Рассказ
Автор : Наталья Павлинова
– Вот хороша твоя Светка! Ниче не скажешь... Только вот...
Галина качала головой. Ясно было и без слов – опять про это... Светка – не беременеет. Эта была семейная глобальная проблема. Родня заглядывала наперёд, предрекала развал их союза, рассуждала о том, что жить без детей и вовсе бессмысленно. Что это за жизнь? Что за семья, если детей нет?
Казалось, что Дмитрий слушает свою мать довольно равнодушно. На лице его не было заметно ни малейшего волнения. Но сердце его сжималось. Он любил свою Светку, хотел иметь детей, но в этой ситуации был бессилен. И каждое подобное материнское слово жгло душу.
А родня у Дмитрия была обширная – у матери было три сестры. Все жили в одном пригородном посёлке, который уж прирос к городу частью своих новостроек. В одной такой новостройке и жили Дмитрий и Светлана.
Светлана серела лицом, бегала по врачам, проходила курсы лечения практически все семь лет замужества. Даже её гинеколог уже как-то охладела к назначениям, пропал у неё первый запал, назначала все по кругу.
А Света всё думала о своих нерождённых детях, о неприходящей к ней беременности, о словах монахини из монастыря, куда съездила она специально, чтоб приложится к мощам благоносящим. Монахиня сказала: "Бога проси, он подарит младенца, и не одного."
Праздники, когда семейство Дмитрия традиционно собиралось в большом родительском доме, где жили его родители и бабушка, Светлана не любила. Конечно, все родственники мужа были людьми вполне себе тактичными, тему бездетности Светы громогласно вслух не обсуждали. Но как только разговор заходил о детях, о счастье материнства, о детских проблемах и будущем, все косились на неё. Ощущение недоговоренности витало в воздухе.
Мать Дмитрия не могла нарадоваться на внуков от старшей дочери, без конца рассуждала – кто в кого пошёл. Малышей был полон дом, сюда сходились и двоюродные, и всё внимание, конечно, детям. Света чувствовала себя здесь лишней. Она, хоть и старалась быть приветливой с племянниками мужа, но вид милых материнских радостей наполнял её острой тоской.
В последнее время Дмитрий увозил жену с таких посиделок пораньше. Чувствовал – горюет она там.
И Светлана была практически уверена – сразу после их отъезда хор родни затягивал песню жалости к Дмитрию, к ней, песню рассуждений об их будущем. Особенно в этом вопросе усердствовала двоюродная сестра мужа – Валентина. Они с Дмитрием были ровесниками, жили рядом, всё детство и юность провели вместе, и когда-то он встречался с её подругой Дианой. Но женился на Свете.
– Дим, представляешь, Дианка второго ждёт. Теперь девочку. Счастли-ивая...
А Светлана тоже улыбалась. Хотя хотелось убежать, хлопнув дверью.
Отдельную небольшую квартиру Дмитрий и Света приобрели не без помощи родни.
– Мать же я, вот и настояла, чтоб вам помочь, – говорила свекровь, – Чай, мы не чужие. Мачеха ведь не поможет...
Это был камень в огород Светы, боль Светы. Мама умерла, а через пару с небольшим лет отец женился на другой.
Долг свёкрам они отдавали. Для Дмитрия это было важно – долг должен быть отдан, хоть мать и отец не сильно настаивали. Мать махала руками, говорила, что подождут, но Дмитрий настойчиво долг возвращал.
Работали они оба. Света – бухгалтер, бралась за всевозможные подработки. Отдать долг они могли. Дома тишина и уют, порядок и благоденствие. Оба – в работе. Они уж и перестали говорить о детях. Устали от этой темы ... Для обоих она была тяжёлой.
Но, однако, Света надежды не теряла. Она проходила серьезное обследование в области, ждала диагноза. И вот поехала за результатом. Вердикт врачей был жесток – процент того, что беременность наступит один из ста.
Лучше бы – ноль. Этот один процент будет давать надежду, будет томить. Гинеколог добавила – "Лучше не ждите. Очень мала вероятность."
И вышла Света из кабинета на ватных ногах, и проехала, почему-то, свою остановку, направляясь дальше, в родную родительскую квартиру.
Сейчас так хотелось к маме!
Но маму три года назад похоронили. Ушла за три месяца от навалившейся неоткуда страшной болезни.
И эта была ещё одна боль. Она усилилась вдвойне, когда отец женился.
В дом их, где жила она всю жизнь с отцом, матерью и младшим братом Витькой, отец привел другую. Витя – студент, принял женщину довольно легко. А вот у Светы все трепетало. Как это вдруг – в постели родительской, вместо мамы, теперь чужая женщина! Ясно же для чего. Отец – жених завидный, у него – трешка. Конечно, она совсем небольшая по площади, хрущевка, но всё равно – отдельная квартира. А эта Ирина жила с матерью в старом доме. Света была уверена – женщина решила урвать кусок их площади.
