✨Судьба Человека✨ (истории из жизни)

АЙБОЛИТЫЧ

– Везет тебе, Андрюха, невеста красотка, ты – почти совладелец сети ветклиник. А между прочим, я первый с твоей Светкой познакомился. Андрей взъерошил волосы, наклонился к товарищу и серьезно ответил: – Славка, ты ж без каблуков был, чуть-чуть не дотянулся, вот она меня и выбрала. На круглом, простодушном лицо Славки растянулась улыбка: – Андрюха, тебе стендапером надо было становится, а не ветеринаром. – Чтобы Светланка тебе досталась? Славка махнул рукой: – Куда уж мне, а вообще, просто не верится, что мы Академию закончили. Дипломы получим – и на вольные хлеба. Я в свой Заволжск, а ты в вип-ветеринарию Белокаменной. Андрей прищурил один глаз: – Славдень, ну не прибедняйся пожалуйста, ваш Заволжск замечательный город, к тому же работать в клинике родителей – особенная радость. Я вот, когда пацаном был, мечтал с дедом-зоотехником трудиться. Ну, почти исполнил мечту. Славка поднял брови и кивнул: – А я рад, что к своим еду. В Заволжске всего две ветеринарки кроме нашей, да и те с доисторических времен существуют. Мы с отцом новую, двухэтажную, откроем. Оборудование уже заказали, несколько операционных сделаем. Обещай приехать на открытие. – Заметано. – Ну и у тебя тоже семейное дельце налаживается. И правильно. Айболитом лучше работать в хороших условиях. Будете со Светланой Венедиктовной в четыре руки котов лишать мартовской активности. Андрей засмеялся: – На такое дело рука откажет подниматься. Я оперировать хочу, а Венедикт меня в завхозы выдвигает. – Не в завхозы, а в руководство. Будешь на ютубе интервью давать о тяжелой жизни обыкновенного собачьего олигарха. Хотя с твоими руками, конечно, надо оперировать. Никогда не забуду, как ты того енота спас. Сам не видел бы, не поверил, что так филигранно можно гематому достать, не повредив мозг. Ладно, чего мы, как пенсионеры, кряхтим. Вон и Светик с Маринкой. Скажи, почему у красивых девчонок, всегда некрасивые подружки? Из-за этого риторического вопроса я сегодня безбожно нахрюкаюсь на вашей помолвке. – Вот и славно. Я с животными на “ты”.

СВЕТ ДЛЯ СВЕТКИ (3)

Нервы трепал Фомин, почти каждый выходной он приезжал и забирал сына к себе. После таких гостей сын закатывал истерики и кричал, что хочет к папе. Правда, криков хватало ненадолго, ребёнок быстро забывал про папу. Олежка снова увлечённо играл с соседскими детишками, и опять только до пятницы или субботы. Снова приедет Фомин, заберёт сына и снова…Временами снова не хотелось жить, так было тошно.

СВЕТ ДЛЯ СВЕТКИ (1)

Светка сидела, уткнувшись лицом в колени. Ей было страшно. Страшно и одиноко. Девочка плакала теперь каждый день, с тех пор, как развелись её родители. Отец тут же уехал на Север. Подальше от жены. Почему так в жизни бывает? Жили, жили, всё было так хорошо, а потом, ни с того, ни с сего, развалилась их дружная семья. Хотя нет, Светка слышала, как родители часто ругались. Папа обвинял во всём маму.
Он кричал и топал ногами, говорил, что мама гуляла без него. Светка удивилась. Ну, и что, что без него гуляла. Светка тоже одна часто гуляет. Скучно, конечно, одной, но когда на улице никого нет…приходится скучать. Но, кажется, мама что-то плохое совершила, когда гуляла одна. Может, украла чего? Но не у папы же! Папа с мамой так и не помирились. Родители развелись, правда, мама не сильно расстроилась.
И папа сразу же уехал. Далеко уехал, куда-то на Север. Светке даже было страшно подумать, насколько это далеко. Света осталась с матерью. Но папа обещал, что непременно заберёт её, и она будет жить с ним.
Светка плакала, а отец прижал дочку к себе.
- Потерпи, дочка, вот я на новом месте обживусь и заберу тебя к себе. А пока поживи с мамой. Она же у нас хорошая.
