Предыдущая публикация
По повелению луны,
Томится море вновь отливом.
У брега, сохнут валуны,
На нас взирая молчаливо.
Те камни вышли из воды,
Как будто новые атланты.
И соль оставила следы
На теле будущих гигантов.
Свисает водорослей прядь,
На солнце ярком иссушаясь.
Вода ушла куда-то вспять,
В круговороте том вращаясь.
И у других материков -
Она приливом отзовётся,
Касаясь жёлтых тех песков...
На волю вновь - она вернётся.
(Рина Лесновская)
Присоединяйтесь к ОК, чтобы подписаться на группу и комментировать публикации.
Комментарии 29
В яслях солома. Родился Христос.
Куклы из воска столпились вокруг.
Вата, как будто бы, снежный занос.
Из спецэффектов - звучание вьюг.
Мария. Иосиф. А также волхвы.
Подарки. Верблюды. А также ослы.
Звезда в небосводе, вернее молвы,
О чуде вещает, среди ночной мглы.
Вечер в театре. Две тысячи лет,
После рожденья Спасителя в свет.
Платья. Наряды. Жемчужный браслет.
Каждый, из публики, светский эстет.
В программе театра - спектакль "Верпет".
Имитация чуда, событий тех лет.
Фольга золотая - подобна звезде.
На сцену, нисходит божественный свет.
Фарисеи, в партере, Рождество лицезрят.
На балконе, на чудо, засмотревшись, глядят.
До отказа, заполнен зрительный ряд.
Волшебное действо - увидеть хотят.
Ветвь остролиста. Пудинг. Кутья.
Подарки, под ёлкой, заждались с утра.
Когда соберётся на ужин семья,
На мир снизойдёт благость добра.
(Рина Лесновская)
Я живу в морском плену*.
За окном шумит прибой.
Эвр колышет здесь волну,
Увлекая за собой.
Здесь играется Эол,
Флюгер издавна вертя.
И Борей качает ствол,
Завывая и свистя.
В этом климате растёт
Кипарис и славный лавр.
Жизнь неспешно здесь течёт,
Где когда-то бегал тавр.
Тень дубрав. Сосновый бор.
Сойки. Вяхири. Дрозды.
Мелодичный птичий хор,
Чьи мелизмы так чисты.
И в саду желтофиоль.
Розы. Ирисы. Сирень.
Привлекает к себе пчёл
Ароматное амбре.
Сыпет манну тамарикс.
Зацветает здесь седум.
Созерцания родник,
Как источник светлых дум.
Чайка в небе здесь летит.
Рыба жарится, шипит.
Горизонт меня пленит.
Счастлив внутренний пиит.
* Один из переводов названия пгт. Кацивели (Республика Крым, Ялтинский район).
(Рина Лесновская)
Мы восходили на Чуфут-Кале.
Пещерный город, высечен в скале.
Наследье тюрков, Золотой Орды.
Потомки коих, и сейчас горды.
Здесь не любили пришлых чужаков,
Особенно с фамилией на "ов".
Летели камни, горные породы;
Отстаивая честь своей природы.
Теперь здесь монастырь, и скотный двор.
Читается Псалтырь, внутри притвор.
Петух кричит. Откормлена свинья.
На трапезе вся братская семья.
Но наш маршрут лежал в Бахчисарай.
Откуда начинался ханский край.
Где правил государством хан Гирей -
Жестокий самодержец из царей.
Посредственный же съевши чебурек,
Замедлив туристический набег,
Отяжелев изрядно от еды,
Продолжили мы ставить здесь следы.
Добравшись же до Ханского дворца,
Мы втайне ждём экскурсии конца.
Дворец уж потерял свой должный вид;
Историю он мне не оживит.
Уж выцвели со временем ковры,
Пропылены от давности поры.
Затерянная жёлтая софа,
Обивка коей всё-таки мертва.
Порадовал немного лишь фонтан,
Где слёзы проливал свои султан,
Скорб...ЕщёВ БАХЧИСАРАЕ
Мы восходили на Чуфут-Кале.
Пещерный город, высечен в скале.