Ирина, новая жена отца, была в отношениях спокойна, даже как-то хладнокровна. Неприятие Светы она почувствовала, в друзья и матери не навязывалась. Разница в возрасте была у них – всего-то шестнадцать лет.
Внешне она совсем не была похожа на маму. Худощавая, но с большим бюстом, делающим её фигуру слегка округлой. Короткая стрижка крашена тёмным.
– Свет, ну чего ты? Мы давно работаем вместе. Оба теперь одиноки. Чего?
– Так ты давно что ли с ней...? – Света сжимала губы.
– Ну, что ты? – отец говорил спокойно и как-то устало, – Разве я мог? Мы лишь месяц, как ... Но знаем-то друг друга сто лет. Чего тянуть? И маму Ирина знала.
– Интересно, что бы сказала мама? – шипела Света.
– Думаю, она рада бы была за меня ...
Света смотрела на мамин портрет, висящий у них в зале. Мама улыбалась, глядя на сердитую дочь. Светлане казалось, что мама с ней солидарна – простить отцу эту женщину она никогда не сможет.
А вот теперь, после того, как вынесли вердикт врачи, повели её ноги в родительскую квартиру. Нужно было отлежаться, выреветься. Не хотелось, чтоб Дмитрий видел её слёзы.
Ирина встретила её приветливо. Она куда-то уже собиралась и ушла, оставив Свету одну, а когда вернулась и застала ее с красными глазами, конечно, спросила причину.
Света опять бросилась в рыдания. А Ирина оставила её в покое, пошла ставить чайник. Света всё рассказала чуть позже.
Они пили чай, расставив чашки на журнальном столе в зале. На центральной стене – мамин портрет.
Ощущение – сидят они втроём.
– Ирина, а Вы не просили отца мамин портрет убрать?
Ирина искренне удивилась.
– Неет... Ну, что ты. Даже мысли не было.
– А разве Вас не гнетёт ее постоянное присутствие?
– Меня? Да нет, не гнетёт. Наоборот, иногда смотрю на неё и хочется поговорить. Особенно, когда повздорим с твоим папой. Спрашиваю её: "Как ты терпела его, болвана?" И папе память дорога. Зачем снимать портрет?
– А ревность? Мне кажется, у родителей была настоящая любовь. И папа до сих пор маму любит.
– Это говорит только о том, что он умеет любить. И я очень надеюсь, что любит и меня. Ты пойми, Света, мы с мамой твоей не можем быть соперницами.
– Да, это факт... Ир, а почему у Вас нет детей? – Света ещё шмыгала носом, утирала глаза.
– Была... Дочка была. Родилась больная. Врачи говорили сразу – не выживет. А я знаешь, как надеялась... Боролась. И победила бы. Но вдруг сама с почками слегла. Отказали. Меня на скорой увезли, прооперировали. За это время моя девочка умерла. И я теперь себя виню – ведь я тогда сама виновата была. Почки у меня давно больные. А я напала на куст красной смородины, ела и ела..., вот почки и прихватило. Я лично вырубила потом этот куст. Знаешь с какой злостью его с корнями уничтожала! О! Ты бы видела... А ведь куст, в общем-то, и не виноват...
– Я б тоже вырубила. Только вот мне и кусты винить не придётся. Просто нет детей, и всё.
Они долго болтали. Света уже успокоилась.
– Дети – не все! Можно реализовать себя в профессии, в работе, – уговаривала Светлану Ирина.
Света всё понимала, и даже начала строить планы по этой самой реализации, но вид мамочек с колясками, беременных вселял в нее неимоверную тоску.
Почему именно с ней такое? Она готова была к материнству. Всегда готова. Ещё лет в десять решила, что будет у нее двое или трое детей. Она представляла их – непременно блондинистых и голубоглазых. Ей казалось, что она и Дмитрия выбрала именно потому, что он соответствовал образу ее будущих детей.
Она играла в детстве в куклы, нянчила котят. Она умела шить, вязать, обожала печь и готовить так, что Дмитрий у нее в последнее время раздался, несмотря на то, что работа у него была нелёгкая – он работал в автомастерской.
Тему детей они просто закрыли. Нельзя же всю жизнь жить в страданиях. Эта тема осталась в сердце, по ночам трепетала душу, но днём о ней забывали. Или делали вид, что забывают.
Работа и небольшой карьерный рост – утешение. Совместные встречи с родней, охи и ахи о бездетности выдерживаются стойко, и лишь по дороге домой, боль закрывается деланной улыбкой. Всё хорошо.
