для изготовления кирпича. — Руки все потрескались, смотри - прямо кровь из трещин сочится, - воровато показала мне руку напарница, девушка со смешливым круглым личиком. Кожа на её щеках была очень белая, тонкая и прозрачная, с веснушками, и сама она была светло-рыжей. — Да, у меня тоже вся кожа сухая, как наждачка, - ответила я, повертев свои измазанные в глину кисти. — Ты откуда? — Из-под Курска. А ты? — С Витебской области. Я Тая. — Валя. Тсс! Идут! За нашими спинами вырос надсмотрщик. Из коротких бесед выяснилось, что мы с Таей живём в одном бараке при заводе, но за месяц изнурительного труда не замечали друг друга. Постепенно мы с ней сдружились и Тае даже удалось поменяться кроватями с моей соседкой. После изнурительного трудового дня, в течение которого нас кормили всего один раз в день, мы засыпали с ней бок о бок голодными, с ломящимися от усталости костями. Я засыпала под журчащие, как тихий дождь, белорусские песни Таи, которые она напевала мне шёпотом в ухо; я выключалась под её девичьи мечты, под её надежду о возвращении домой, под её обещания непременно поцеловать то самое дерево на родной земле, в которое она отчаянно вцепилась и от которого её оторвал немецкий солдат, чтобы угнать на работы в Германию. Тая тоже засыпала когда я, успокаивая, вытирала её тихие слёзы и держала за потрескавшуюся от работы руку, и обещала ей, и клялась, что мы непременно вернёмся домой, что наши победят, что иначе быть просто не может! Вскоре нас с Таей перебросили на сушку кирпича. Мы его сушили и выпаливали, перетаскивали тяжеленные готовые связки... Работа требовала невероятных физических усилий и самым нашим большим страхом с Таей стало то опасение, что после такого надрыва мы никогда не сможем иметь детей. Так продолжалось очень долго. Года полтора мы с Таей надрывали здоровье, опаляя и перетаскивая кирпичи. Когда наши войска приблизились к Германии, немцы стали отходить. Спешно сворачивалось производство на заводе. С Таей случилось несчастье - кто-то в суматохе толкнул гору готового кирпича и Тая, убегая, упала, и кирпичом ей сильно повредило ногу. Лечить её не стали, это было бессмысленно, потому что немцы, отступая, решили расстрелять всех рабочих. Тая оставалась в бараке, а меня с другими девушками гоняли туда-сюда, чтобы мы успели выполнить последние подготовки к отступлению. Это были наши последние рабочие дни. — Девочки, девочки мои хорошие, идите сюда! У заднего выхода нас манил к себе знакомый дед. Я хорошо его знала - дед Андрей был русским, но с детства жил в Германии и всю жизнь проработал на нашем заводе. Он был женат на немке и официально назывался Андреасом. Так как немецкий он знал в совершенстве и вообще впитал в себя культуру Германии, никто не догадывался, что он по происхождению русский. Он часто втихаря подкармливал нас с Таей домашней колбасой и пирогами, приготовленными его женой. "Держитесь, девочки, держитесь, мои красавицы!" - тихо говорил он нам хорошим, но чуть ломанным русским языком. — Идите, идите, девочки, скорей! Я осмотрелась. Немецкие работники не обращали на нас никакого внимания, они в панике сновали по заводу, как крысы на тонущем корабле. Мы подошли к нему с другой знакомой мне девушкой Машей. Дед Андрей тут же схватил меня за руку и потащил по коридору, и Маша едва успела вцепиться в мою протянутую ладонь. "Сейчас...