СТОЯ У ЗЕРКАЛА
Крещенские гадания прошли.
И суженые ряженых нашли.
Пророчествует зеркало в тиши,
О тайных помышлениях души.
В то зеркало исправно я смотрюсь.
И душу изучить я в нём берусь.
Над внешностью своей подчас смеюсь.
Внутри же я, сама с собой борюсь.
Ответь же, свет мой зеркальце, ответь!
Как душу от соблазна уберечь?
Ланитам со стыда не багроветь?
Грехом же человечьем пренебречь?
Но немо моё зеркало в тиши,
К стенаниям измученной души.
Лишь образ зазеркалия страшит,
Но может предсказание свершить.
ОБРАЗ ДЕТСТВА
...Вот девочка у зеркала стоит.
И в душу свою чистую глядит.
Прекрасна и ухожена на вид.
Неведома ей горечь тех обид.
Открыты широко её глаза,
Вобравшие сетчаткой этот мир,
В котором по неведомым азам,
Рисуется заветный ориентир.
Наивен, столь по-детски, этот взгляд,
В мечтаниях зашедший далеко.
Неведом ей ещё рутины яд.
И губы ещё помнят молоко.
Играет слишком резво егоза
То в куколки, то в прятки, и квача.
Знакома ей, со сказки, дереза.
Не плачет - от падения мяча.
И вкусный шоколад, и мармелад,
А также карамель, и пастила -
Столь нужные, для девичьх услад,
Чтоб мама их с работы принесла б...
Той девочкой, была когда-то я,
Возникшая с былого бытия.
С химерою, так схожа эта явь,
Воскресшая, уж давеча, на днях.
Веди же меня, зеркальце, веди!
До юности моей препроводи.
В зеркальный лабиринт свой уведи.
Но после - непременно разбуди.
ОБРАЗ ЮНОСТИ
...Вот девушка у зеркала стоит.
И в молодость свою она глядит.
В сомнениях; неопытна на вид.
Узнала она горечь тех обид.
Открыты широко её глаза,
Смотрящие в туманную вуаль.
Где будущее шепчет, уж, "сезам!"
И жизнь уже уводит в свою даль.
Надеждою взлелеян этот взгляд,
Дающей ей уверенность в пути,
В котором испытания грозят,
Житейскую дорогу перейти.
Заботами, столь юными, полна,
Задумавшись о смысле бытия.
И в выборе своём - она вольна
Идти, куда захочет её "я".
И ждёт её в объятиях весь мир,
К которому лишь руки протяни.
А в сердце её зиждется кумир,
Исполненный любовной болтовни.
Той девушкой, теперь являюсь я,
Стоявшая, у зеркала, судьба.
В томлениях, проходит жизнь моя.
И к зеркалу взывается мольба.
Веди же меня, зеркальце, веди!
До взрослости моей препроводи.
В зеркальный лабиринт свой уведи.
Но после - непременно разбуди.
ОБРАЗ ВЗРОСЛОСТИ
...Вот женщина у зеркала стоит.
И на себя, с усталостью, глядит.
Косметикой рисуя свежий вид.
Забывши о наличии обид.
Открыты широко её глаза,
Смотрящие лелейно на дитя,
В котором по заведомым азам,
Рисуется весь смысл жития.
Надеждою исполнен её взгляд,
Направленный на дитятко сейчас.
Не важен ей уже рутины яд.
Пробил её уже желанный час.
Заботами приятными полна,
Чтоб пламя не потухло очага.
Семейному укладу отдана.
И мужу чрезвычайно дорога.
Нашла она пристанище и мир,
Заветный, ещё с детства, ориентир.
Познала она счастья эликсир.
И светит ей давно звезда-Чигирь.
Той женщиной, когда-то буду я,
Из будущего снидшая сюда.
И будет у меня своя семья.
И счастьем загорится та звезда.
Веди же меня, зеркальце, веди!
До старости моей препроводи.
В зеркальный лабиринт свой уведи.
Но после - непременно разбуди.
ОБРАЗ СТАРОСТИ
...Вот старость возле зеркала стоит,
И время, в чистом виде, лицезрит.
Пространство - та зеркальность сохранит,
Впитается в неё былой спирит.
Согбенный силуэт, в моём лице,
Взирает на меня из пустоты,
В морщинах, в обручальном том кольце,
С остатками ушедшей красоты.