Светка согласно кивала головой. Мама хорошая. Только зачем она вышла замуж за этого страшного дядю Толю? Света его боится. У него такой взгляд! Все руки в татуировках. Чего только мама в нём нашла? Папа в сто раз красивее этого дяди Толи. И лучше. Света папу любит. А дядю Толю никогда не полюбит. Как бы мать не уговаривала. Собственно, дядя Толя тоже не очень пылал любовью к новоявленной дочке.
Но дядю Толю устраивала Светкина мать. По всем статьям устраивала. Во-первых, после развода Надежде остался большой и хороший дом, в котором раньше жили Степановы большой и дружной семьёй. Стало быть, есть, где перекантоваться. Опять же, пожрать всегда в доме есть. Надька, баба понятливая, шустрая. А уж как за ним ходит! И постирает и погладит. И приголубит, да так жарко, что куда-то идти уже совсем не хочется!
Во-вторых, на Светку отец будет платить алименты. А судя по тому, куда Степанов свалил, алименты будут немалые. Так что, Светку Анатолий будет терпеть. А мнение этой пигалицы, никто не спрашивает. Мать Светкиного мнения тоже не спрашивала, а с появлением этого противного дяди Толи, и вовсе перестала внимания на дочку обращать. Теперь ей есть, кого обнимать-целовать. Целыми днями вокруг него топчется.
Толечка, покушай. Толечка, налить тебе холодненького пивка? Толечка, переодень рубашку. За Светкой бы так ходила. Третий день девчонка просит, чтобы мать подшила юбку и вставила новый замок-молнию. А та только отмахивается -потом. А что - потом? Светка юбку булавкой пристёгивает и так в школу идёт. А вчера на уроке математики булавка расстегнулась и прямо в бок. Светка даже вскрикнула.
Наталья Петровна подумала, что это Славка Воротников её ударил и на него накричала. А Славка здесь ни при чём. Но Светка промолчала. Не будет же она всем рассказывать, что у неё юбка на булавке. Девочка встала, тяжело вздохнула. Она попробует сама замок на юбке поменять. Света взяла маленькие ножнички и аккуратно, стараясь не порезать ткань, выпорола из юбки сломанный замок.
Подумала, что, наверное, справится с такой тяжёлой задачей, поменяет неисправную деталь юбки. Но другого замка-молнии не было. Значит, нужно покупать. Но не факт, что мать даст денег на новый замок. Света порылась в портфеле, там должны были остаться деньги от обедов. Есть, нашла! Мать в последнее время сунет дочке денег и говорит, чтобы Светка в столовой пообедала, а не мозолила дяде Толе глаза на кухне.
Света накинула курточку и кинулась бегом в магазин. Дорогой переживала, что денег может не хватить. Радостно вздохнула, когда в магазине денег на молнию хватило, ещё и на нитки чёрные осталось. Почти бегом вернулась домой. На уроке домоводства учили, как надо шить. На восьмое марта девочки шили своим мамам в подарок фартуки. Но замок на юбку менять не учили. Ничего, попробуем справиться своими силами.
По старым меткам, может и получится. Долго крутила юбку в руках, не понимая, с чего начинать. Несколько раз прикладывала замок к тому месту, где он должен быть. Застёгивала и расстёгивала. Наконец, приноровилась. Сначала наметала, как учили на домоводстве. Получалось криво и косо. Но получалось. Ох, и трудная это работа! Наверное, у Светки таланта на это нет- шить она точно не умеет.
Но, несмотря на то, что она несколько раз уколола палец, и результаты работы были не идеальными, на душе у Светы пели птички. Она сама! Без чужой помощи! Справилась с такой работой!
Вечером подошла к матери.
-Мам, посмотри, я замок в юбке сама поменяла.
Мать, не глядя, отмахнулась.
-Молодец! Давно пора было. А то ходишь за мной по пятам. Девка взрослая, а ничего делать не умеешь.
Мать угодливо заглянула в лицо ненавистного Светке дяди Толи.
-Скажи, Толечка, давно пора было уже всё уметь, нечего всё на мать сваливать. Большая выросла, а всё за мамкой ходит, ноет.
Дядя Толя хмыкнул.