сейчас..." - бубнил дед и резко свернул за одну из железных дверей. — Я вас спрячу, мои красавицы, спрячу у себя дома. Сегодня вечером будет расстрел. Всех работников расстреляют. Вы знали об этом? Так-то. - он откидывал пустые деревянные ящики от дальней стены. Там тоже была узкая дверь. Нас с Машей обдало могильным холодом. Мы переглянулись. Немцы говорили, что завтра утром вывезут нас в лагерь за городом, где нам будет намного комфортнее. Мы бросились помогать деду расчищать проход. Сырым, провонявшим плесенью узким туннелем дед вывел нас на улицу. В пятидесяти метрах от нас я увидела здание нашего барака с той, другой стороны, с которой прежде никогда на него не смотрела. — Тая... - вспомнила я. - Мы должны забрать её! — Нет, нет, моя девочка, нужно быстро бежать, бежать вон туда, я хорошо заплатил привратникам, чтобы нас выпустили, - воспротивился дед. — Десять минут! Зайдите назад и подождите меня ровно десять минут! Если я не вернусь, можете идти без меня. Я рванула к бараку, не оглядываясь. Тая должна вернуться домой, должна увидеть своих, должна поцеловать то дерево, от которого её оторвали... Я шла, гордо задрав голову под взглядами проходящих мимо немецких служащих. Консьержа в здании барака не было - судьба благоволила ко мне, не иначе! Пройдя самые опасные препятствия, я пулей влетела в наш отсек. Тая стонала на кровати от боли. Наспех всё объяснив ей, я взвалила на себя подругу и поволокла к выходу... — Куда вы? - хрипнул заходящий в здание консьерж на скверном русском. — Приказано доставить в медпункт, - спокойно ответила я. Он прищурился и стоял, провожая нас подозрительным взглядом, пока мы не зашли в первые двери медпункта, находящиеся в торце соседнего здания. Я открывала двери тихо и осторожно, боясь, что нас услышат санитары. Через десять мучительных секунд мы вышли и я поволокла стонущую Таю на задний двор. Маша вышла из укрытия и помогла мне. Дед ковылял впереди. Замирая, мы приблизились к запасным воротам. Умирая от страха, прошли их, даже Тая перестала в тот момент стонать... Дед спрятал нас в подвале своего дома. Его жена обработала рану Таи и зафиксировала ей ногу деревяшками и бинтами. При любом шуме мы прятались в шкаф - за его задней стенкой была ниша в стене. Я потеряла счёт дням и ночам. Рана Таи затянулась, но нога распухла и она не могла на неё ступать. Я знала, что всех рабочих, всех тех, с кем я успела сблизиться, уже расстреляли. Дом то и дело сотрясался от взрывов. Настал день, когда дед вывел нас из подвала. — Немцы ушли, мои голубушки. Пришли американцы. Я отведу вас к ним. Жена деда помогла нам кое-как обмыться и дала свою одежду. Американцы встретили нас ослепительными улыбками, накормили своими консервами и подарили по шоколадке. Я ничего не понимала из их трескотни. Только одно слово звучало у меня в голове: "Домой!". Военный хирург осмотрел ногу Таи и наложил ей до колена гипс. Ей выдали костыли и на них она допрыгала вровень с нами до машины, которая должна была отвезти нас на станцию. Поезд был забит под завязку, в вагон поместили только Таю, выставив из него двоих женщин. Эти женщины, я и Маша (и множество других) забрались по лестнице на крышу вагона. Так и ехали мы долго-долго до самой БССР на крыше. На заре я, продрогшая до костей, услышала знакомый голос. — Валя, Валечка! Ты где, Валя?! — Тая! — Я приехала! Я приехала домой, Валюш! - сияла измятая тяжёлой дорогой Тая, держась на костылях. Поезд начал трогаться... — Спасибо, Валечка, спасибо за спасение! Удачно добраться! Целую, люблю! Не забывай меня! — И ты не забывай меня, Тая! Прощай... На следующей станции нам подставили лестницу и мы пересели в вагон. Можете себе представить чувства человека, который по прошествии двух лет рабства вернулся домой из лона врага? Когда я увидела лица наших русских солдат... Эти наши усталые, угрюмые, такие настоящие лица, которые не умеют улыбаться фальшиво, а если вдруг улыбнутся, то внутри тебя расцветает весна... Потому что это настолько искренно и сердечно, что хочется плакать. И я плакала. Все мы плакали, попадая в надёжные руки