И с признаком недавнего вдовства,
Стоит она у зеркала одна.
В печали, от такого естества,
Пустила свои корни седина.
И дитятко, уж выросло давно,
Вспорхнуло из родимого гнезда.
А к вечности - приписано равно.
Померкла та счастливая звезда.
И взгляд её направлен в пустоту;
В абстрактную, для тела, долготу,
В которой обретает наготу
Душа, вновь источая немоту.
И с ужасом, отринувши назад,
С гримасою, застывшей на устах,
Таращу я на зеркало глаза,
Себя, вновь узнавая, в тех чертах.
Пророчество закончено в тиши,
О тайных закоулках той души.
И суженые ряженых нашли.
Крещенские гадания прошли.
(с 30 октября 2019 - до 2 декабря 2019)
(Рина Лесновская)
Присоединяйтесь к ОК, чтобы подписаться на группу и комментировать публикации.
Комментарии 42
Я болен осеннем синдромом,
В душе моей слякоть и серость.
И я заглушаю вновь бромом
Свою ощутимую бренность.
Безвкусная нынче вся сладость.
Комедии не забавляют.
И тело сковала усталость,
Все чувства, во мне, подавляя.
По улице я брожу тщетно.
Несу я свой мозг удручённый.
И небо, ко мне, беспросветно.
На муки, теперь, обречённый.
Дороги залитые ртутью.
Тоска моя цвета охры.
Иду, предаваясь безлюдью
И тленью осенней поры.
Ведь дождь - это слёзы природы,
И ветер - её немой стон,
Противится стойко уходу
В тот долгий, по-зимнему, сон.
Деревья все в траурных крепах
Багровых и жёлтых тонов
Свершают последний молебен
До первых, холодных снегов.
По улице я брожу тщетно.
Проходят случайные люди.
И небо, ко мне, безответно,
Взирает, как на причуду.
Мелькают слепящие фары,
Скрываясь в осеннем тумане.
И в круге вселенской сансары
Блуждаю я в самообмане.
Глаза мои застили слёзы,
Сокрытые в каплях дождя.
И близость трескучих морозов
Всего занимает м...ЕщёОСЕННЯЯ ЭЛЕГИЯ
Я болен осеннем синдромом,
В душе моей слякоть и серость.
И я заглушаю вновь бромом
Свою ощутимую бренность.
Безвкусная нынче вся сладость.
Комедии не забавляют.
И тело сковала усталость,
Все чувства, во мне, подавляя.
По улице я брожу тщетно.
Несу я свой мозг удручённый.
И небо, ко мне, беспросветно.
На муки, теперь, обречённый.
Дороги залитые ртутью.
Тоска моя цвета охры.
Иду, предаваясь безлюдью
И тленью осенней поры.
Ведь дождь - это слёзы природы,
И ветер - её немой стон,
Противится стойко уходу
В тот долгий, по-зимнему, сон.
Деревья все в траурных крепах
Багровых и жёлтых тонов
Свершают последний молебен
До первых, холодных снегов.
По улице я брожу тщетно.
Проходят случайные люди.
И небо, ко мне, безответно,
Взирает, как на причуду.
Мелькают слепящие фары,
Скрываясь в осеннем тумане.
И в круге вселенской сансары
Блуждаю я в самообмане.
Глаза мои застили слёзы,
Сокрытые в каплях дождя.
И близость трескучих морозов
Всего занимает меня.
Но жду я весны воскрешенье
В журчании талой воды,
Когда снизойдёт исцеленье
Гнетущей моей пустоты.
(Рина Лесновская)
Холодные сердца гиперборейцев,
Озябнувшие под полярным солнцем,
Пронизанные сильными ветрами,
Сокрытые под белыми снегами,
Продрогшие морозными ночами,
Замёрзшие под вековыми льдами;
Не тают от системы отопленья,
Не греют из растопленные печи,
Не греют их укутанные шарфы,
Не греют их ни шубы меховые;
Не греются они горячим чаем,
Не греются они под тёплой грелкой,
Не греются они под одеялом,
Не греются они от алкоголя...
Холодные сердца гиперборейцев
Растают, лишь под добрыми словами.
Холодные сердца гиперборейцев
Согреются, наполнившись любовью.
(Рина Лесновская)
- Вы хотите сказать, что намерены выйти на балкон перед пятьюдесятью тысячами полоумных идиотов и попробуете вбить им что-то в голову - с балкона, как средневековый диктатор? Айзек Азимов
На балкон из каррарского мрамора
вышел последний император
с речью к народу.