-А то! Тем более, что тебе теперь всякая работа противопоказана. Да, Надька? Ты уже сказала, что мы ей скоро ляльку родим?
Света посмотрела на мать. А ведь и правда, фигура у матери стала круглей, и живот появился. И как Светка раньше этого не замечала? Девочку такая перспектива совсем не радовала. Мать теперь и вовсе всё в доме на неё свалит, даже думать нечего. Светка и так всё по дому делает, моет, убирает за всеми, бельё гладит. А теперь забот и вовсе прибавится. Будет тот ребёнок орать…
Нет, совсем не нравится девочке такая новость! Прошло полгода, как отец уехал, письма пишет часто. В последнем письме написал, что он женился. Женщина ему попалась очень хорошая. Валентиной зовут. И эта тётя Валя не возражает, если отец свою дочку к ним жить заберёт. Квартира у неё собственная есть, так что отец теперь не в общежитии живёт. Света это письмо перехватила, мать его даже не видела.
Незачем ей знать, как отец написал, что если Света хочет, он её к себе заберёт. А Света хочет. Только не знает, не будет ли ей там хуже. С мачехой. Они всегда злые. И в сказках ещё ни одной доброй мачехи не было. Хотя, если подумать, то она не может быть хуже противного дяди Толи. Потому что хуже просто не может быть. Вечером дома был праздник. Пришли алименты от отца. Мать аж захлёбывалась от восторга!
Денег было больше, чем сама Надька получала, работая продавцом в магазине. Но работу свою она не бросит. Это получка у неё небольшая. А за день она всегда на бутылочку пивка, да на дорогие сигареты для Толика наколотит. По копейке, по копейке, к концу дня рубль набегает. Опять же, под получку всегда можно любые продукты взять в магазине, Надька запишет в тетрадку, что взяла, а потом втихушку вычеркнет и на напарницу глаза таращит, что деньги вносила.
Или деньги, что должна была, внесёт, вычеркнет в тетрадке, чтобы напарница видела, а потом из кассы их же незаметно стянет. А чего стесняться, Валька, напарница, поди, тоже так делает. Быть у воды и не напиться! А учёт у них всегда хорошо проходит, усушка-утруска всегда в норме. И ещё, Надька любила работать на выезде. Это когда к майским праздникам огурцы свежие завозят, а такой овощ по весне дефицитом был.
Как правило, в магазин столько народу не поместится, опять же толкотня и давка будет. Грязи натаскают в магазин, все полы затопчут. А торговать надо. Тогда выносили весы на улицу и торговали там. Хорошее это дело! Тут уж не на бутылочку пивка денег хватает. Очередь орёт, напирает, все торопятся, боятся, что не всем хватит зелёного овоща. А под шумок и обвесить не грех. Кто там смотреть на весы будет.
Опять же мелочи на сдачу, как назло всегда нет. То копейка, то две. Глянет на покупателя Надька грозно- ждите мелочь, как только появится, я вам сдачу дам. Но никто не стоит и не ждёт свои копейки. И так рады, что огурцы купили. А осенью фрукты. Виноград, арбузы… Нет, что не говори, а работа в торговле-дело хорошее. Вот только беременность эта! Но что поделаешь, Толечка говорит, что надо бы ребёночка родить.
Надька не против. Почему не родить, если получилось. Тем более, что Светка есть, можно на работу раньше выйти. А Светка с ребёнком будет сидеть. Большая девчонка, справится с маленьким запросто. Повезло Надьке, такого мужика отхватила! Красивый, высокий! Ну и что, что сидел. С кем не бывает? Толечка сказал, что ни за что посадили. А Надька ему верит. Не мог Толечка ничего плохого совершить.
Знает Надька, что Толя за убийство сидел. Так тот мужик сам виноват, напоролся на нож. Толечка защищался. Только прокурор, гад, не поверил. И десять лет ни за что дали. И потом ещё…Но это неважно. Главное, что сейчас Толечка под присмотром. Под Надькиным чутким присмотром. И Надька его никому не отдаст. А как Толечка её любит! Он даже зарегистрировался с ней. И она теперь Гизовская Надежда.