наших честных ребят, которых поболее, чем нас, прокрутило через жернова войны. Когда я шла домой пешком от станции, то первой, кого я увидела, была моя мать. Она полола картофельные грядки. Из горла мамы вырывались лишь хрипы, но по ним я поняла, что наш отец погиб в бою. Мать стала полностью седой, сёстры заметно подросли и исхудали... Меня же не сразу узнавали родные. После всего пережитого я постарела как минимум на десять лет. Я вышла замуж, у меня родился сын... Всё самое страшное осталось в прошлом, которое даже сейчас невозможно забыть. Рассказ основан на воспоминаниях Валентины Григорьевны А.

Ей говорят: "Где ты проводишь отпуск? Почему не едешь на море? Там песок, ракушки и медузы!" А она пожимает плечами и уезжает в деревню, обнимает свою уютную родную мамочку, ест с куста черешню, пьёт вкусный чай из самовара. Едва проснувшись, свернув в узел длинные рыжие волосы, в просторном безрукавом платье, босиком улетает на речку, с разбегу падает в прохладную воду, улыбается всполошившимся уткам, слушает, как мальки мягко тычутся носами в ноги. После завтрака, в больших сапогах, ходит в лес за грибами и земляникой. Грибы они жарят с картошкой, из земляники варят варенье. А чай готовят такой, что пьют потом по две-три чашки: с листом смородины, черешни, малины, с кусочками яблок, с лимоном, с мятой или мелиссой. Приходит соседка, старенькая тётя Лиза, приносит козий сыр и творог в благодарность за книги, которые она берёт читать из маминой библиотеки. Старушке уже за 80, всем на удивление читает запоем, особенно полюбила Агату Кристи. Снимает свои крошечные тапочки у порога, благостно застывает у книжного шкафа, выбирает сразу 2-3 книги, складывает в чистую тряпичную сумочку. Пьёт чай с сахарком, поправляет белый простой платочек, рассказывает про приблудного щенка, забредшего на пчелиную пасеку, где хозяйничают её дед (муж) с внуком Мишенькой. "Привык, видать, на своей МЧС всех спасать, вот и пригрел бездомыша. И как он с ним будет? Ведь сутками на работе," - переживает тётя Лиза за внука, работающего спасателем. А вечером, когда жара спадает, они с мамой поливают толстопопые кабачки, пупырчатые огурцы, сладкую молодую морковку, друг друга и смеются. Ну как дети... Ночью она просыпается. В открытое окно слышно пение соловья, стрекотание цикад, топот ёжиков, шуршание травы. Лёгкий ветерок шевелит тюлевую занавеску... В один из дней, гружёный трёхлитровой банкой мёда, заходит внук Мишенька. В Мишеньке два метра роста, плечи косая сажень, а в кармане рубахи, пригревшись, сладко спит толстопятый щенок. Мама выбирает для гостя самую большую кружку, наливает душистый летний чай, предлагает тёплые пирожки с черешней. Из открытой банки пахнет солнцем, мёдом и васильками. За любовь к книгам Агаты Кристи Михаил зовёт свою бабушку "мисс Марпл", хвалит пирожки и чай, обещает обновить их старенькое прохудившееся крылечко. Он стругает доски, выпиливает нужный размер с такой сноровкой, что смотреть на него одно удовольствие. А потом они долго, до самых звёзд, сидят на новом крыльце и тихонько разговаривают обо всём на свете. На её коленях спит щенок. Ночь пахнет травой, свежеструганной доской, яблоками и мятой, а собака молоком и детством. У них впереди ещё две недели отпуска, ежедневных счастливых встреч, долгих вечерних посиделок, нежных слов, тёплых объятий и сладких поцелуев. А через две недели мама с бабушкой Лизой будут долго махать вслед удаляющейся машине своими маленькими ладошками и вытирать тихие слёзы фартуком... Она выйдет на работу, будет угощать коллег вареньем из черешни и мёдом, выслушивать их жалобы на то, как дорого нынче стало отдыхать на море, незаметно для всех разглядывать покусанный собакой ремешок на босоножке и мечтать о том, как вечером, после работы, они с Михаилом поедут в книжный магазин и купят много-много книг Агаты Кристи. В подарок. Самым близким и любимым. (С) Автор?