Он был одет в лучшую тогу,
его драгоценную голову
увенчал лавровый венец.
В этой великой голове
ежеминутно создавались замыслы,
способные двигать горы,
и множество мелких интриг,
для сохранения трона.
Его тело несколько разомлело
от винных паров сатурналий
и любовных услад гетер.
Но его железная воля
успешно скрывала последствия бурной ночи.
Последний император
вышел на балкон из каррарского мрамора,
дабы произнести
свою, поистине, ударную реплику.
Но вместо своего народа
он увидел,
лишь варваров.
(Рина Лесновская)
Я - манекен с пластиковыми глазами,
смотрящими сквозь стекло витрины.
Мой взгляд равнодушно взирает
на покупателей, потребителей
и продавцов-маркетологов.
Благодаря своим идеальным параметрам
тонкой талии и длинных ног,
пропорциональных по всем канонам,
я никогда не выйду из моды,
демонстрационного поля.
Я, с успехом, заманиваю покупателя-мотылька
в паутину законов глобального рынка.
В моих венах течёт пластмасса,
пустота наполняет сердце.
Я - манекен с пластиковыми глазами,
и безучастным выражением лица.
Мой взгляд равнодушно взирает
на манекенов, по ту сторону витрины.
(Рина Лесновская)
Отложи свой смартфон!
Книги сызнова входят в моду.
Под нарядной обложкой
Будет ждать тебя мудрость столетий.
Юрисдикция мысли,
Наделённая высшей свободой,
В книгах вся воплотится,
Чтобы знаньем своим поделиться.
С букваря, детских сказок -
Начинается с книгой знакомство,
И с твоих предпочтений -
Продолжается после - по жизни.
Книги учат мечтать, размышлять,
Или делать осознанный выбор;
Лишь читатель решает,
Что отвергнуть, и с чем согласиться.
Отложи свой смартфон!
И возьми в свои руки книгу.
Образованным будь,
Среди общего Нового Рима.
(Рина Лесновская)
Я прорицанья, тяжкий дар,
От Аполлона получила,
За обещание любить,
Затем, отвергнув - так спесиво.
За спесь - наказана сполна.
Я вижу правду - мне не верят.
Я говорю - и слышу смех.
Считают все меня безумной,
Но я, вменяемее всех.
Я вижу, как погибнет Троя.
Парис, Елену, в дом привёл -
Виновницу войны грядущей.
Я вижу, Гектора умершим.
Приам, отец, не верит мне;
Лишь запереть распорядился
От глаз своих, и от людей,
Чтоб речь печальную не слышать,
И не расстраиваться зря.
Я вижу, втащен в Илион
Огромный конь, что в дар, данайцы
Афине нашей принесли,
Коварно спрятавшись в утробе,
Того злосчастного коня.
Напрасно, я предупреждала
Народ, жрецов, что этот конь
Погубит нас, довольно скоро.
Но, мою речь, никто не внял;
Все ликовали о победе.
Теперь, же, пал наш Илион.
Ахейцы нас поработили.
Завоевателям - почёт.
Рабам, же, - плач,
Стенанье, горе.
Найдя спасенье, в храме я,
Афины статую обнявши,
О покровительстве прошу,
Её я, к милости, с...ЕщёМОНОЛОГ КАССАНДРЫ
Я прорицанья, тяжкий дар,
От Аполлона получила,
За обещание любить,
Затем, отвергнув - так спесиво.
За спесь - наказана сполна.
Я вижу правду - мне не верят.
Я говорю - и слышу смех.
Считают все меня безумной,
Но я, вменяемее всех.
Я вижу, как погибнет Троя.
Парис, Елену, в дом привёл -
Виновницу войны грядущей.
Я вижу, Гектора умершим.
Приам, отец, не верит мне;
Лишь запереть распорядился
От глаз своих, и от людей,
Чтоб речь печальную не слышать,
И не расстраиваться зря.
Я вижу, втащен в Илион
Огромный конь, что в дар, данайцы
Афине нашей принесли,
Коварно спрятавшись в утробе,
Того злосчастного коня.
Напрасно, я предупреждала
Народ, жрецов, что этот конь
Погубит нас, довольно скоро.
Но, мою речь, никто не внял;
Все ликовали о победе.
Теперь, же, пал наш Илион.