Звучит! Светка только, зараза, нос воротит от Толечки и ни в какую папой его называть не хочет. Правда, и Толик не настаивает. Да и чёрт с ней! Главное, что Толечка Надьку любит. Конечно, любит. Иначе, не хотел бы, чтобы она рожала ребёнка. А Надька родит. И не одного. Никто не запретит. Потому что семья с детьми будет крепкая. Не станет Толечка от такой жены и детей уходить.
Деньги в доме у Надьки всегда водятся. Одних алиментов бывший муж столько присылает, что Толечке работать не надо. Женщина довольно улыбалась, как раз была бы Толина зарплата- степановские алименты. Светке тоже с алиментов что-то перепало. Мать большую шоколадку купила и сказала, что в выходные пойдут и купят ей туфли на лето. Или босоножки. А может, сарафан новый или платье. Вот так!
А потом Светка поедет в пионерский лагерь. И не будет целый месяц видеть этого ненавистного дядю Толю. Скорее бы только выходные. А то мать все Светкины деньги на своего Толечку потратит. Вон, продуктов набрала, колбасы всякой, пива своему Толечке… В воскресенье пошли по магазинам. Мать деньги не все потратила. Первым делом купили дяде Толе новую рубашку. У Светки даже сердце зашлось.
Всё! Ей точно денег на обновки не хватит. Она уже собралась заплакать, но мать повела её в Детский мир. Дядя Толя с ними не пошёл. Он сел на лавочке в аллее, напротив магазина. Сказал, что их там подождёт. Нечего ему в магазине лишний раз светиться. Светка этому обрадовалась, взяла мать за руку и ощутила родное тепло. Даже глаза защипало. Она так свою маму любит. И мама её, конечно, любит.
Она сейчас непременно купит дочке что-нибудь красивое. А как же! И дочка будет покупке рада. Светка с замиранием сердца мерила ситцевые платья, а сама не сводила глаз с шёлкового сарафанчика. Белый, с яркими красными маками. Вот бы Светке такой! Она бы в нём в пять раз красивее стала! Но мама посмотрела на ценник и тут же нахмурилась. Незачем такие деньги тратить. Светка вон как растёт, не угонишься.
Девочка даже хотела пообещать, что не будет расти, только бы ей купили этот сарафан. Но мама сарафан Светке не купила. Сказала, что и этого хватит. И так на неё чересчур много денег потратили. Два ситцевых весёленьких платья радовали Светкину душу, и ещё купленные босоножки, но красные маки влезли в самое сердце и там буйно цвели. Неужели, у неё не будет этого сарафана?
Светке хотелось заплакать, но девочка побоялась, что мама рассердится и не захочет покупать больше ничего. А мама и так больше ничего покупать не захотела. Из магазина девочка вышла расстроенной. Был бы рядом папа, он бы обязательно купил ей этот красивый сарафан. А у неё нет рядом папы. И он не знает, что его дочку обновками обделяют. И выходит, что он зря столько денег Светке посылает.
А вместо папы с ними живёт этот противный дядя Толя, а тому совершенно всё равно, чего хочет Света. Противный дядька Толя Светку вообще в упор не видит. Потому что она ему -никто. И ему совершенно неинтересно, купят Светке сарафан или нет. А папе родному было бы не всё равно. Но папы рядом нет… а значит, никто Свете не поможет. Дядя Толя развалился на скамейке с благостной улыбкой.
Пока Надька с её девчонкой шарились по магазину, он в гастрономе, что напротив, накатил стаканчик портвешка. А потом ещё один…и теперь он блаженствует, подставляя пьяненькое лицо солнцу.
Глянул на надутую падчерицу.
-А чего это у нас малявка недовольная?
Света вздёрнула голову, но голос предательски дрогнул.
-Там, сарафан…с маками…
И не сдерживая слёз, заплакала.
-А мама…
Мать дёрнула дочку за руку.
-Чего рассопливилась! Два платья тебе купили. И босоножки. Чего ещё тебе надо! Щас, как дам подзатыльник!
Света неожиданно расхрабрилась.
-Папка семьдесят три рубля прислал! Я знаю! А ты…ты…ты мне только на двенадцать рублей купила! Я всё ему напишу, что ты мне ничего не покупаешь!
Надькино лицо пошло пятнами.
-Ах ты, зараза! Мать учить будешь! Ну, я тебе задам сейчас дома! Вот только погоди, приедем домой, я возьму ремень…
Неожиданно Светкину сторону принял дядя Толя.