СЛЁЗЫ Он родился, как и все, в роддоме у обычной молодой девушки. Вот только папа их бросил, как только узнал о беременности жены. Ничего нового, необычного или трагического. Миллионы таких. И всё же... Всё же, мать начала пить и гулять. И он оставался зачастую дома один, голодный, в мокрых пелёнках. Женский алкоголизм, я вам скажу, дамы и господа, это вещь более страшная, чем мужское пьянство. Соседи вызвали полицию в сотый раз после очередной драки его матери с новым сожителем. И двухлетнего ребёнка забрали в детский дом. В отделение для самых маленьких, где и выяснили, что мальчик не говорит и не ходит... Он всё понимал, но не мог ответить. А ноги… Ну, не ходил он, и всё тут. Его смотрели многие врачи, но никто так и не смог поставить правильный диагноз и определить причину, а значит, и лечение было так себе. В общем, потом ему приобрели маленькую коляску, на которой он ездил по длинным коридорам детского дома. Дети его боялись, никто не общался с ним. Кому нужен немой инвалид на коляске? Он выезжал во двор и смотрел, как его сверстники гоняют в футбол или волейбол. И по его щекам катились слёзы. Он плакал. А как ещё, по-вашему, мог реагировать ребёнок в шесть лет на своё положение? Иногда в детский дом приходили взрослые и забирали кого-нибудь из детей к себе домой. И все оставшиеся смотрели им вслед. А он... Он даже не мог мечтать об этом. Кто возьмёт такого? Кому нужен немой калека? Кто решится взвалить на себя такую ношу и подарить ему каплю любви и надежды? Правильно. Никто. Ведь так много других детей. Без всех этих проблем. Он смотрел вслед уходящим в свой новый дом детям и плакал. Тихонько, беззвучно. Ведь он не мог даже говорить... А эта медсестра... В детских домах, дамы и господа, работают особые люди. Я вам так скажу - очень особые, ведь выносить каждый день сотни детских глаз, смотрящих на тебя, это не каждый сможет. Может, именно поэтому тут всегда нехватка персонала. И поэтому тем, кто там работает, всегда не хватает времени. Они не могут уделить его каждому. Посидеть, обнять и поговорить. Нет, они стараются. Очень стараются, но - надо смотреть за всеми. А вот именно эта медсестра не могла проходить мимо этого малыша. Она видела его глаза, наполненные слезами, и сердце у неё сжималось от жалости и страха. И она стала вывозить его коляску в небольшой парк за детским домом. Тут было очень хорошо. Пели птички, шелестел ветер. И мальчик не чувствовал себя лишним. Он был на равных с природой. Птицы садились на его коляску и ели хлебные крошки с его рук. И он даже улыбался. И смотрел на медсестру глазами, в которых больше не было слёз. Его глаза улыбались и говорили - “спасибо”, а она… Она отворачивалась и тихонько плакала. Потом убегала по своим делам и возвращалась, когда надо было обедать или ложиться спать. Однажды она увидела, как на его коленях примостился маленький рыжий котёнок. Он ластился к мальчику, а тот гладил рыжика и радостно мычал что-то своё. Она остановилась и не решилась подойти к нему. Постояла, посмотрела на них и отошла. А потом, когда она вернулась, то вскрикнула и сердце её упало. Рыжий котёнок соскочил с колен и стал весело носиться вокруг коляски, мяукая. Он словно приглашал малыша побегать с ним. Мальчик сперва пытался кричать и размахивал руками, а потом вдруг опёрся ими о ручки кресла и попытался встать! Он свалился прямо в траву лицом вниз. И вскрикнувшая медсестра уже хотела броситься к нему, но тут рыжий котёнок подскочил к мальчику и, запрыгнув на его спину, радостно мяукнул и отбежал. Ребёнок