Ахейцы нас поработили.
Завоевателям - почёт.
Рабам, же, - плач,
Стенанье, горе.
Найдя спасенье, в храме я,
Афины статую обнявши,
О покровительстве прошу,
Её я, к милости, склоняю.
Но, в храм, ворвавшийся Аякс,
Меня, от статуи отнявши,
Мужскою силой воспылав,
К совокуплению склонивши,
И тем, святыню осквернил;
Глаза Афины смотрят в небо,
Чтобы не видеть сей позор.
Конец настал! Погибла Троя!
Троянки пленные рыдают,
Смотря, с раскаяньем, мне в след,
Мои пророчества припомнив,
В которых, силы уже нет.
Смеюсь я только, им в ответ,
Своим, довольно мрачным, смехом.
Ведь, время вспять не повернуть,
Предотвратив паденье Трои.
Я - дочь троянского царя,
И Агамемнона рабыня.
Предвидя собственную смерть,
Иду покорно в её руки.
(Рина Лесновская)
Где-то остров есть
На семи ветрах.
Где прибой шумит.
Пенится волна.
И земля откусана,
Как пирог,
Ниспадает вниз,
В каменистый брег.
Там растут оливы,
Священный лавр,
Кипарис прибрежный,
Столетний дуб.
Из ветров там розы
Всегда цветут,
И в дворцовом парке
Они растут.
Там дворец прекрасный
Стоит один.
Флюгера на крыше
Его кружат.
Там царит Эол -
Бог земных ветров.
В его свите Борей,
Нот, Зефир, и Эвр.
И Улисс причалит
На остров сей.
И с радушием примет
Его Эол.
Мех с ветрами зашитыми
Даст он в дар.
И, в попутчики, даст он
Благой Зефир.
И Эол проводит
Улисса в путь,
С пожеланьем вернуться
Скорей домой.
(Рина Лесновская)
Я - аноним из социальной сети,
живущий под ником и аватаркой.
Я, растрачиваю свой век,
на лайки или репосты.
Моё время, кто-то похитил,
прибравши его к рукам.
Но, я не знаю, имя грабителя.
Интернет - это окно,
прорубленное в пространство,
измеряемое в мегабитах.
Мегабиты увлечений.
Мегабиты знаний.
Мегабиты развлечений.
Львиная доля
мегабитов пустоты,
которые заполняют собой
избыточность места.
Я - инкогното,
в масштабах земного шара,
но, я всё-таки существую;
потребляю пищу, глотаю воздух,
я трачу воду, я трачу деньги;
движима мыслью, благой идеей,
брожу по жизни, сижу в квартире.
Возможно, так же, васурэмоно*;
Я - вещь, забытая на задворках.
Я - мишка плюшевый под кроватью,
пылюсь, и жду я своей хозяйки.
Я - вещь, забытая под сиденьем,
в маршрутке, в поезде, в самолёте,
и вместе с ними, на всех парах,
я мчусь в загадочный мир людей...
* Васурэмоно (с японского) - забытые или потерянные вещи; предмет, оставленный в поезде или забытый дома.
(Рин...ЕщёКТО Я?
Я - аноним из социальной сети,
живущий под ником и аватаркой.
Я, растрачиваю свой век,
на лайки или репосты.
Моё время, кто-то похитил,
прибравши его к рукам.
Но, я не знаю, имя грабителя.
Интернет - это окно,
прорубленное в пространство,
измеряемое в мегабитах.
Мегабиты увлечений.
Мегабиты знаний.
Мегабиты развлечений.
Львиная доля
мегабитов пустоты,
которые заполняют собой
избыточность места.
Я - инкогното,
в масштабах земного шара,
но, я всё-таки существую;
потребляю пищу, глотаю воздух,
я трачу воду, я трачу деньги;
движима мыслью, благой идеей,
брожу по жизни, сижу в квартире.
Возможно, так же, васурэмоно*;
Я - вещь, забытая на задворках.
Я - мишка плюшевый под кроватью,
пылюсь, и жду я своей хозяйки.
Я - вещь, забытая под сиденьем,
в маршрутке, в поезде, в самолёте,
и вместе с ними, на всех парах,
я мчусь в загадочный мир людей...
* Васурэмоно (с японского) - забытые или потерянные вещи; предмет, оставленный в поезде или забытый дома.
