Предыдущая публикация
Для чего я живу?
Обращаюсь я к дьяволу, к богу.
Я держусь на плаву,
Хотя тело моё и убого.
Для чего я живу?
В умираньи своём упражняясь.
Я чужда - большинству,
И за это ему извиняюсь.
Для чего я живу?
Осознавши свою бестолковость.
Снова жизнь наяву
Проявлет ко мне, лишь суровость.
Для чего я живу?
Снова смыслы придумав, знакомых;
Их к себе созову,
Даже если коварством - влекомых.
Для чего я живу?
Ведь любви - расставанье созвучно.
Я держусь на плаву,
Потому что, для тела, сподручна.
(Рина Лесновская)
Присоединяйтесь к ОК, чтобы подписаться на группу и комментировать публикации.
Комментарии 41
Это не синонимы:
• одиночество (вынужденное состояние индивида);
• уединение (добровольное состояние индивида)!
Чтобы получить урок или пройти уроки жизни,,,
В результате которых осознать
Что ты есть воплощение Бога на Земле!!!
Причём это был твой личный выбор!!!
ОСЕННЯЯ ЖЕЛТИЗНА
От раздолбанных насосов
Много всяческих хлопот:
То текут они, то просто
Писают на небосвод
И глаза нам заливают
Лишь осенней желтизной,
Где анализы икают
Бесконечною толпой.
Сальники неутомимо
Всё набивку спешно жрут.
И плывут усилья мимо:
Мимо праздничных минут.
Сплошь котельная не топит
И давленья не даёт.
Вопиющий стонет опыт
Через смены напролёт.
Смело грянут перемены.
Смело заморозков рой
Нас поставит на колени,
Отморозив геморрой.
Жизнь, как пианино. С чёрными и белыми полосами, но живя, нельзя забывать, что чёрные клавиши тоже создают музыку. Гарри Стайлз
Наша жизнь чёрно-белая,
как клавиши фортепьяно,
где за минорной грустью
следует задор мажора,
которые подчиняются
метроному сердца,
в точной аранжировке
настенного механизма часов,
находясь под контролем,
едва уловимого жеста
палочки Главного Дирижёра.
До, ре, ми, фа, соль, ля, си
составляют извечную гармонию
в мире совершенных звуков,
которую, только-только,
постигает на своём пути,
ещё, не совсем опытный,
будущий музыкант,
кропотливо разучивая
весьма капризные гаммы,
расшифровывая тайнопись нот,
скрытую от понимания
остальных обывателей,
с последующим посвящением
в маэстро клуба масонской ложи.
...Но и признанный вокалист
в голосовой палитре своих мелизмов
свято хранит, и следует
принятому уставу нот,
проводя обряд инициации
на своём концерте,
для всех желающих меломанов.
(Рина Лесновская)
Хоть Вифлеемскую звезду мне не достать.
Не стать мне пастухом, или волхвом.
Рождение Христа не наблюдать
Воочию, приблизившись верхом.
Даров заветных не преподнести
В столь скромный, и столь благостный чертог.
И праведной тропы мне не найти,
Средь множества извилистых дорог.
Но комплекс той пустыни я несу,
В самой себе, во времени в плену,
И выбрав одиночества стезю,
Вселенскую, я слышу, тишину.
Вновь сахарная пудра, средь зимы,
Посыпет на пирог родной земли,
Столь реальный, всеобъемлющий, как мир,
С которого мы все произошли.
На ёлке, загорятся вновь огни,
Калейдоскоп из разноцветной мишуры;
Началом нового, да будут, наши дни,
До лучшей, и счастливой той поры!
Я, к небу, возведу свои глаза,
В преддверии благого торжества.
Ведь сердце хочет верить в чудеса;
Агностик ждёт прихода Рождества.
(Рина Лесновская)
(В стиле постмодернизма)
Потомки Полифема
всё так же
негостеприимны к чужеземцам,
от которых
они неустанно
охраняют свой остров,
хотя, к этим берегам,
их может направить,
только разгневанный,
на кого-то, Посейдон.
Они по-прежнему
занимаются
зодчеством, скотоводством,
и кузнечным ремеслом;
раз в неделю,
направляясь
в пещерные храмы,
дабы почтить память
своих прародителей
Урана и Гею.
Старожилы сего острова
ещё воочию видели
битву с титанами,
самолично выковывая
перуны для Зевса.
Тогда как, для молодёжи,
это просто героический миф,
и вид их местного фольклора.
Но жизнь состарит,
впоследствии,
и молодых.
И вот, уже и они
надевают очки с одной линзой
на своё дальнозоркое око,
которое с высоты
их исполинского роста,
видит то,
что скрыто
за видимой линией горизонта,
от глаз
многих других созданий,
заглядывая
в запредельные сферы
мироздания,
где они заново
встречаются
со своим покровителем
и прародителем
Ураном...
(Рина Лесновская)
Проходя метаморфозы
в границах одного дня,
когда душа бабочки,
зажата в теле
неповоротливой
и прожорливой
гусеницы,
когда её
болезненно стягивают
нити кокона,
она точно знает,
что свободно вспорхнёт
в объятия воздуха,
неся на своих
обновлённых крыльях
печать
скоротечной красоты,
которая будет
пленять
случайных наблюдателей,
в то время,
как она
просто следует
за божественным нектаром,
стряхивая с лапок
крупицы золотой пыльцы.
(Рина Лесновская)
В моих ушах - море,
Его мерный шум,
Колышет в миноре
Избыточность дум.
