Проклятье века — это спешка, и человек, стирая пот, по жизни мечется, как пешка, попав затравленно в цейтнот. Поспешно пьют, поспешно любят, и опускается душа. Поспешно бьют, поспешно губят, а после каются, спеша. Но ты хотя б однажды в мире, когда он спит или кипит, остановись, как лошадь в мыле, почуяв пропасть у копыт. Остановись на полдороге, доверься небу, как судье, подумай — если не о боге — хотя бы просто о себе. Под шелест листьев обветшалых, под паровозный хриплый крик пойми: забегавшийся — жалок, остановившийся — велик. Пыль суеты сует сметая, ты вспомни вечность наконец, и нерешительность святая вольется в ноги, как свинец. Есть в нерешительности сила, когда по ложному пути
всегда был за тех, кому горше и хуже, Я всегда был для тех, кому жить тяжело. А искусство мое, как мороз, даже лужи Превращало порой в голубое стекло. Я любил и люблю этот бренный и тленный. Равнодушный, уже остывающий мир, И сады голубые кудрявой вселенной, И в высоких надзвездиях синий эфир. Трубочист, перепачканный черною сажей. Землекоп, из горы добывающий мел. Жил я странною жизнью моих персонажей, Только собственной жизнью пожить не успел. И, меняя легко свои роли и гримы. Растворяясь в печали и жизни чужой, Я свою — проиграл, но зато Серафимы В смертный час прилетят за моею душой! Александр Вертинский.
Куда уходят учителя....
...Откуда же взяться учителям? Тем паче готовым, свесив язык, нянчиться с великовозрастным балбесом и его истеричной мамкой? Они бегут из школы!
В любой стране, кроме нашей, считается недопустимым позвонить учителю поздно вечером по поводу домашнего задания, потому что дитятко не записало его. Голова учителя должна быть забита лишь новыми методиками и возможностью их применения, глубоким анализом, как и чему научить ребёнка, чтобы он был успешен. Но уж никак не должен этот человек, к интеллекту и умственному труду которого предъявляются такие высокие требования, идти на уступки со своей совестью, выставляя оценку сыночку чиновника или дочке депутата...
Откуда ж