(Рина Лесновская)
В тебе космос сокрыт
И другие миры,
Земной группы планеты,
Сиянье луны,
И галактик туманность,
Астероидов ряд,
Звёздной пыли скопленье,
Тайна чёрной дыры.
Я - почти Циолковский,
Изучаю тебя.
И постигнуть пытаюсь,
Колоссально любя.
Ты открой мне свой космос,
Сокровенный мирок.
Подарю тебе нежность
В пульсации звёзд.
Любовь движет планеты
И светила небес -
Аксиома всех истин,
Сокрытая здесь.
Притяжение - сила
Вселенной самой,
Нас с тобою сплотила,
На этой Земле.
Из людей же созвездья
Кружатся вокруг,
Временами мерцают,
Скрываются мглой.
Но до нас не доходит
Их суетный свет;
Мы парим в эмпирее
Нашей любви.
В тебе космос сокрыт
И другие миры.
Я планетою буду
В орбите твоей.
(Рина Лесновская)
Возвращайся милый Одиссей
На свою родимую Итаку.
Двадцать лет
Тебя я жду с войны,
Три - из них,
Тку саван для Лаэрта.
Тку я днём,
Для вида, женихам,
Распускаю сотканное за ночь,
И пытаюсь нитью растянуть
Быстротечно скачущее время.
Телемах растёт наш по часам,
И по дням, всё крепнет его сила,
И в лице его, твои черты,
Всё сильнее, внешне, проступают.
Ты сказал, чтоб замуж вышла я,
Если вдруг, тебя убьют на битве,
Но не ранее, чем вырастит наш сын;
Женихи, уже сейчас, вокруг столпились.
Женихи живут теперь у нас,
Оскверняя нажитое нами,
Всё пируют, в счёт твоей казны,
Царский скот, при этом, поедая,
И хотят, чтоб я сказала "да!"
Одному, из этой бравой сотни.
И отец Икарий мой родной,
Вместе с братьями, к замужеству склоняют,
Евримаха, сватая в мужья,
Как особо видного на играх.
Но люблю я, только лишь тебя,
Как Тиндарей, вместе нас посватал.
Но разлучница - Троянская война,
С зачинщицей - богинею Эридой,
Надолго разделила нас ...ЕщёПЕНЕЛОПА ОДИССЕЮ
Возвращайся милый Одиссей
На свою родимую Итаку.
Двадцать лет
Тебя я жду с войны,
Три - из них,
Тку саван для Лаэрта.
Тку я днём,
Для вида, женихам,
Распускаю сотканное за ночь,
И пытаюсь нитью растянуть
Быстротечно скачущее время.
Телемах растёт наш по часам,
И по дням, всё крепнет его сила,
И в лице его, твои черты,
Всё сильнее, внешне, проступают.
Ты сказал, чтоб замуж вышла я,
Если вдруг, тебя убьют на битве,
Но не ранее, чем вырастит наш сын;
Женихи, уже сейчас, вокруг столпились.
Женихи живут теперь у нас,
Оскверняя нажитое нами,
Всё пируют, в счёт твоей казны,
Царский скот, при этом, поедая,
И хотят, чтоб я сказала "да!"
Одному, из этой бравой сотни.
И отец Икарий мой родной,
Вместе с братьями, к замужеству склоняют,
Евримаха, сватая в мужья,
Как особо видного на играх.
Но люблю я, только лишь тебя,
Как Тиндарей, вместе нас посватал.
Но разлучница - Троянская война,
С зачинщицей - богинею Эридой,
Надолго разделила нас с тобой,
Как только ты ушёл на эту битву.
Мне видно хорошо, хоть далеко,
Как мечутся, в кого-то, чьи-то копья,
Как стрелы смертоносные летят,
Из трупов, громоздятся гекатомбы.
Афину, же, Палладу я прошу,
Чтобы защиту в битве даровала,
Чтобы на путь обратный сил дала,
Уберегла от гнева Посейдона.
Я не знаю, жив ты, или нет,
Но, я верю, всё же, что ты жив.
Хоть разносится недобрая молва,
Будто вовсе, нет уже тебя,
Будто ты, в пучине, утонул,
Поглотился пенною волной.
Но, я верю, всё же, ты придёшь,
Под личиной сгорбленного старца.
В облике, несчастного скитальца,
Дам приют, тебе я, во дворце.
Ты единственный натянешь тетиву
Своего негнущегося лука,
И стрела послушно пролетит,
Чрез двенадцать заданных колец.