-Надька, а ты чего, и правда, ей сарафан не купила?
Мать подбоченилась.
-А ты знаешь, сколько он стоит?
-Что уж, так много, что ли?
-Да не мало! Восемь пятьдесят! Прям, как взрослое платье! Я себе ничего в этот раз не купила! Всё ей! А она неблагодарная!
Дядя Толя махнул рукой.
-Ну и купи ты ей этот сарафан. Поди, не обеднеешь.
Надька выпучила глаза на неожиданного заступника.
-Толечка…
Такого поворота событий Светкина мать явно не ожидала.
-Дак, это…
Потом повернулась к дочери.
-И чего, снова мерить пойдём?
Светка от счастья задохнулась и только часто-часто закивала головой. Она сейчас готова была любить всех вокруг, и даже дядю Толю, который не возражает, если у Светки будет такой красивый сарафан. Через десять минут торопливой примерки, словно боясь, что мать неожиданно передумает, Света стала обладательницей самого распрекрасного в мире сарафана. Белого, с красными маками.
Даже мать улыбнулась, глядя на счастливое лицо дочери. В пионерский лагерь девочка ехала с радостью. Там весело и интересно. Мама достала путёвку в лагерь санаторного типа, на целый месяц. А там так хорошо кормят. Дома тоже хорошо кормят. Но в лагере веселее. И ничего делать не заставляют. И столько новых друзей! И новый сарафан! Светка в нём, как принцесса, она же видит, как на неё другие девчонки смотрят.
Вернувшаяся домой Света мать не узнала. Надька стала совсем толстой, лицо покрыто коричневыми пятнами, как будто она неровно загорала. У Светки всё лицо тоже коричневое, но ровно загорелое. И ноги, и руки у неё тоже загорелые. И вообще, Светка просто замечательно отдохнула. Мать Светкиному возвращению обрадовалась, потому что ей всё труднее становилось живо двигаться.
Она почти ничего не делала по дому, только лежала и стонала. А Светке пришлось отрабатывать шёлковый сарафан с красными маками по полной программе. Мать, чуть что, сразу тыкала, что она все дочкины капризы исполняет. Вон, захотела Светка дорогой сарафан, ей его купили, от семьи такие деньги оторвали. И дочка теперь крутилась по дому, как волчок, и стирка, и уборка, всё снова на ней. Девочка только тяжко вздыхала.
Скорей бы в школу, хоть там бы отдыхала. А потом мать увезли в родильный дом. И она родила Наташку. Дядя Толя по этому случаю устроил дома гулянку, пригласил дружков, и они два дня пили водку. А Светка за ними потом убирала. Топтались нежеланные для Светки гости по дому, не разуваясь. И ещё, все курили прямо в доме и посуду за ними по пять раз за день мыть приходилось.
Хорошо, что пришла тётя Вера. Это сестра дяди Толина. Она быстро разогнала всех никому не нужных дружков. Те спорить не стали и быстренько кинулись к порогу. Они тут не хозяева, их пригласили, они пришли. Ну, а коль не ко двору пришлись, чего уж там…они не гордые. Могут и уйти. Гости, не прощаясь, быстро разошлись. Светка радостно вздохнула. Ну и что, что уборки за ними много будет, зато и гостей нет.
Дядя Толя пробовал возмутиться, но тётя Вера братца сразу осадила.
-Заткнись, братец. И ж…прижми. А то опять накосепоришь, а мне снова с передачками по колониям мотаться. Радуйся, что тут хорошо пристроился. Кормят тебя, поят. И на работу никто не гонит.
Дядя Толя спорить с сестрой не стал. Тётя Вера помогла девочке сделать дома уборку, в угол поставили кроватку для маленькой Наташки и стали ждать мать из больницы. Вместе с сестрёнкой. Радости это возвращение Светке не принесло. Одни проблемы. Наташка получилась у матери жутко горластая, орала день и ночь, никому не давала спать. Дядя Толя злился всё время и кричал на мать.
Та в свою очередь, срывала всю свою злость на Светке. Мало того, что накричит, так ещё и ударить могла. Света теперь не высыпалась, в школе на уроках сидела осенней мухой, полусонной и злой. И тогда Светка написала отцу, чтобы он забирал её немедленно. Больше она жить тут не хочет. Иначе… Что будет, если отец Светку не заберёт, девочка не знала, но очень надеялась, что папа услышит дочкин крик души.