Наследье тюрков, Золотой Орды.
Потомки коих, и сейчас горды.
Здесь не любили пришлых чужаков,
Особенно с фамилией на "ов".
Летели камни, горные породы;
Отстаивая честь своей природы.
Теперь здесь монастырь, и скотный двор.
Читается Псалтырь, внутри притвор.
Петух кричит. Откормлена свинья.
На трапезе вся братская семья.
Но наш маршрут лежал в Бахчисарай.
Откуда начинался ханский край.
Где правил государством хан Гирей -
Жестокий самодержец из царей.
Посредственный же съевши чебурек,
Замедлив туристический набег,
Отяжелев изрядно от еды,
Продолжили мы ставить здесь следы.
Добравшись же до Ханского дворца,
Мы втайне ждём экскурсии конца.
Дворец уж потерял свой должный вид;
Историю он мне не оживит.
Уж выцвели со временем ковры,
Пропылены от давности поры.
Затерянная жёлтая софа,
Обивка коей всё-таки мертва.
Порадовал немного лишь фонтан,
Где слёзы проливал свои султан,
Скорбя изрядно по своей жене;
Который Пушкин отразил вполне.
Вот вышли мы из Ханского дворца.
Экскурсия достигла всё ж конца.
Столпились зазывалы в ресторан,
С коронным блюдом - "жареный баран".
(Рина Лесновская)
Зловещий замок, врезанный в скалу.
Туман витает, как завеса тайны.
Идёт тропинка к ближнему селу.
В округе лес, река, и глушь окрайны.
О ламиях расходится молва.
И в страхе замирает каждый третий.
И ухает лесная та сова,
Уж на заре других тысячелетий.
Вот дверь открылась в замок сей уже.
И пыль столбом вмиг ринулась наружу.
И каждый гость идёт настороже,
От страха обнажая свою душу.
В картинной галерее вся чета
Из графского и знатного семейства.
И веет отовсюду мерзлота,
И атмосфера совершённого злодейства.
Графиня улыбается с картин
Зловещими кровавыми губами,
И взгляд её реален, соколин,
Дополненный изящными клыками.
По комнатам гуляет пустота.
Углы же обвивает паутина.
И жертв былых - наивна простота,
Которых поглотила чертовщина.
И вот уже открыт могильный склеп.
Гигантский нетопырь увидел свет.
Вампирский дух усилился, окреп.
И, стало бы, спасения уж нет.
Но видеться пентакль на двери.
И нос защекотал чесночный дух.
Спасаются, к...ЕщёВ ЗАМКЕ ГРАФА ДРАКУЛЫ
Зловещий замок, врезанный в скалу.
Туман витает, как завеса тайны.
Идёт тропинка к ближнему селу.
В округе лес, река, и глушь окрайны.
О ламиях расходится молва.
И в страхе замирает каждый третий.
И ухает лесная та сова,
Уж на заре других тысячелетий.
Вот дверь открылась в замок сей уже.
И пыль столбом вмиг ринулась наружу.
И каждый гость идёт настороже,
От страха обнажая свою душу.
В картинной галерее вся чета
Из графского и знатного семейства.
И веет отовсюду мерзлота,
И атмосфера совершённого злодейства.
Графиня улыбается с картин
Зловещими кровавыми губами,
И взгляд её реален, соколин,
Дополненный изящными клыками.
По комнатам гуляет пустота.
Углы же обвивает паутина.
И жертв былых - наивна простота,
Которых поглотила чертовщина.
И вот уже открыт могильный склеп.
Гигантский нетопырь увидел свет.
Вампирский дух усилился, окреп.
И, стало бы, спасения уж нет.
Но видеться пентакль на двери.
И нос защекотал чесночный дух.
Спасаются, как могут, упыри.
И звон колоколов ласкает слух.
(Рина Лесновская)
Я, как и все, сижу на карантине.
Пью чёрный чай, а также витамины.
Грызу имбирь, закусывая мёдом.
Дышу я также - свежим морским йодом.
Я, как и все, сижу в своей квартире.