Ты убьёшь негодных женихов,
На престол, нечестно посягнувших.
И тогда, признаю в тебе я,
Горячо любимого супруга.
(Рина Лесновская)
Прощальную песню дриад
Мне шепчут макушки дерев.
Мелодия звуков листвы,
И веток пронзительный треск.
И ветер усилил мотив,
В опушке, печально шумя.
Сильфиды его подхватив,
Невидимо, также, скорбят.
Деревьям даны номера -
Дриадам загубленным счёт,
На вырубку из обрекли,
Поставили их на учёт.
Разрушится слаженный мир
Дриад и лесного зверья.
И белка не будет скакать.
И дятел не будет стучать.
И вяхирь уже не вспархнёт.
И дрозд уже не запоёт.
Прощальную песню дриад
Я слышу в древесной коре,
Во влажности мягкого мха,
В пьяняще душистой смоле.
Под звуками бензопилы
Погибнут все души дриад.
Но помнить, я буду всегда,
Прощальный, той песни, мотив.
(Рина Лесновская)
Не вдавайся сильно в повседневность,
Позволяй своей душе мечтать.
Среди будней, радости мгновенья,
Постарайся, всё же, отыскать.
Пусть удача постучится в двери.
В дом, скорее, ты её впусти.
Пусть здоровье пробудится в теле,
И, собою, клетки исцелит.
Счастье, пусть тебя собой одарит,
Не покинет, больше никогда.
Не вдавайся сильно в повседневность,
Не оценит этого она.
Будь собою, ты всегда со всеми,
Ни на что, при этом, несмотря.
(Рина Лесновская)
Мы любим между прочим,
Среди земной рутины.
И голову морочим
Житейскою трясиной.
Работа. Дом. Усталость.
Диванная разгрузка.
Пропала, в людях, страстность.
От мыслей - перегрузка.
"Романтики - нет места,
Среди однообразья!",
Как лозунг манифеста,
Который смешан с грязью.
Слова любви забыты,
Средь календарных будней,
И в горечи событий,
Без них, бывает трудно.
Мы любим молчаливо.
Храним внутри мы чувство.
Любовь молчит стыдливо,
Как тихое безумство.
Но, всё же, обними!
Среди житейских будней.
Любовью вразуми
Характер чей-то трудный.
Но, всё же, обними!
Без слов, и молчаливо.
В объятиях сомкни,
Отбросив горделивость!
Но, всё же, обними!
Любовью всех окутай.
От горя заслони,
В тяжёлую минуту.
Согрей теплом своим,
В объятьях, чью-то душу.
Среди холодных зим,
Будь более радушен.
Но, всё же, обними!
И нежности отдайся.
Пусть, эфемерен миг!
Но ты не огорчайся.
(Рина Лесновская)
Жест древнеримского императора,
который даровал жизнь
или смерть
гладиатору,
на арене великого Колизея,
ради зрелища
уважаемой публики.
Гордо вскинутый большой палец
перенёс падение
Римской империи,
и поработил XXI век,
в виде социального одобрения,
которое очень важно,
для каждого из нас.
Мы - жертвы
интернет-паутины,
в лапах
гигантского и невидимого
паука.
Мы заходим
на чьи-то страницы
известных
или неизвестных
нам людей.
И лайкаем,
лайкаем,
лайкаем,
чьи-то фотографии,
статусы,
видео,
либо комментарии,
руководствуясь
симпатией,
или стадной инерцией.
В этом иллюзорном пространстве
нас, может казнить,
только хейтер.
И то,
весьма символично,
и, к тому же,
заочно:
поставив необъятный дизлайк
всей нашей
интернет-деятельности.
Уважаемый, хейтер!
Ты можешь, задеть чьи-то
чувства,
по ту сторону монитора;
но, тебе не сломать,
в одиночку,
этой глобальной системы,
которая обойдётся и без тебя,
притом, весьма удачно.
Я захожу
на чь...ЕщёПРО ЛАЙКИ
Жест древнеримского императора,
который даровал жизнь
или смерть
гладиатору,
на арене великого Колизея,
ради зрелища
уважаемой публики.
Гордо вскинутый большой палец
перенёс падение
Римской империи,
и поработил XXI век,
в виде социального одобрения,
которое очень важно,
для каждого из нас.
Мы - жертвы
интернет-паутины,
в лапах
гигантского и невидимого
паука.