повернулся к нему и пытался встать. Он упал. А потом опять попытался и опять упал, а потом... Он пополз. Пополз к своему рыжему дружку. Вы спрашиваете, наверное, почему она не подбежала и не помогла? Почему она стояла в стороне и просто наблюдала за происходящим? У меня нет ответа. Не было его и у неё. Что-то сдерживало медсестру, не давая ей нарушить это единение сердец. Котёнка и ребёнка. И она ушла, оставив их наедине... А когда вернулась через полчаса, мальчик сидел в кресле, и котёнок был на его руках. Она заглянула в детские глаза и увидела, что в них светится счастье. Да, да. Самое настоящее счастье. Счастье немого ребёнка, который не мог ходить. И это было самой большой наградой за её работу за всю её жизнь... Теперь она всё время вывозила его сюда. А котёнка она подкармливала. Через несколько месяцев она позвала с собой главврача. Просто попросила уделить ей всего десять минут. И он пошел. Мальчик играл с подросшим котёнком и из его рта доносились вполне различимые слова. - О, - сказал главврач. - Почему же вы раньше не сказали об этом? - А что я могла сказать и как объяснить? - ответила медсестра. Тут котёнок соскочил с колен мальчика и побежал, а тот, опершись руками о поручни, встал! Да, да, он встал! И попытался сделать шаг, но упал. Главврач вскрикнул и хотел подбежать и помочь ребёнку, но медсестра вцепилась в его халат и прошептала в ухо: - Нет, не ходите. Я вас прошу. Просто посмотрите. Он остановился и посмотрел на неё с удивлением. - Если с ним что-нибудь случится, я вас уволю, - сказал он. - Идёт, - ответила медсестра. Главврач стоял и смотрел, как мальчик, упираясь руками в землю, пытался встать и опять упал, а потом опять пытался… А котёнок прыгал вокруг него и радостно мяукал. - Вы плачете? - спросила медсестра главврача. - Нет, - ответил врач, отвернувшись. - Просто что-то в глаз попало... - Может, любовь? - спросила медсестра. - Какая ещё любовь, к чёрту? - поинтересовался врач. - Я же главврач. “Старый козёл”, так ведь вы между собой меня называете? Работа у меня такая. Разносить, командовать, увольнять и оставаться всегда строгим. Медсестра привстала на цыпочки и поцеловала его в щеку. - Ну уж мне эти нежности, - сказал главврач, вытирая глаза рукавом халата. - И чтобы никому ни слова о том, что я плакал, а то уволю. Всё понятно? - Понятно, - ответила медсестра. - Завтра с самого утра встретите меня на стоянке. Я передам вам кормушку, еду, поилку и туалет для кота, - сказал врач. - Пусть котёнок теперь живёт у него в комнате. А с директором я сам договорюсь. Всё понятно? - спросил он строгим голосом. - Очень даже, - ответила медсестра и опять поцеловала главврача. Иногда, дамы и господа, даже главврачи бывают очень хорошими людьми. Несмотря на свои обязанности... Рыжий котик очень быстро стал всеобщим любимцем, но никогда не отходил далеко от своего мальчика, который вскоре... Заговорил. А ещё через некоторое время стал ходить. И его коляску, за ненадобностью, отдали в другой детдом. И тут выяснилось, что мальчик не только запоминал всё, что слышал на уроках в первом классе, но и был гораздо более сообразителен, чем его сверстники. Ведь учителя никогда не подходили к нему. Они думали, что ребёнок, который не может говорить и ходить, просто не в состоянии угнаться за всеми остальными. И чтобы не задеть его чувства, обходили его стороной. Оказалось, что мальчик в состоянии запомнить десять листов из книги и повторить их наизусть, а кроме того, он не просто повторял, он понимал написанное. А то, как он считал, приводило в уныние учителя математики. Тот просто не успевал за ребёнком. Поэтому, детдом попросил у попечителей ещё денег и нанял для мальчика дополнительных учителей... К