Читаю книги в виртуальном мире.
Вдыхаю спирт, и запах ёдкий хлора,
Чтоб умерла вся вражья микрофлора.
Как надоест устройство интерьера,
Беру в охапку своего я той-терьера.
И с ним гуляя по лесному парку,
Вдыхаю фитонцид с повадкой барской.
А за окном бушует пандемия.
В СМИ паника, а также истерия.
Спасается, как может, индустрия.
Об избавлении поётся литургия.
Глобальный мир - не в силах пред угрозой.
На вирусы - не действуют прогнозы.
Из чеснока я строю баррикады.
По телевизору - агония эстрады.
(Рина Лесновская)
Мечеть виднеется вдали.
И минарета шпиль.
В Босфор пристали корабли.
И в бухте замер штиль.
В архитектуре изразцы.
Затейливый узор.
И у султана все дворцы
Вмиг затмевают взор.
И арабески лепестки
Венчают свод аркад.
И потолки, столь высоки,
Что эхо отразят.
Уже открыт базарный день.
И люда толкотня
Скорей скрывается под тень,
Себя в ней удлення.
Мелькают фески, паранджи,
Изары и чалмы,
И уйма лавок, стеллажи,
Базарной кутерьмы.
Купцы торгуют нарасхват
Шелками и парчой,
Отмерив ткани той охват
В цене договорной.
Рубины, амбра, жемчуга,
А также злато, серебро;
И сухофрукты, курага,
Довольно взвешены хитро.
Набиз, и финики, инжир,
И домотканые ковры;
А также сочный козий сыр,
Что подавали на пиры.
Прилавки ломятся от яств.
Эфенди ходят покупать
Продукты к ужину, дамаст,
И милость бедным подавать.
Вот лавка редкостей, чудес.
И Аладдина лампа здесь.
И в ней живёт марид и бес,
Что манит счастьем, лишь на днесь.
Вот затесался янычар,
И...ЕщёВОСТОЧНЫЙ БАЗАР
Мечеть виднеется вдали.
И минарета шпиль.
В Босфор пристали корабли.
И в бухте замер штиль.
В архитектуре изразцы.
Затейливый узор.
И у султана все дворцы
Вмиг затмевают взор.
И арабески лепестки
Венчают свод аркад.
И потолки, столь высоки,
Что эхо отразят.
Уже открыт базарный день.
И люда толкотня
Скорей скрывается под тень,
Себя в ней удлення.
Мелькают фески, паранджи,
Изары и чалмы,
И уйма лавок, стеллажи,
Базарной кутерьмы.
Купцы торгуют нарасхват
Шелками и парчой,
Отмерив ткани той охват
В цене договорной.
Рубины, амбра, жемчуга,
А также злато, серебро;
И сухофрукты, курага,
Довольно взвешены хитро.
Набиз, и финики, инжир,
И домотканые ковры;
А также сочный козий сыр,
Что подавали на пиры.
Прилавки ломятся от яств.
Эфенди ходят покупать
Продукты к ужину, дамаст,
И милость бедным подавать.
Вот лавка редкостей, чудес.
И Аладдина лампа здесь.
И в ней живёт марид и бес,
Что манит счастьем, лишь на днесь.
Вот затесался янычар,
Ища разбойника Гадбан.
Вмиг поднят на уши базар.
Забил тревожно барабан.
Турист подумал про Христа.
Из местных - вспомнили Коран.
И вера каждого - чиста.
Вдали доносится азан.
(Рина Лесновская)
Распустились бутоны.
Зацветает миндаль.
Зеленеют газоны.
Позади, уж, февраль.
Алыча нарядилась
В белоснежный узор.
Жизнь вокруг суетилась,
Источая задор.
Пахнет мёдом, ванилью,
Чем-то тёрпким ещё.
И шмелей эскадрилья
Зажужжит под лучом.
Над цветком кружит бражник,
Впившись в нектар.
И природа вальяжно
Принимает загар.
Снова слышится песня
Новобрачных дроздов,
Так легка, поднебесна,
Не зная оков.
Снова шелест в кустах.