Мы заходим
на чьи-то страницы
известных
или неизвестных
нам людей.
И лайкаем,
лайкаем,
лайкаем,
чьи-то фотографии,
статусы,
видео,
либо комментарии,
руководствуясь
симпатией,
или стадной инерцией.
В этом иллюзорном пространстве
нас, может казнить,
только хейтер.
И то,
весьма символично,
и, к тому же,
заочно:
поставив необъятный дизлайк
всей нашей
интернет-деятельности.
Уважаемый, хейтер!
Ты можешь, задеть чьи-то
чувства,
по ту сторону монитора;
но, тебе не сломать,
в одиночку,
этой глобальной системы,
которая обойдётся и без тебя,
притом, весьма удачно.
Я захожу
на чью-то страницу,
и что-то
лайкаю,
лайкаю,
лайкаю,
руководствуясь симпатией,
одобрением,
или инерцией.
Я - не древнеримский император.
И меня, вряд ли,
интересует,
смерть или жизнь гладиатора.
Этим жестом
я принимаю и разделяю
чьи-либо убеждения;
только и всего.
(Рина Лесновская)
Мне никто не нужен.
Я больна словами.
Стынет вкусный ужин
С мясом и бобами.
Если придут гости;
Выставлю за двери.
По жизни - я агностик,
Думая о вере.
Не найти лекарства
От словесных маний.
Для души мытарства -
Ключ от тайных знаний.
Томики поэтов,
С этим же недугом,
Будут мне ответом,
Станут мне досугом.
Тишина нужна мне;
Приглушённость шума,
Чтобы мир вовне
Не отвлёк от думы;
Чтобы лучше слышать,
Как лепечут буквы,
Вдохновеньем дышат
На частотных звуках.
Слова зреют где-то
В глубине извилин.
Состоянье бреда -
Ты унять бессилен.
А когда - созреют,
Просятся наружу;
И донять сумеют,
Извести мне душу.
Состоянье бденья,
Посредине ночи,
Родит стихотворенье
На пределе мочи.
Не найти спасенья
От словесных маний.
Тяжесть размышленья,
Или прорицаний.
Мысль нутром почуя,
Я пишу стихами.
Заразить хочу я
Всех вокруг словами.
(Рина Лесновская)
Музей Культуры в недалёком будущем. На входе - охранники-голограммы.
"ОТДЕЛЕНИЕ АНТИЧНОЙ ЛИТЕРАТУРЫ"
Голограммы: Гомера, Софокла, Эсхила, Вергилия, Катулла, Овидия; Еврипида, Лукреция Кара, Тацита, Аристофана, Горация; римские тоги, котурны и манускрипты.
"ОТДЕЛЕНИЕ ДРЕВНЕЙ ЛИТЕРАТУРЫ"
Глиняная табличка "Эпоса о Гильгамеше", древнеиндийский эпос - "Махабхарата", древнеегипетская Книга мёртвых. Рукописи "Беовульфа" и "Песни о Роланде".
"ОТДЕЛЕНИЕ АНГЛИЙСКОЙ ЛИТЕРАТУРЫ"
Голограммы Уильяма Шекспира и Джона Мильтона.
"А это - знаменитые шестипалые коты Эрнеста Хемингуэя!" - говорил экскурсовод.
"А это - банка любимого пива Чарльза Буковски, которое он часто пил при жизни!"
"А это - "ОТДЕЛ РУССКОЙ ЛИТЕРАТУРЫ СЕРЕБРЯНОГО ВЕКА""
Бюсты Александра Пушкина, Михаила Лермонтова, и Анны Ахматовой. Очки Николая Заболоцкого. Гитара Владимира Высоцкого. Пи...ЕщёВСЯ КУЛЬТУРА СДАНА В МУЗЕЙ
Музей Культуры в недалёком будущем. На входе - охранники-голограммы.
"ОТДЕЛЕНИЕ АНТИЧНОЙ ЛИТЕРАТУРЫ"
Голограммы: Гомера, Софокла, Эсхила, Вергилия, Катулла, Овидия; Еврипида, Лукреция Кара, Тацита, Аристофана, Горация; римские тоги, котурны и манускрипты.
"ОТДЕЛЕНИЕ ДРЕВНЕЙ ЛИТЕРАТУРЫ"
Глиняная табличка "Эпоса о Гильгамеше", древнеиндийский эпос - "Махабхарата", древнеегипетская Книга мёртвых. Рукописи "Беовульфа" и "Песни о Роланде".