Семь лет...семь лет детей не было.
И вот...
Мужу не говорила. Пошла на УЗИ втихаря. Да...
Светлана из женской консультации домой не шла – она несла себя, как лебедь по воде. Она оглядывалась на окружающих, улыбалась всем и удивлялась, что они не замечают такого очевидного – она – женщина беременная!
Дмитрий пришел с работы раздраженный. Клиент попался несговорчивый, скандальный. Он долго рассказывал Свете о нем, нервничал, а потом заметил, что рассказ этот жена слушает как-то странно: не сопереживает, как раньше, а тихо смотрит на него и улыбается.
– Чего ты?
– А у нас ребенок будет...
– Какой ребенок?
Света не успела ответить, до мужа, наконец, дошло...Дмитрий схватил ее в охапку, потом испугался, ослабил хватку.
– Тебе теперь ничего нельзя! Нельзя тяжёлого, поняла?
Беременность была ужасной. Два раза оказывалась Света в больнице на длительный срок.
Роддом у них построили новый – огромное трехэтажное здание. Был он ещё как-то не обжит. Часть кабинетов пустовала. Свету оставили одну в предродовой, а когда все началось, она побежала искать врачей. Бегала по кабинетам, дёргала двери. День был выходным, и куда подевался весь медперсонал, было непонятно. Наконец, встретилась ей на лестнице уборщица. Она и позвала акушерку.
Акушерка не жалела литературного языка – и чаю попить некогда, рожают и рожают.
– Чего воешь? Не можешь рожать - не берись! Угробить дитя решила? Куда ты тужишься, дура, сказала ж – погоди! Перчатки горячие...
Разрывы были сильные. Но Светлана не слышала, как шьют. Лишь сжимала зубы. Ребенок, мальчик, красненький, крохотный, лежал на столе, кряхтел. Теперь и она – мать.
Главврачу доложили – роженица вела себя отвратительно, не слушала ничего. Оттого и разрывы. О втором ребенке ей помышлять запретили. Уж слишком значительными были последствия от первого. Она и не помышляла, один ребенок – был неимоверным счастьем.
А потом начались тяжёлые деньки. Такие, какие бывают у всех родивших беспокойного ребенка. Димка падал с ног, пытаясь помочь ей ночами, а потом засыпая на работе стоя. Света ходила по квартире, покачиваясь.
Родственники Димы приезжали, привозили подарки маленькому Антошке, давали мудрые советы. Светлана пыталась воплотить их в жизнь, удавалось плохо. Свекровь была счастлива – наконец-то и у Димы ребенок, велела не отдавать пока долг. Дмитрий на этот раз согласился – на одну зарплату не больно-то разгуляешься.
У Светы посыпались волосы, а потом и зубы. Они просто превращались в песок. Пошли проблемы женские послеродовые, путался цикл. Врач сказала, что это от кормления грудью. Светлана ходила по квартире согнувшись, с красными глазами и желанием – умереть. И когда уже совсем расклеилась, разболелась, согласилась, чтоб хотя бы в выходные приезжала Ирина, жена отца, помогала, позволяла поспать.
А Ирина потихоньку, полегоньку, освоилась в их маленькой квартире, практически взяла на себя и кухню.
А через пару месяцев Светлана поняла, что беременная опять.
– В смысле? Ого..., – Дмитрий только что потерял работу. Их автомастерская закрылась. Такая желанная когда-то беременность была сейчас совсем не кстати, и сейчас его "поздравляю" звучало не слишком радостно. Усталость от бесконечно требующего внимания Антошки, от мытарств по врачам с определением причины его беспокойства давала о себе знать.
Они приехали на день рождение свёкра. Собралась вся родня Дмитрия. Объявили о втором.
– Подождала бы ты! – заявила свекровь, – Вон ведь как первый-то тебе дался. А нам не помочь, на нас Кирюша сейчас Петькин, Оля-то на работу вышла.
Подождала... Это означало – аборт. И в мыслях Светлана такого не держала. Столько лет плакала она ночами по нерождённым детям! Нет.
Гинеколог разводила руками, говорила о непослушании таких вот мамаш. Объяснили же – пока нельзя ей второго, есть внутренние повреждения. Да кто их слушает... Светлана виновато опускала глаза и смотрела на свой округлый уже живот. Успокаивала неродившегося малыша: "Я рожу тебя, не слушай никого, не бойся."
Оказалось, успокаивала двоих – никакие повреждения не помешали зародится близнецам.
– Чёткое сердцебиение двух эмбрионов... У Вас будут близнецы, мамочка!
Присоединяйтесь к ОК, чтобы подписаться на группу и комментировать публикации.
Комментарии 48