Камасутра котов.
В разных позах, чертах
Замурчал крысолов.
Вновь настала весна!
И флюиды любви
Растворились сполна
В животворной крови.
Скоро будет пора
Тех баталий с травой.
Налетит мошкара,
Нарушая покой.
А пока, пробуждайся
Ручей ото льда,
И водой наливайся,
Журча навсегда.
(Рина Лесновская)
Форма цвета хаки.
Каски от кутюр.
Военные атаки.
Формат миниатюр.
Брутальные ботинки.
Жетоны на груди.
С фронта поединки
В бинокль разгляди.
Вьетнамские береты.
Патроны с сотней пуль.
Твои нейтралитеты
Свинец долой стряхнул.
Солдатскому мундиру
Не грозит утиль.
Шествует по миру
Милитари стиль.
(Рина Лесновская)
На задворках вселенной
Уснуло добро.
В колыбели блаженной,
Вдали от миров.
На постели мягчайшей,
Как облачко, спит.
На эфире легчайшем,
Тихонько сопит.
И галактики пыль
Укрывает его.
Тишина на сто миль
Окружает его.
Херувимы вокруг -
Хороводы ведут,
Охраняют досуг,
Его сон стерегут.
В стратосфере летит
НЛО не спеша.
В небе, звёздный петит
Промелькнёт, чуть шурша.
И ничто не тревожит
Его крепкий сон.
Только зло где-то множит
Себе легион.
(Рина Лесновская)
Прибой ласкает берег
Солёным языком.
Вдали от всех империй,
В селении глухом.
И гладь аквамарина
Уходит в горизонт.
Плавник, как нож, дельфина,
Рассёк дремавший понт.
Плывёт в морской пучине
Косяк несметных рыб,
По воле властелина,
Касаясь острых глыб.
Над морем кружит чайка,
Надеясь на улов.
Бакланы сбились в стайку,
Найдя хороший клёв.
И запах йода, бриза
Щекочет смело нос.
"Ведь час прилива - близок!" -
Нерей мне произнёс.
(Рина Лесновская)
Ты умрёшь на войне.
Хотя может, ещё и спасёшься.
В земляной западне
Ты, по шею, в окопе уткнёшься.
Боевой автомат
Ты получишь для самозащиты.
И в шинель облачат,
Где погоны, столь крепко пришиты.
Тебе скажут - "стрелять!"
По мишеням из крови и плоти.
И врагов убивать
В стратегически важном учёте.
Ты увидишь войну.
И жестокость, до степени фола.
И тоски глубину,
От бесчинства сего произвола.
Ты узнаешь ту грань,
Меж героем и дезертиром.
И истории дань,
Воздавая своим же мундиром.
Ты - в вертепе войны.
Кукловоды - огромные боссы.
За границы страны -
Ты погибнешь в корыстном их спросе.
Если ранят тебя -
Ты забудешь про бредни Генштаба.
Если ранят тебя...
Ты - песчинка, на теле масштаба.
Если ранят тебя -
Ты забудешь устройство устава.
Если ранят тебя -
Ты издашь, только боли октаву.
Если ранят тебя -
Ты увидишь, лишь небо и маму.
Пронесётся судьба -
По пути к белоснежному храму.
(Рина Лесновская)
В пробирке кипит амальгама.
И в колбе бурлит вещество.
Понятна материи гамма.
Осмысленно всё существо.
И истина скрыта повсюду.
Открыта ему одному.
Она недоступна для люда.
Народу она не к чему.
Сидит одинокий алхимик
В своём первозданном мирке.
И мыслями движим благими
О смелом научном рывке.
Он видит гармонию мира
В кристаллах из чистого льда,
Прозрачность и лёгкость эфира,
В котором сияет звезда.
Хоть плачет по нём инквизитор.
За ересь сожгут на костре.
Он видит, как в небе орбита,
Вещает о вечном добре.
(Рина Лесновская)
Пора давно за всё благодарить
Иосиф Бродский
Уже пора итоги подводить.
Уже пора судьбу благодарить.
Уже пора плохое отпустить.