"ОТДЕЛЕНИЕ АНГЛИЙСКОЙ ЛИТЕРАТУРЫ"
Голограммы Уильяма Шекспира и Джона Мильтона.
"А это - знаменитые шестипалые коты Эрнеста Хемингуэя!" - говорил экскурсовод.
"А это - банка любимого пива Чарльза Буковски, которое он часто пил при жизни!"
"А это - "ОТДЕЛ РУССКОЙ ЛИТЕРАТУРЫ СЕРЕБРЯНОГО ВЕКА""
Бюсты Александра Пушкина, Михаила Лермонтова, и Анны Ахматовой. Очки Николая Заболоцкого. Гитара Владимира Высоцкого. Письменный стол, за которым писал Сергей Есенин. Личный стилет Афанасия Фета. Елабужский гвоздь, на котором повесилась Марина Цветаева. Оригинальные рукописи Бориса Пастернака и Александра Блока. Любимый сорт кофе, и сигареты без фильтра Иосифа Бродского, а также марка его личной пишущей машинки.
"А это - поэт Николай Рубцов, предсказавший свою смерть в крещенские морозы." - говорил экскурсовод.
"А это - опальный поэт Осип Мандельштам, написавший стишок о Сталине, и за это погибший где-то в русской тайге" - говорил экскурсовод.
Вообщем, этот музей не имел ни начала, ни конца - он был бескрайний, как и его нескончаемая экспозиция.
Дальше, были галереи картин Сальвадора Дали, Ван Гога, Рафаэля, Ренуара, Репина, Айвазовского, Шишкина, Верещагина, Поля Гогена, Казимира Малевича и много кого ещё.
Были оригинальные партитуры "Лунной сонаты" Бетховена, всех сюит Моцарта, органной музыки Иоганна Себастьяна Баха и многих, многих других композиторов разных эпох и времён.
- А это кто? - спросил один любопытный посетитель музея.
- Ах, это! - Неизвестный поэт Рина Лесновская, и её коллекция минеральных пород, случайно попавшая в нашу экспозицию, - ответил экскурсовод.
- А где же, современная экспозиция? - не унимался всё тот же любопытный посетитель музея.
- Что, что? - переспросил экскурсовод.
- Современная экспозиция... - повторил посетитель.
- Её не существует. - с грустью ответил экскурсовод. - ВСЯ КУЛЬТУРА СДАНА В МУЗЕЙ.
(Рина Лесновская)
На крепость генуэзцев мы взбирались
И дух переводили впопыхах,
На бухту там нам виды открывались
В лазурных и зелёных всех тонах.
В античности, здесь жили лестригоны.
И Ламосом, здесь правил Антифат.
Здесь крепость охраняли гарнизоны,
И с честью, защищали сей ландшафт.
Теперь, царит здесь рыбная погода.
На рейде, только лодки, катера.
Кристальность голубого небосвода.
Искрящаяся благостью заря.
Морская, же, прогулка состоялась.
Мы, с катера, рассматривали берег.
Я, водной колыбелью, укачалась.
Пейзаж отобразился на пленэре.
Музей подводных лодок посетили.
В нём было неуютно и прохладно.
Холодною войною здесь грозили,
Секретно, и весьма боезарядно.
Британский "Чёрный принц" разбит о скалы;
Он затонул на дне Причерноморья.
И с золотом гружёным, как считали,
Он спит себе в стране глубоководья.
(Рина Лесновская)
Поэты - пленники гордыни.
Вовлечены во страсти мира.
И средь житейской той пустыни,
Звезда им светит ориентиром.
Но Бог гордыню их смиряет
Потерей, болью, и страданьем,
Из эмпирея - в ад ввергает
С бунтарским их самосознаньем.
Венец им лавра уготован,
От Бога же - венец терновый.
И путь их жизни зарифмован,
На лист ложится дневниковый.
Из ада, вновь они восстанут,
С идеей рая на устах.
О бедах тех серчать не станут
В своих пророческих речах.
Они живут во имя славы;
Пускай, не нынешней - в веках!
И чувства их, подобны лаве,
Огнём пылающей в словах.
Поэты - пленники гордыни,
И созидательных основ.
И по неведомой причине,
Доступна им вся сущность слов.
(Рина Лесновская)