пятому классу он уже решал задачи университетского уровня по математике и физике. И однажды профессор астрономии, решивший посмотреть на ребёнка, о котором он услышал от одного из преподавателей, приходивших из его университета к мальчику, вдруг заметил... Он вдруг заметил, что мальчик совсем маленький, худенький и никогда не улыбается. И тогда он поговорил со своей женой, и они вместе пришли в этот детский дом. Они долго разговаривали с ребёнком, и тот рассказывал им о своей жизни. И жена профессора, тоже женщина от науки, строгих правил и очень серьёзная, вдруг всхлипнула и, зажав рот руками, выбежала в коридор, откуда донеслись звуки сдерживаемых рыданий. - Что это с ней? - спросил мальчик профессора. - Ээээ... Я думаю, - ответил профессор, - она простудилась. Через неделю они опять приехали, и мальчика вызвали к директору в кабинет. - Такое дело... - начал издалека директор. - Пойдёшь к нам жить? - перебила его жена профессора. Мальчик посмотрел на пару изумлённым взглядом: - Я же инвалид, - сказал он. - Зачем вам такой ребёнок? Там есть полно нормальных детей. Жена профессора опять зажала рот руками и выскочила в коридор. - Простуда? - спросил мальчик профессора. И тот кивнул. - А моего котю можно будет взять? - спросил ребёнок. И жена профессора, вернувшаяся в кабинет, ответила хором, вместе с мужем: - И собаку тоже, если захочешь. Они не стали дожидаться оформления документов. Директор был не против. Они немедленно забрали ребёнка и его рыжего кота. А когда они шли по коридору, длинному коридору в детском доме, сотни детских глаз смотрели им вслед. И в этих глазах были слёзы. И надежда… Профессор и его серьёзная жена оказались самыми несерьёзными родителями. Они позволяли своему сыну всё на свете, они сдували с него пылинки и радовались каждому дню, проведённому вместе с ним. И он забыл. Он всё забыл. Потому что его любили. Любили так, как никого на свете. Профессор с женой отдали ему всю свою нерастраченную любовь и нежность. И вырастили из него очень хорошего человека. И он всегда называет их – папа с мамочкой. А что же кот? Спросите вы меня, дамы и господа. А я отвечу. Коту нашли невесту. Тоже рыжую кошку. И теперь у них в доме гоняют по огромной профессорской квартире с десяток рыжих красавцев. А мальчик? Он теперь профессор астрофизики. Очень известный в мире. Автор множества научных работ. И, поверьте мне, вы слышали его имя. У профессора есть семья - жена и две дочки. И они с женой всегда оставляют внучек на бабушку и дедушку. Потому что сами работают с утра и до ночи. И девочки... Вы уже догадались? Правильно. Рыжие. Наверное, в того самого котика. Они бегают наперегонки с котами по профессорской квартире. И бабушка с дедушкой не могут нарадоваться. Да, кстати. Повзрослевший мальчик так и не сказал своей жене, что он приёмный сын. Это просто не пришло ему в голову. Ведь они - его папа и мама. Родные. Самые родные на свете. Так что, если вы когда-нибудь будете у них в гостях, смотрите, не выдайте эту тайну. А просто посмотрите на эту счастливую семью и вспомните того самого мальчика в инвалидном кресле. А сколько их ещё, таких? Одиноких, бездомных и не надеющихся ни на что? Сколько? инет