Уже пора мгновение любить.
Уже пора часов не замечать.
Уже пора на возраст не пенять.
Уже пора о прошлом вспоминать.
И мысли о грядущем отгонять.
Уже пора морщин не различать.
Рассудок в одночасье не терять.
Всю прелесть бытия, уж осознать.
И роль свою конечную принять.
Уже пора судьбу благодарить.
И голову сединами покрыть.
Уже пора итоги подводить.
И двери в бесконечность приоткрыть.
(Рина Лесновская)
Зима постучалась
Морозом в двери.
До юга добралась
По атмосфере.
Теперь завывает
Порывом ветра.
Пургу вызывает
На километры.
И в пазах сквозняк.
Проникает холод.
С зимою контакт,
Предвещал фенолог.
Вновь пол ледяной
Обжигает ноги.
На мир с белизной,
Я смотрю с берлоги.
И в печке трещит.
Утеплились краны.
Уютность царит.
Пахнет чем-то пряным.
На улице снег
Затвердел под настом.
Замедлился бег
Нашей жизни частной.
(Рина Лесновская)
Ночь. В небе мерцают звёзды.
Девочка смотрит на них в оконце.
И они приближаются, став словами.
Мириадами слов. С разноцветной окраской.
О их назначении, она догадается позже.
Когда подрастёт.
А сейчас, они кружатся в танце.
В хаотическом танце слов.
В ограниченной черепной коробке.
И жаждут вырваться на поверхность.
В сочитаниях, и предложениях.
Буравя ей мозг.
И она записывает их в блокнот.
Дабы облегчить себе состояние.
Не зная значения слов.
Как медиум в трансе,
входящим в контакт с неизвестностью.
Она впадает в слова.
Дело сделано. Ящик Пандоры раскрылся.
Его не закрыть, наверное, никогда.
Вся её жизнь перетекает в слова.
Ускоряясь фантазией, одиночеством,
и копаниям в словарях
толковых и проч.
И вот, она подросла. Закрывшись в своём мирке.
Видя также слова, но уже иначе
(в виде игральных карт, макраме, или базы данных),
и уверена в том: "Что поэт - это то,
чем он был до рифмы." То есть, самим собою.
Без грамма фальши.
Ведь ...ЕщёЗАНЯТИЕ ПОЭЗИЕЙ
Ночь. В небе мерцают звёзды.
Девочка смотрит на них в оконце.
И они приближаются, став словами.
Мириадами слов. С разноцветной окраской.
О их назначении, она догадается позже.
Когда подрастёт.
А сейчас, они кружатся в танце.
В хаотическом танце слов.
В ограниченной черепной коробке.
И жаждут вырваться на поверхность.
В сочитаниях, и предложениях.
Буравя ей мозг.
И она записывает их в блокнот.
Дабы облегчить себе состояние.
Не зная значения слов.
Как медиум в трансе,
входящим в контакт с неизвестностью.
Она впадает в слова.
Дело сделано. Ящик Пандоры раскрылся.
Его не закрыть, наверное, никогда.
Вся её жизнь перетекает в слова.
Ускоряясь фантазией, одиночеством,
и копаниям в словарях
толковых и проч.
И вот, она подросла. Закрывшись в своём мирке.
Видя также слова, но уже иначе
(в виде игральных карт, макраме, или базы данных),
и уверена в том: "Что поэт - это то,
чем он был до рифмы." То есть, самим собою.
Без грамма фальши.
Ведь в рифме - коварство - слиться с общей массой.
Потерявши своё лицо и в анфас, и в профиль.
Или сделаться посредственным рифмоплётом.
Её нужно взрастить, приручить, посеять.
Чтоб она служила в нелёгком деле.
Для нужд поэта.
Мозг - это вакуум. И я, заполняю его словами.
Не по своей вине! А по чей-то необузданной силе.
Имя, которой мне неизвестно.
Я вспоминаю ту девочку, которая повелась на звёзды;
обернувшись словами. Столкнувшись с непониманием и одиночеством.
Которая, вероятно, стала поэтом.
(Рина Лесновская)