И волны качают
Корабль времён,
В ту вечность впадают,
Где мир сотворён.
И я размышляю
О том корабле.
Его курс изучаю
В оконном стекле.
Достигнет ли цели
Конечной своей?
Через скалы и мели
Его путь трудней.
И шторм одолеет
Он в тысячный раз.
И верх возымеет -
В решающий час.
А может - затонет,
Себе на беду?
В пучине утонет
На полном ходу.
Не знаю я курса.
Не знаю пути.
Увы, я не штурман,
Чтоб судно везти.
В моих ушах - море,
Его мерный шум,
Колышет в миноре
Избыточность дум.
(Рина Лесновская)
Трупы деревьев свалены скопом.
В жилах их стынут смолистые соки.
Будто маньяк расчленил на поленья
Души ни в чём не повинных деревьев.
Кончив расправу, ушли лесорубы.
Смолкли уже, в их руках, бензопилы.
Кто же ответит за древоубийство?
Кто в этом акте за сценариста?
(Рина Лесновская)
Я - заноза на теле государственности, вытесняемая общественным фагоцитозом...
Собрались мужи Эллады
На учёный свой совет,
В честь богини той Паллады,
Чтоб пред ней держать ответ.
Зачитал Гомер поэму,
И трагедию - Софокл.
Пифагор, же, теорему
Доказать сам предпочёл.
Еврипид, же, "Ипполита"
Всем представил своего.
Гиппократ, же, от колита
Прописал всем молоко.
Аристотель про катарсис
Говорил уже давно;
Для души, ведь, то мытарство,
Ради блага суждено.
Но, внезапно, из народа,
Зычный голос произнёс:
"Что сия витийств свобода,
Только массовый гипноз,
Чтобы все не замечали,
Ту разруху, что вокруг,
И клозеты мыть не стали,
Дабы не запачкать рук.
Я - художник, я так вижу!
А свобода - ведь, для всех..,
Но я также, и предвижу,
Ваш злорадный, общий смех..."
Тут мужи, со всей Эллады,
Вновь созвали свой совет,
Чтобы гордый, пред Палладой,
Возымел вины ответ.
И подвергли остракизму
Своим общим большинством,
Дабы верх ...ЕщёИСТОРИЯ ОДНОГО ОСТРАКИЗМА
Я - заноза на теле государственности, вытесняемая общественным фагоцитозом...
Собрались мужи Эллады
На учёный свой совет,
В честь богини той Паллады,
Чтоб пред ней держать ответ.
Зачитал Гомер поэму,
И трагедию - Софокл.
Пифагор, же, теорему
Доказать сам предпочёл.
Еврипид, же, "Ипполита"
Всем представил своего.
Гиппократ, же, от колита
Прописал всем молоко.
Аристотель про катарсис
Говорил уже давно;
Для души, ведь, то мытарство,
Ради блага суждено.
Но, внезапно, из народа,
Зычный голос произнёс:
"Что сия витийств свобода,
Только массовый гипноз,
Чтобы все не замечали,
Ту разруху, что вокруг,
И клозеты мыть не стали,
Дабы не запачкать рук.
Я - художник, я так вижу!
А свобода - ведь, для всех..,
Но я также, и предвижу,
Ваш злорадный, общий смех..."
Тут мужи, со всей Эллады,
Вновь созвали свой совет,
Чтобы гордый, пред Палладой,
Возымел вины ответ.
И подвергли остракизму
Своим общим большинством,
Дабы верх над нигилизмом -
Взяло мысли торжество.
И был изгнан нечестивец,
Демократию поправший,
Как заметил летописец,
Это в летопись вписавший.
И, при этом, он добавил
(Уже видно, от себя),
Что тот стопы в Рим направил,
Диктатуру возлюбя.
И теперь, ватерклозеты -
Его главная стезя,
А ведь мог бы, стать эстетом,
Мир вокруг преобразя.
(Рина Лесновская)
Мы уподобимся Туринской Плащанице,
С последующим правом воскрешенья.
И вспышкою от грозовой зарницы
Мы причастимся к тайнам Откровенья.
Эквивалентом ядерной зари
Мы увенчаем наши вознесенья.
И все столпимся скопом у двери
Мы в общности последнего мгновенья.
В льняную ткань впитаются все тени,
Когда-либо живущих на Земле.
Их абрисы священны и нетленны,
А не бесследно стёртые во мгле.
В пещере погребальной - пустота.
Но свет её собой заполнит.
Возложенную ношу от креста,
Средь нас уже никто не вспомнит.
И праздник жизни нами уж покинут.
Мы уподобились Туринской Плащанице.
И камень тот тяжёлый отодвинут
Велением божественной десницы.
(Рина Лесновская)
Ты - бабочка семейства Нимфалид.
Моя половозрелая имаго.
Среди земного бытия - эфемерида.
Создание небесного ты мага.
Субтильная и лёгкая на вид,
Порхаешь ты в тщеславном этом мире.
Над ординарностью всеобщей - индивид.
И свет тебе, да будет, ориентиром!
Попалась ты в сачок моих страстей.
Запуталась в рутинной паутине.
Заложница, теперь, моих сетей
С приманкою нектарной посредине.
Осыпался, местами, твой хитин,
Который завораживал узором
Внимание юнцов, или мужчин
Смотревших, на тебя, любовным взором.
Я буду энтомологом твоим,
Моя неисправимая кокетка.
Мы тайну обоюдно сохраним.
Я демонов своих закрою в клетке.
(Рина Лесновская)