МЯКИШ - Так, горшки взяли, одежду сложили. Ничего не забыли? - говорила женщина, уезжая с дачи. А Мякиш из последних сил бежал следом. Маленький, пушистый, похожий на медвежонка. Лапки толстенькие, реснички большие. Его звали Мякиш. Взяли на майские праздники. И сразу привезли на дачу, где хозяева жили все лето. Хозяева - это Виола Викторовна и ее гражданский супруг, Ефим. С последним они сошлись совсем недавно, зимой. Третьим спутником жизни Виолы он был (ее предыдущие супруги этот мир покинули). По характеру добрый, рукастый, до этого жил с мамой. Мамы не стало, а Ефиму уже под 50 лет. В гостях случайно познакомился с Виолой. Эффектная темноволосая женщина с темными глазами сразила наповал. Ефим влюбился, сколько нерастраченной любви-то в нем было! Ему от мамы досталась "трешка". Виола жила в однокомнатной. Поэтому планировала, чтобы будущий супруг перебрался к ней, а его квартиру заняла ее дочка, Лена с мужем и внучкой Катей (те пока жили на съемной). Ефим не возражал. Зачем ему столько лишних метров? А тут хоть и однокомнатная, но с просторной кухней, да и любимая женщина рядом. Переездом решили заняться осенью. Тогда же и свадьбу сыграть, чтобы все через ЗАГС, по закону. А пока наслаждались жизнью на даче. Ефим баню строил. Все вскопал, сам посадил. Виола только подругам говорила, до чего рада, что теперь-то сможет отдохнуть, а уж работой есть кому заняться! - Я дачу люблю. Свежий воздух, ягодки да зелень своя. Вот только напрягало грядки копать! И не сажала особо ничего! Так, набегами. Я же женщина! Мне нельзя надрываться. Но теперь все по-другому! Ефим мужик работящий, все у него кипит. Не сад, а конфетка будет! - хвасталась Виола. Внучка Катя с ними за городом жила. И попросила у бабушки подарок на день рождения - щеночка. И Виола Викторовна подсуетилась, как раз объявление увидела. Приехали с Ефимом. Забрали. Просто так отдавали, что хорошо, подумала Виола. Щенок пах молочком. Залез Ефиму под сердце, когда тот его в ветровку положил, за пазуху. Потом выполз и лизнул. И мужчина растаял. Он, никогда не державший животных, прикипел к собачонку. Кормил его, гулял. Играл с ним вместе с Катей. - Мякиш, Мякиш! Родненький! - кричал Ефим и щенок несся к нему со всех ног. - Ты бы его хоть на чужих учил лаять. Бестолковый пес какой, бесполезный! Думала, его на зиму тут оставить, да куда там! Лизун такой! С таким охранником можно все имущество выносить, он еще воров расцелует за это! - вздыхала Виола. Но Ефим ее не слушал. Здоровый, с большими руками, крупными чертами лица, он просто таял, когда мокрый носик тыкался ему в щеку. Когда лапки цокали по полу. Когда доверчивое теплое создание безмятежно засыпало рядом. Сезон прошел. Зарядили дожди. Катя уже давно была дома, с родителями. - Ты по Мякишу-то не скучаешь, детонька? - спросил Ефим девочку. - Неа. Баба сказала, что от него толку нет. Она мне котика купит, как по телевизору показывали. Полосатого! Я с ним играть буду! - и Катя унеслась играть. - Виола! Ты чего ребенку-то говоришь? Чему учишь? С чего это Мякиш бесполезный? Он же умница! Ласковый такой! - пробовал поговорить Ефим с дамой сердца. - Ну все, Фима. Не учи меня! Имя ему дал дурацкое. Вот как корабль назови, так и поплывет. Назвал бы Полкан! А то Мякиш. Вот он и размазня. Только ластится ла лижется, - вкидывала бровь Виола. В сентябре-октябре на даче они еще жили. Сад готовили к следующему сезону. Ефим все что-то строгал, копал, а Мякиш беззаботно бегал за ним, переваливаясь. Потом решили сворачиваться. И тут Ефиму срочный заказ подвернулся. Он печи умел в домах устанавливать. Уехал на несколько дней. - Ты не спеши. Мне зять поможет все вывезти. Занимайся там своими делами! - напутствовала Виола. С зятем и приехали добро домой паковать. - Так, горшки взяли, одежду сложили. Ничего не забыли? - говорила женщина, уезжая с дачи. А Мякиш из последних сил бежал следом... Он не мог понять, почему эта железная штука, называемая людьми машиной, уезжает без него. Но сил не было Мякиш отстал. Вздохнул. Было холодно. И он пошел тихонько назад, к дому. Его же надо охранять! И ждать хозяина. Он скоро приедет. И похвалит, какой Мякиш молодец. - Мать! Собаку-то, может, хоть до города надо было довезти? Куда он там? - спрашивал