Через две недели приехал отец и Светку забрал. Надька сначала возмутилась, что ей помогать некому будет, но потом махнула рукой. Чёрт с ней, пусть уезжает. Правда, сильно расстроился дядя Толя. Потому что таких больших алиментов больше не будет. А это очень большой урон семейному бюджету. С другой стороны, недолго и до греха. В последнее время он всё чаще поглядывал на Светку другими глазами.
И даже, как-то, когда девочка спала, подошёл к её кровати, стянул с неё одеяло и занялся рукоблудием, глядя на разметавшиеся по постели голые ноги падчерицы. Хорошо, что быстро управился и Надька ничего не заметила. Нет, пусть это искушение валит к отцу. А то не дай Бог… Толян-мужик серьёзный, масть менять из-за этой говнюшки не стоит. А Надька, вот только оправится после родов, всегда найдёт способ его ублажить.
Короче, и думать нечего, девчонку от греха подальше пусть отец увозит. Рассказывать Надьке, что Светкин отец дал ему втихаря денег, не стал. Собственно, Толян сильно-то и не просил. Намекнул, что жить тяжело стало, ребёнок вот родился. Степанов, хоть и без видимого удовольствия, но дал ему пятьдесят рублей. Одной бумажкой. Толик эти деньги сныкал, как-нибудь пригодятся. Запас карман не тянет.
У нормального мужика в кармане всегда денежка шевелиться должна. А теперь, похоже, редкой гостьей денежка у Толяна будет. Надька в декретном отпуске и алиментов больше не будет. А вот, у Светки началась совсем другая жизнь. Мачеха оказалась совсем не страшной. Не как в сказках. А очень даже ничего. Тётя Валя приняла Светку доброжелательно, и они подружились. Во всяком случае, девочку никто не обижал.
Мамой Светка тётю Валю называть не стала, потому что помнила свою мать. А на расстоянии и в разлуке та казалась Светке самой лучшей. И не её вина, что пришлось дочке к отцу уехать. Наверное, мама тоже жалела об этом. Света так думала. Это просто обстоятельства так сложились, что дочке уехать пришлось. Светка их приняла. И мама, наверное, тоже. Обстоятельства, имеется в виду.
Света матери писала письма часто и радовалась, когда мать на них отвечала. Но письма от матери были редкими, написаны наспех, коряво и торопливо. Наверное, времени у мамы не хватало на письма. Потому что мама времени даром не теряла и почти каждый год, регулярно отмечалась в местном родильном доме, уже пятерых детей нарожала. И куда их столько? Совсем мозгов, видно, у матери нет.
Светке не нужны никакие братья и сёстры. Может, она бы и любила их, но ни разу не видела, а потому любить не знала кого. И потом, где они, эти братья и сёстры. Света даже имён всех братьев и сестёр не помнила. Только знала, что самая первая родилась Наташка. Так это, ещё при ней, при Светке, было. Она её видела. А все остальные…даже душа по ним не болит и не вспоминается. А Светланке было хорошо одной у отца.
Детей у них с тётей Валей не было, потому и баловали единственного ребёнка в семье. Всё самое лучшее, конечно, ей, обновы какие, самые красивые -ей. Света уже забыла свой дом в далёком сибирском городке. Тем более, что в том доме теперь хозяйничает дядя Толя. А Светка его не любит. И рада, что с ними не живёт. Это мама своего дядю Толечку любит, вот пусть и живёт с ним и радуется. А Светке и с папой хорошо.

НЕ ФАШИСТ

– Тамарочка, дорогая, а что у тебя с ногой?!! – Соседка по палате Ольга Николаевна даже привстала, не в силах отвести взгляда от длиннющего рубца, по сторонам которого свисали мышцы обезображенной ноги. Тамара улыбнулась. Видно, не впервые ее спрашивали об этом. – С войны, – сказала она. – Столько лет прошло… Меня фашист спас. – Как фашист? – Пусть Бог простит меня, что я его так назвала. Восемь лет мне было. В 1942-ом немцы захватили Крымск. Тогда он не был городом, станица. Столько людей полегло, уцелевших домов единицы. Но мы-то – дети. Как за нами усмотреть? Маму и моих старших братика с сестричкой арестовывали, потому что папа получил в мирное время квартиру в доме заводского начальства. Спасло то, что родители не были зарегистрированы официально, и вскоре моих отпустили.