зять Виолу Викторовну дорогой. - Да больно надо! Сам дойдет, если приспичит. Там, может, подберет кто. Или накормит. Кате мы котенка купили. А этого куда? Я собак не люблю. Ефиму скажу, что вам отдала. А там выкрутись как-нибудь. Если Катенька захочет на следующий год на даче с собакой поиграться, нового щенка возьмем. Их полно отдают везде. Да и на улицах вон сколько живет. Что теперь, всех домой брать? - Виола Викторовна перебирала горшки, думая, для каких цветов их приспособить. Ефим вернулся. Долго шуршал пакетами в прихожей. Потом стал звать щенка. Не с пустыми руками приехал - телятинки ему привез, люди добрые дали. Но дома стояла тишина. - Виолочка, а Мякиш-то где? - недоуменно спросил он жену. - Дык... Кате отдала. Зять забрал. Она это... скучала по нему. Что тебе, жалко? Жену бы лучше обнял! - появилась в прихожей в цветастом шелковом халате и с прической Виола Викторовна. - Вот оно что... Так ты вроде говорила, котенка хотят. Может...Да мне не жаль, только давай, сходим к ним, а? Я же люблю его! И пусть он на два дома живет! - на глазах Ефима появились слезы. - Тебе щенок жены дороже! Не скучал нисколько! Говорю тебе, Катенька с ним играет! Мясо передам им. И не ходи пока к ним, пусть собака привыкнет. А то он увидит тебя и начнет переживать, - Виола Викторовна принялась обнимать мужа. А Ефим стоял как добродушный грустный великан. - Все, Фима! Закрыли вопрос! Нам еще к празднику готовиться, дел полно! - улыбнулась Виола Викторовна. С утра она унеслась на прическу. А Ефим не выдержал. Поехал к ее дочери и зятю. Что уж они, издалека на Мякиша поглядеть на дадут? Во двор к качели как раз вышла Катя. - Катюша! Золотце! Здравствуй! А Мякиш дома, да? Ты бы мне его хоть из окошка показала. Я же тоскую. Или может, погулять с ним вместе сходим? - спросил Ефим. Вокруг кружились снежинки. - Привет! Я могу тебе котенка показать из окна. Хочешь? - улыбнулась Катя. - Не, котенка не надо. Ты лучше мне Мякиша покажи, а? - просил Ефим. - Мякиша нету у нас. Только котик, - ответила Катя. Внутри сразу стало холодно. Ефим, закусив губу, стал беспомощно оглядываться по сторонам. И тут из подъезда вышел зять Виолы Викторовны. - Где моя собака? Где? Говори, что вы с ней сделали? - мужчина подбежал и схватил его за воротник. - Дядь Фим, ты чего? Да кому она нужна, твоя собака? Мать сказала, на даче оставить. Да он, поди, ушел уже куда. Ну ты чего, дядь Фим? Пошли, приезд твой отметим! - отнекивался тот. Но Ефим его уже не слышал. Дрожащими руками он вставил ключ и поехал. - Успеть бы. Сколько дней прошло? Снег. Как же так... - думал он дорогой, вытирая лицо рукавом. Так он плакал, когда матери не стало. Что-то родное, дорогое уходило вновь. Открыв калитку, Ефим вбежал внутрь. Сердце подпрыгнуло вверх и словно замерло. Он увидел запорошенный снегом маленький пушистый комок возле крылечка. - Не успел... Не успел, дурак. Не уберег! - Ефим упал на колени и заплакал навзрыд. Очнулся от того, что что-то шевелилось у ног. Поднял глаза. Мякиш. Его трясло от холода, шерсть была в инее, но из глаз лилась все та же любовь. Поднял на руки, снял куртку, завернул. Сам остался в футболке, не замечая снега и ветра. - Ничего, брат! Сейчас, выкарабкаемся. Я там тебе мяса принес. Вкусного, как ты любишь. Согреешься. Молочка с медом можно. Меня мама в детстве так отпаивала. Потерпи. Прости меня. Родной, прости, - шептал Ефим, а щенок все облизывал его щеку. Виола Викторовна сочиняла вначале, что щенок сам потерялся и прочее. Только Ефим ее слушать не стал. Они расстались. - Ты и меня потом также... Как Мякиша. Выкинула бы или забыла, - только и сказал Ефим женщине на прощание. Мякиш простыл сильно, но его удалось спасти... Автор: Татьяна Пахоменко