Марья «выкинула» младенца после удара старосты.

А потом пошла к реке, и только утром её нашли. Сжав кулаки, её двоюродный брат, Митька, отправился сам вершить правосудие. Так 31 июля 1837 года, на Вологодчине началось восстание. «Держали нас хуже скота», - напишут жалобу крестьяне. Разбирательством занялись губернские власти. Долговые расписки мужа, поручика Аэурбаха, заставили Варвару Петровну крепко стиснуть зубы. Ей, экономной хозяйке, такие вещи были непонятны. Зачем тратить лишнее, ежели можно пустить деньги на их приумножение? Скрепя сердце, Варваре Петровне пришлось признать: вотчину свою, в Вологодской губернии, ей придется продать. Содержать семейство становилось не на что, а она ещё молодая женщина. Очевидно, что после рождения дочери, Катеньки, будут у неё и другие наследники. Как кормить эти рты? Летом 1837 года Варвара Петровна решила объехать свои владения. Крестьяне скидывали шапки и кланялись, когда её карета проезжала мимо. Любви к этой надменной молодой даме никто не испытывал – суровая была Варвара Петровна, да больно жадная. Если кто из крепостных решал уйти в оброчные крестьяне (то есть, покидал поместье, чтобы трудиться по найму, а помещице обязывался присылать деньги из своего дохода), назначала такую сумму, что и смысла в этом не было. Не раз крепостные судачили между собой – никакой жизни не дает им Ауэрбах! Иные помещики легко отпускали своих людей в оброчные, а те становились на ноги, выкупались, и начиналась у них совсем другая жизнь. Кто-то в купцы выбивался, кто-то организовывал маленькие предприятия… — Вот что, - однажды сказала Варвара Петровна своему мужу, - я нашла покупателя. Помещик Трубачев готов купить земельку. Цена годная. Оформление бумаг шло небыстро. Сначала торговая сделка, потом подписывалась купчая крепость. Варвара Петровна ждала денег в своем сельце Кирики-Улита, где у неё стоял барский дом. А в поместье доверила хозяйничать Трубачёву. Все равно это уже его владения! Пусть привыкает… Если помещица Ауэрбах была жадной дамой, то помещик Фёдор Трубачёв – вдвойне. В разгар летних полевых работ он дал приказ, чтобы крепостные трудились на его земле с утра и до ночи. И причем семь дней в неделю! Таким образом, грубо нарушался закон – помещики не имели права заставлять крепостных работать только на себя! Разумеется, крестьяне начали роптать. - Барин, а когда же нам свою-то землю обрабатывать? – подал голос Мишка Тугой, что плохо слышал на одно ухо. - А когда мою землю приведёте в порядок. - Так всё ж погибнет у нас. Что есть зимой будем? Щелканье хлыста было ему ответом. Несправедливое поведение нового хозяина заставило крестьян возмутиться. На следующий день они просто не вышли на работу. И тогда разъярённый сверх меры Трубачев приказал заготовить пучки розог – для всех, кто его ослушался! В жаркие июльские дни 1837 года погасить это волнение было легко одним лишь распоряжением: пусть крестьяне четыре дня ходят на барское поле, а три – на свое. Это было разумно и соответствовало правилам. Но Трубачев упёрся. Он не желал признавать свою неправоту. Злясь, метался по вотчине Ауэрбах и клялся, что накажет каждого крестьянина, который ему противоречит. Так ему и попалась на глаза молодая Марья Симакова…

БАБАЙ

- Странный он какой-то! Прям пугает меня, Петровна! Вчерась иду, значит вечером от дочки, а он стоит. - Где? - Да у калитки Марьиной. Стоит и смотрит. - Ну и что? Стоит, смотрит человек. Что тут странного? - Ты бы видела, как он смотрит. Всю душу вынул, окаянный! Глазюки черные, страшные! Бешеные! Я аж чуть там и не осталась! Подхватилась и бегом, пока не догнал меня!